на меня, - сказал он, поджимая губы и притягивая её за пояс халата. - Я спрашиваю, что за мутные дела за моей спиной?!
- Никаких мутных дел… Я не всё сказала… Аслэг! - задыхаясь, пробормотала Камайя. - Просто… мальчик с конюшни…
- Это я!
Голос Чимре был очень, очень звонким. Аслэг резко развернулся на него, и вокруг начала расползаться чернота.
- Это я. - Чимре задрал подбородок и поджал губы, искоса, из-под ресниц глядя на Аслэга и отряхивая халат от пыли. - Что, накажешь меня… досточтимый?
- Я обещал не наказывать, - процедил Аслэг. - Я верен обещаниям. Откуда у тебя книга? И что это за костюмированное представление?
- Книга - из комнат покойной Йерин. - Взгляд Чимре потемнел. - А что? - едко поинтересовался он.
- Значит, это ты лазишь в мою старую комнату? - прищурился Аслэг, задирая подбородок. - Тебе был неясен мой запрет? Почему ты лазишь по чужим покоям, хоть это запрещено?
- Потому что всем всё равно! - Чимре будто выплёвывал слова, и Камайя в ужасе метнулась между ним и Аслэгом. - Никому нет дела! Не делай вид, что тебе есть дело до того, куда я лазаю!
- Аслэг, прошу… Не наказывай Чимре… В этом возрасте все дерзят… - Камайя обернулась на Чимре, натыкаясь взглядом на поджатые губы и выставленный подбородок. - Чимре, да что же ты творишь… Проси прощения! Как ты разговариваешь с Ул-хасом! - Голос срывался, потому что взгляд Аслэга был очень тяжёлым. - Аслэг, это моя вина! Накажи меня! Это я просила принести книги!
- За нарушение запрета наказывают всех замешанных, - сквозь зубы проговорил Аслэг. - Такая дерзость переходит все границы!
- Если ты накажешь и её, я никогда не прощу тебе, - сквозь зубы прошипел Чимре, выходя из-за спины Камайи. - Она единственная кроме дада, кто здесь относился ко мне по-человечески. Слышишь, отец? Я не прощу тебе. Я прокляну род Артай на крови! Так и знай!!!
Поток воздуха от захлопнутой за Чимре двери взмёл в воздух пыль. Аслэг сжал кулаки и метнулся мимо Тагата, дверь хлопнула снова, и Камайя застыла, не зная, что сказать.
- Отец? - прошептала она наконец. - Дада?
Тагат изумлённо воззрился на неё, потом моргнул, и ещё раз.
- Досточтимая?.. - недоверчиво поднял он бровь. - Ты хочешь сказать… Ты не знала? Я думал, ты подыгрываешь Чимре… У неё на всех было припасено что-то изобличающее, и все либо избегали, либо подыгрывали…
- Просто замолчи, - пробормотала Камайя, сжимая виски. - Я пять месяцев считала Чимре парнем… Просто молчи, понял? Высокие небеса… Теперь я понимаю, чей это взгляд и прищур… в кого он такой… Такая… Гамте! Почему никто не намекнул?!
Тагат отвернулся, его плечи вздрагивали. Камайя с размаху опустила кулак на его лопатку.
- А-а-а! - вскрикнул он. - Досточтимая! За что?
- Не смей потешаться над Улхасум, - прошипела Камайя. - Скажешь кому - и не проснёшься, ты понял?
- Пойдём, - пробормотал Тагат, открывая перед ней дверь и явно сдерживая усмешку. - Как я смею потешаться над досточтимой? Да кто я такой!
Вирсат испуганно смотрела на них, и лишь это спасло Тагата от кулака, готового вновь опуститься ему на спину.
63. Руан.Моя любовь, мой свет
Расцветающая красными пятнами Камайя напомнила Руану о радостной новости Алай и о собственных соображениях по поводу Валдетомо, куда жену Харана стоило отправить поближе к родам. Он встревоженно глянул на сморщенное от сдерживаемого смеха лицо Тагата, который зашёл следом, и сглотнул.
- Что ещё? - спросил он, хватая чашку с горячим ачте. - Почему вас так долго не было?
- Неважно, - отмахнулась Камайя, плюхаясь в кресло. - Просто поговорили.
- Это книга из покоев Йерин, - сказал Тагат, наливая себе ачте во вторую чашу. - Где Вирсат? Мы тут наедине с Улхасум. Так нельзя.
- Забудь ты на минуту про приличия, - взмолилась Кам. - Йерин не прибегала к дурману. Она дурила по другой причине… Она утрачивала силу чадородия и из-за этого бесилась. Туруд бы знала о дурмане, да и Аулун тоже. Руан, по какому поводу вы опять пили? Что происходит?
- Мы просто немного погуляли, - пожал плечами Тагат. - Наткнулись на ещё одно напоминание о дурмане. Досточтимая, а эта книга у тебя?
- Да ты что, - передёрнулась Кам. - Вонючее в моих покоях? Ну, нет. Сейчас.
Она вышла, и Руан повернулся к Тагату.
- Не могу тебе сказать, - сразу поднял ладонь тот. - Иначе я не проснусь.
Руан хмыкнул, пытаясь догадаться, но ничего не приходило на ум.
- Открой окно. - Камайя вошла в комнату, в вытянутой руке неся полотняный мешочек. - Оно воняет.
- Я не чувствую, - покачал головой Тагат. - Давай.
Руан с интересом заглянул через плечо советника, рассматривая книгу. «Грань созерцания», труд философа Ако, список с которого хранился в сэйналоне. Типичный образец мировоззрения Фадо, облачённый в слова, который использовали при подготовке уезжающих на восток. Книга издавала едва заметный сладковатый запах, знакомый и слегка навязчивый. Тагат открыл её
