Джерину пришлось удовольствоваться этими словами. К тому времени, когда его войско выехало из-под обстрела невидимых лучников, один воин и две лошади оказались ранеными, к счастью не серьезно. «Совсем небольшая цена за выдержанный темп», — подумал он, облегченно вздыхая: могло быть гораздо хуже.
Колесницы под его предводительством катили вперед, пока наконец перед самым закатом он их не остановил и не принес в жертву призракам несколько кур, взятых из Лисьей крепости.
— Адиатанус знает, что мы идем, — сказал он, — но, если нам повезет, он не проведает, что мы уже близко. Завтра утром ему станет жарко, мы проделали неплохой путь.
Когда солнце село, стало очень темно. На небе не было ни единой луны, и еще пару часов ни одна из них не должна была показаться. В ближайшие несколько дней самое темное время суток будет лишь удлиняться, пока быстрая Тайваз не обогнет солнце с другой стороны и не начнет снова освещать ночь. Это весьма беспокоило Джерина. Из-за призраков воины мало на что годились ночью, а вот чудовищам, как он уже выяснил, духи совсем не помеха.
Он принял все возможные меры предосторожности, расставив усиленные караулы вокруг бивака, для чего задействовал как своих людей, так и людей Араджиса. Солдаты Лучника принялись было сетовать, что им не дают отдохнуть. Джерин смерил их взглядом. И сказал:
— Когда мои воины придут на ваши южные земли, мы окажемся под командованием великого князя, и тогда он будет отдавать распоряжения. На свой манер. Здесь же главный я и буду поступать так, как считаю нужным.
Он даже не посмотрел в сторону Лучника, ибо делал свою работу. Если Лучник тоже вздумает спорить, что ж, он окоротит и его. Пусть даже не пробует, ибо нарвется на хороший спектакль с драматической сценой в финале. Но когда Лис закончил разговор с людьми великого князя, тот поднялся и сказал:
— Принц Севера прав — он здесь главный. Любой, кому это не нравится, будет держать перед ним ответ здесь, а потом еще и передо мной, когда мы отправимся восвояси.
И часовые ушли, не проронив больше ни слова.
Джерин завернулся в одеяло и вскоре заснул. А всего через несколько мгновений, как ему показалось, часовые забили тревогу, и с их криками слились жуткие вопли чудовищ. Лис нахлобучил шлем на голову, надел щит на руку, схватил меч, вскочил на ноги и ринулся в бой, не успев даже толком понять, где он и что он.
Но, как только его сознание прояснилось, Лис осознал, что, кто бы ни стоял во главе чудовищ — Адиатанус или наиболее смышленый из упырей — он знал, куда лучше направить удар, и удар этот был коварен. Вместо того чтобы напасть на людей, вооруженных и даже частично облаченных в доспехи, твари обрушили свою ярость на многочисленные ряды лошадей, привязанных на ночь.
Там стоял страшный шум и царил хаос. Кони ржали, лягались и вскидывались на дыбы, упыри кусали их и рвали когтями. Некоторые животные, не выдержав мук, разрывали привязь и убегали в ночь. Их придется потом ловить, и неизвестно еще, удастся ли поймать. С другой стороны, каждая отвязавшаяся и убежавшая лошадь увлекала за собой часть чудовищ, и те покидали поле боя. А в результате трудно было внятно оценить положение.
Правда, у Лиса все равно не имелось времени разбираться в своих ощущениях. Сейчас ему надо было колоть, рубить и прикрываться щитом, чтобы уберечься от страшных клыков, а также стараться в общей неразберихе и темноте не поранить никого из своих или солдат Араджиса Лучника. Обезумевшие от ужаса кони так боялись чудовищ, что не подпускали к себе и людей. Кто-то неподалеку от Джерина повалился с приглушенным стоном, получив удар копытом в живот.
Он ткнул мечом в одного упыря, карабкавшегося на спину лошади, оставляя длинные кровавые следы на ее шкуре. Чудовище взвыло и бросилось на врага. Лис вновь ткнул в тварь клинком. Та зарычала от боли и убежала прочь. Горячий медный запах упыриной и конской крови ударил Джерину в нос.
Бледная Нотос была первой луной, появившейся из-за восточного горизонта. К этому времени воины сумели загнать чудовищ обратно в лес.
— Подбросьте дров в костры и разложите еще один около лошадей! — крикнул Джерин. — Нам еще предстоит потрудиться.
Воины все еще были заняты делом, когда через пару часов после появления Нотос кучно взошли Тайваз, Эллеб и Мэт. Люди небольшими отрядами отправились в лес, чтобы вернуть сбежавших коней, но это было лишь малой частью работы. Помочь животным, обработать их раны и успокоить требовало гораздо больше труда. Возницы, связанные со своими упряжками теснее, чем прочие воины, выбивались из сил, несмотря на помощь товарищей.
— Мне это совсем не нравится, — мрачно сказал Джерин. — Кто знает, что теперь выкинут кони, когда в следующий раз встретятся с чудовищами или хотя бы почуют их?
— Я еще не загадывал дальше нынешней ночи, — сказал Араджис, — У нас с собой достаточно запасных животных, чтобы заменить убитых и тех раненых, которые уже не смогут тащить колесницу?
— Думаю, да, — ответил Лис.
Он попытался прикинуть в уме, так ли это, но царившая вокруг суматоха не очень способствовала подсчетам. Взгляд его упал на мохнатые тела, валяющиеся в траве.
— Чудовищам крепко досталось. Думаю, сегодня они не попытаются повторить набег. Вопрос в том, достаточно ли их проучить лишь однажды?
— Узнаем, когда наступит утро. — Араджис зевнул, — Не знаю, правда, сможем ли мы к тому времени соображать. Умираю, как хочу спать, пойду лягу.
— И я, — отозвался Джерин, тоже зевая. — Еще одна из причин поквитаться с Адиатанусом. Он и за это заплатит.
С восходом солнца принц Севера кое-как добрел до ближайшего ручья и обрызгал лицо холодной водой, дабы обрести хоть какую-то видимость бодрости. Затем он осмотрел лошадей, на которых напали чудовища. При свете дня они выглядели хуже, чем ночью. На шкурах всюду запекшаяся кровь, гривы слиплись, много открытых ран, не замеченных возницами при свете лун и костров, но еще больше замеченных и залепленных грязью. Лис недоумевал, как же они справятся теперь со своей работой, как повлекут колесницы вперед, но у него не было выбора. Он велел запрягать.
Поскольку израненные животные нервничали, это заняло больше времени, чем обычно. Но, встав на привычные для них места, лошади потянули довольно охотно. Вэн извлек из поясного мешочка глиняную флейту и принялся выдувать из нее что-то невыразимо немелодичное и тягучее, напоминавшее завывания ветра на равнинах Шанды. Когда же Джерин из опасений, что эти музыкальные опыты нагонят страху на лошадей, попросил его отложить инструмент, чужеземец напустил на себя вид незаслуженно оскорбленного человека.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
