привлекательные ведомства (в плане привлечения финансов) также были направлены: в Министерство транспорта ошмяк Жамшитбек Калилов, в Министерство сельского хозяйства экс-аким Ноокента Нурбек Мурашев (известный по скандалу, связанному с избиением в 2014 г. врача бишкекской больницы). Показателем «нового облика» кланов стало назначение министром экономики этнического русского, но самоидентифицирующегося с кланом Жээнбековых южанина Олега Панкратова (учителя физики, юриста, баскетболиста), который контролирует все государственные тендеры.
За северянами оставлены самые рисковые и малодоходные места в правительстве. Место вице-премьера по социальным вопросам заняла бывшая оппозиционерка Алтынай Омурбекова, за наполнение бюджета и его «эффективное» расходование отвечает иссык-кулец Касымалиев Адильбек, иностранные дела поручены сыну кинорежиссера и директора филиала западного фонда IWPR (2007–2012 гг.)[113] Эрлану Абыодаеву, чуйцу Бакыту Шаршембиеву поручен Госкомсвязь, Минздрав – иссык-кульцу Космосбеку Чол-понбаеву, Минкульт – нарынцу Султанбеку Жамагулову (в 2014 г. снят за пьяный дебош с самолета)[114].
Вместе с тем вышеописанная структура распределения властных полномочий между кланами Киргизии без существенных уступок сообществам из противоположного «крыла Орды» была бы крайне неустойчивой, поэтому ряд важных позиций остался за северянами. Секретарем Совета безопасности республики назначен представитель чуйского землячества Дамир Сагынбаев, на должность руководителя Государственного комитета по обороне направлен чуйский полковник Эрлис Тердикбаев (при двух южанах-заме-стителе Нурсеите Кедееве из Оша и начальнике Генерального штаба джалалабадце генерале Раимберду Дуйшенбиеве), руководителем ГКНБ стал чуец Идрис Кадыркулов, а Кашкар Джунушалиев (также чуйский) занял пост главы МВД (правда, под надзором южанина, первого заместителя Суюндука Омурзакова)[115].
Клан Жээнбековых начал перераспределять киргизские активы. Брат президента Алылбек Жээнбеков пролоббировал назначение (в августе 2018 г.) нового мэра Бишкека Азиза Суракматова, который за короткий период времени подмял под себя практически весь строительный бизнес[116].
При этом новую власть не остановило даже то, что этот чиновник за сомнительные дела успел побывать в тюрьме. Вообще выстраивание властной иерархии кланов не учитывает нравственные, деловые, профессиональные качества своих выдвиженцев. Так, значительная часть депутатов парламента Жогорку Кенеш подвергалась уголовному преследованию, либо находится под следствием, или даже, как экс-премьер Аскарбек Жадиев, в международном розыске[117].
Попытка Сооронбая Жээнбекова уравновесить властные ресурсы севера и юга при относительно узком круге бенефициаров южан привела к новому перевороту в государстве. Из 16 партий, заявивших о своем участии в парламентских выборах 4 октября 2020 г., 7 %-ный барьер преодолели только четыре: три партии представляли юг Киргизии («Биримбик» – 24,5 %; «Мекеним Кыргызстан» -23,8 %; «Бутун Кыргызстан» – 7,13 %). Дальнейшая ситуация развивалась нетрадиционно. Уже 5 октября протест, подогреваемый проигравшими партиями юга, вылился в новую «революцию». Пытавшийся предотвратить бунт С. Жээнбеков не получил поддержки даже в родном городе Ош. «Революционная волна» усадила в президентское кресло освобожденного из заключения Садыра Жа-парова[118].
Несмотря на попытки сил, инициирующих «революции» в Киргизии, каждый новый клан воспроизводит властную модель, копируя как под копирку предшествующую. Отличием является только то, что на вершине Олимпа оказываются представители северян или южан. Исследовательница киргизских кланов Асыл Бол-понова пишет о времени правления А. Акаева так: «В период правления А. Акаева наиболее влиятельными и перспективными были роды севера Кыргызстана – сарыбагыш, кушчу, солто, тынай, саяк, бугу, саруу. Среди наиболее влиятельных представителей были сам А. Акаев и его ближайшее окружение. Чуйский клан во власти был представлен такими наиболее влиятельными представителями, как: М. Аширкулов, И. Бекболотов, Ч. Абышкаев, К. Кожоналиев, Ф. Кулов. Сферы влияния клана распространялись на органы прокуратуры, силовые ведомства, Совет безопасности. Среди наиболее влиятельных представителей таласского клана были уже упоминавшийся экс-губернатор Иссык-Кульской области Т. Касымов, известный писатель Ч. Айтматов, министр инстранных дел А. Айтматов. К сфере влияния ближайшего окружения М. Акаевой относились СМИ, банковская сфера, правоохранительные органы. Нарынский клан (роды сарыбагыш, саяк) во власти был представлен бывшим первым секретарем ЦК КП Кыргызстана Т. Усубалиевым. К сферам влияния нарынского клана относились губернаторство в областях, политическая элита среднего звена. Иссык-кульский клан (губернаторы областей, МИД, наука, культура, искусство) были представлены во власти родом бугу»[119].
Таким образом, схема клановой структуры Киргизии может быть представлена следующим образом.
Схема 4. Клановая структура Киргизии
Реальная ситуация выглядит таким образом, что Киргизия в целом пока не пережила стадию этнической консолидации. Родоплеменные сообщества остаются доминирующими в социально-политическом процессе. В отличие от Казахстана, где элита, набравшая значительный материальный и социально-политический статус, направленно инициирует сохранение традиционных клановых институтов, в Киргизии эти институты остаются «живой тканью» социальной организации, с которыми вынуждены считаться элитные группы, имеющие в своих руках далеко не абсолютный механизм их управления.
Схожими характеристиками клановой организации Узбекистана и Таджикистана является ее обусловленность помимо кров-неродственных отношений тесными земляческими связями, вытекающими из территориальной особенности локализации кланов. Доминирование «земляческого» признака структурирования неформальных клановых сообществ явилось фактором логической незавершенности этнической консолидации. Так, в Узбекистане важной составляющей образования кланов стала дифференциация на ферганских «чистых узбеков» земледельческого оазиса Бухарской, Джизакской, Самаркандской и Ташкентской областей и «не чистых узбеков» Хорезмского оазиса, Кашкадарьинской и Сурхандарьинской областей.
Современный узбекский этнос сложился на основе инкультурации и ассимиляции тюркских и монгольских племен. Территория Маверанахра одной из первых была присоединена к монгольской империи в XIII в. Основной массив современного населения Узбекистана представляет собой потомков шейбанидской кочевой орды (сложившейся в начале XVI в.), включавшей значительные вкрапления предков современных казахов, ногайцев, каракалпаков и башкир. Племенной состав Узбекистана достаточно разнообразный. Одним из почитаемых племен является племя уйсун, правившее в Коканде – племя минг, бухарские племена: юз, меркий, мангыт; племена кипчак, конырой, найман имеют одноименные племена в Казахстане и Киргизии (кипчак и найман) и др.[120]
С момента обретения государственности в советский период элитные сообщества структурировались следующим образом: а) ташкентцы – «колониальная», в большей степени, чем другие группы, русифицированная и европеизированная и сплоченная часть узбекских «верхов»; б) ферганцы – неоднородная элитная группа, состоящая из «колониально русифицированной» части и части старой кокандской элиты, раздробленных, в свою очередь, на отдельные кланы: андижанцев, кокандцев, ферганцев и т. д.; в) бухарско-самаркандское сообщество, состоящее из потомков элиты Бухарского ханства; г) хорезмцы – элитная группа, состоящая из потомков верхов Хивинского ханства, оттесненная, как и автономные каракалпаки, на периферию власти.
Власть начального периода советской эпохи характеризовалась складыванием диумвирата ташкентца Акмаля Икрамова и бухарца Файзуллы Ходжаева, активно соперничавших за первенство. После расстрела в 1938 г. обоих власть перешла к ферганцам Усману Юсупову и сменившему его в 1950 г. Амину Ниязову. В середине 1950-х годов властную вертикаль удалось перехватить ташкентцам Нуритдину Мухитдинову и Сабиру Камалову, после чего на долгое двадцатилетие (1959–1982 гг.) высшую ступень власти занял самаркандец Шараф Рашидов. В годы так называемой перестройки в
