и правдивости».
В своих работах Шестов не раз обращается к Библии. В свойственной ему форме, афористической и парадоксальной, он пишет: «Библейская философия много глубже и проникновеннее современной философии и даже — скажу все — сказание о грехопадении не придумано евреями, а досталось им одним из тех способов, о котором вы ничего не узнаете из новейших теорий познания». Религиозность Шестова отличается своеобразием. Веру он противопоставляет рацио, автономии разума, считает веру «новым измерением мышления». Он пишет: «В границах чистого разума можно построить науку, высокую мораль, даже религию, но нельзя найти Бога». В Библии, по словам его интерпретатора А. Лазарева — «он видит источник не только религиозной, но и философской истины».
Среди философов, не достигших столь большой известности и влияния, как Франк и Шестов, выдвинулись следующие русские евреи:
Сергей Иосифович Гессен, в периодической печати — Sergius (род. в 1881 г.). Первая его работа, по-немецки, была посвящена вопросу о развитии проблемы причинности. Гессен был профессором в Томске. Его главный труд — «Основы педагогики» (Берлин, 1923). Гессен — автор статей о Соловьеве, Достоевском и других, по вопросам социологии и права (многие появились в «Современных Записках»). Перед 1939 годом он переехал из Праги в Варшаву, где преподавал в университетах. В Польше его застала вторая мировая война (на посту профессора Лодзинского университета). Специалисты отмечают у С. И. Гессена «честность мысли, законченность формулировок, постоянное тяготение к систематике понятий, — большое философское дарование».
Уже отмеченный выше М. О. Гершензон — автор двух работ, посвященных проблематике еврейской истории и религии, имеющих философское значение: «Судьбы еврейского народа» и «Ключ веры» (1922). Для характеристики воззрений Гершензона приведем цитату из «Ключа веры»: «В Ветхом Завете — пишет он, — как в великолепном ларце, хранится под тысячью чудесных вышитых оболочек золотой свиток еврейской религии, не предумышленное творение человека, но столь же органический плод духа, создание вочеловечившейся природы, каковы в низших сферах естества вулкан в горе или яблоко на яблоне» ...
Григорий Адольфович Ландау, (1877—1941) — публицист, юрист, автор работ в «Еврейской Библиотеке», «Восходе», «Еврейском Мире», является также автором историко-философского труда «Сумерки Европы» и философских «Афоризмов». Погиб в начале советской оккупации Латвии.
Абрам Моисеевич Деборин (Иоффе), (родился в 1881 году), марксист, деятель Бунда, меньшевик, последователь Плеханова, автор «Введение в философию диалектического материализма» (1916), в 20-х годах стал одним из руководителей марксистской философии в СССР. С 1929 года — член Академии Наук, редактор журнала «Под знаменем марксизма». Деборин — автор книги «Маркс и Гегель». Одно время он был снят за «уклоны» с занимаемых им постов.
Павел Соломонович Юшкевич (род. в 1873 г.), марксист, меньшевик, автор книги «Материализм и критический реализм», участник сборника «Очерки по философии марксизма» (1908), последователь Авенариуса и Маха. После революции работал, как переводчик в Институте Маркса и Энгельса в Москве.
Борис Григорьевич Столпнер (скончался в 1937 году), марксист, меньшевик, сотрудник «Еврейской Энциклопедии» по вопросам еврейской религиозной мысли и библейской критики. Столпнер выступал в Религиозно-философском Обществе, а также с докладами на религиозно-философские темы в Еврейском Историко-Этнографическом Обществе. В 30-х годах он был сотрудником Института философии при Академии Наук в Москве и переводил собрание сочинений Гегеля.
10
С начала 20-го века, особенно в кануны и годы первой революции и после нее, — газета в России стала с большим успехом выполнять ту общественную задачу, которая в предыдущие десятилетия лежала главным образом на традиционном «толстом журнале». В России старого порядка периодическая печать замещала собой все те формы и виды общественной и политической самодеятельности, которые в странах Запада выполняли партии и другие политические объединения. Отсюда громадное значение, которое выпадало на долю периодической печати в России. Было только естественно, что активные элементы российской интеллигенции разных национальностей часто устремлялись в ряды журналистов, видя в этом почти единственный способ применения к общественному делу своих сил и дарований. Не взирая на бичи и скорпионы действовавшей цензуры, которая даже в период существования Государственной Думы ограничивала свободу печати в России, — бывали моменты, когда журналист становился общественным фактором первостепенного значения. Работа журналиста, стоявшая в фокусе русской политики, не меньше содействовала формированию общественного мнения, чем речи земских деятелей (а впоследствии депутатов Государственной Думы) и выступления популярных профессоров, вызывавшие эхо далеко за пределами университетской аудитории.
В обстановке, сложившейся в России и до 1905 года, и в период конституционализма, и в первую мировую войну до самой революции 1917 года, газета и журнал были мощным орудием общественной и политической деятельности. Естественно, что трибуна газеты особенно привлекала представителей еврейской интеллигенции, права которой были чувствительно ущемлены специфическим ограничительным законодательством, не допускавшим евреев к деятельности городского и земского самоуправления, а в 3-й и 4-й Государственных Думах ограничившим число еврейских депутатов ничтожной цифрой (в 2-3 депутата). Роль евреев в органах периодической печати была порой весьма велика, и это обстоятельство не раз чрезвычайно раздражало правые и антисемитские группировки, вызывая с их стороны нелепое обвинение в «засилии» евреев в русской печати.
Нельзя отрицать, что участие евреев в русской периодической печати было весьма интенсивным. Не было такой функции в газете, не было такого поста в редакциях, не было такого газетного жанра, в котором не отличились бы евреи журналисты. Мы встречаем еврейских журналистов во главе больших русских газет, среди видных корреспондентов: иностранных, думских, муниципальных, провинциальных, — среди публицистов и политиков, даже среди «идеологов», идейных руководителей печати, среди фельетонистов, литературных и театральных обозревателей, хроникеров и репортеров.
Русская газета мало напоминала собой большую информационную печать, какую мы знаем, например, по Америке. Она не довольствовалась репортажем или сообщением новостей. Она шла в этой области, естественно, навстречу требованиям широкой публики, — но в то же время считала долгом чести учитывать растущие идейные и художественные вкусы интеллигентного читателя. И во всех отделах газеты, во всех жанрах — евреи-журналисты выдвинулись за те два без малого десятилетия, когда в России существовала, пробивая себе дорогу сквозь полицейские рогатки, прогрессивная, либеральная и радикальная печать.
Надо к этому добавить, что профессиональные журналисты не ограничивались сотрудничеством в газетах. Многие из них писали более обширные работы для толстых журналов, иные выпускали и книги. В известном смысле можно сказать, что для журналистов участие в газетах часто являлось ступенью на лестнице их общественно-политической или ученой карьеры.
Ниже читатель найдет некоторые данные о деятельности наиболее видных русских евреев-журналистов.
Иосиф Владимирович Гессен (1866—1943), основатель журнала «Право», редактор газеты «Речь», писал под псевдонимом «Скептик», член 2-й Государственной
