Въ Москвѣ въ Ушковскомъ домѣ лихорадочно все приготавливалось къ нашей свадьбѣ. Большое участіе въ этомъ принималъ старшій братъ моей невѣсты — Григорій. Онъ все дѣлалъ на широкую ногу, „первоклассно”, какъ онъ самъ любилъ выражаться. Чего чего только не было имъ заготовлено въ приданое сестрѣ. Наше дѣло съ Анютой было только молчать, слушаться и любоваться... Было чѣмъ! Все, что было наиболѣе художественнаго у знаменитаго Волина изъ серебра и хрусталя; у Колесникова — въ отношеніи всяческаго бѣлья, вплоть до скатертей на полсотни персонъ, изумительно мастерски затканныхъ золотомъ и шелками — все это Григорій присылалъ въ домъ на просмотръ и заказывалъ безъ конца. Намъ все это казалось излишнимъ, ненужнымъ и до извѣстной степени несвоевременнымъ.
Общее высшее руководство по предсвадебнымъ хлопотамъ велъ милѣйшій, энергичный и расторопно-умный главноуправляющій дѣлами Ушковыхъ — Оскаръ Карловичъ Корстъ. Благодаря ему, наша свадьба была обставлена превосходно. Всѣ, за исключеніемъ моего бѣднаго отца, переѣхали въ Петербургъ, гдѣ размѣстились въ Европейской гостиницѣ, занявъ чуть ли не весь угловой, на Невскій выходившій бельэтажъ. Вмѣстѣ съ Ушковыми, прибыли изъ Москвы въ сѣверную столицу на нашу свадьбу нѣкоторые изъ ихъ родственниковъ.
Пріѣхала со мной въ Петербургъ также и моя мать, остававшаяся во все время ея пребыванія въ столицѣ въ крайне подавленномъ настроеніи и занятая лишь не покидавшими ее помыслами о злосчастной судьбѣ ея сына Николая.
Наступилъ, наконецъ, памятный въ моей жизни день — 4-го февраля, которому наканунѣ предшествовало празднованіе именинъ моей невѣсты, сопровождавшихся устройствомъ „дѣвишника”, веселымъ пиршествомъ, прогулками на тройкахъ и пр.
Посаженымъ отцомъ моимъ былъ другъ моихъ родителей, бывшій Самарскій Губернаторъ, въ то время сенаторъ, Александръ Дмитріевичъ Свербеевъ, проявившій при исполненіи своихъ обязанностей такой невѣроятный педантизмъ и столь придирчивую взыскательность по отношенію къ отданному подъ его власть жениху, что сей бѣдный чувствовалъ себя одно время совершенно ошеломленнымъ отъ безпрестанно сыпавшихся на его голову строжайшихъ замѣчаній со стороны его сановнаго„посаженаго папаши”.
Таинство бракосочетанія происходило въ Адмиралтейскомъ Соборѣ — красивомъ, обширномъ храмѣ, съ бѣлымъ наряднымъ иконостасомъ и боковыми колоннадами вдоль стѣнъ входной залы. Передъ тѣмъ же самымъ алтаремъ въ свое время бракосочетались родители моей невѣсты — Константинъ Капитонозичъ Ушковъ и Марія Григорьевна Кузнецова, удостоившаяся по сему случаю получить актъ высокой Августѣйшей милости, какъ внучка А. С. Губкина, лично извѣстнаго Государю Императору Александру II. Марію Григорьевну благословила Государыня Императрица Марія Александровна иконой Казанской Божьей Матери въ массивной, позолоченной, серебряной оправѣ съ нижеслѣдующей, синей эмалью выгравированной внизу, надписью: „Ея Императорское Величество Государыня Императрица Марія Александровна соблаговолила изъявить Всемилостивѣйшее соизволеніе благословить настоящей иконой Божьей Матери дѣвицу Марію Кузнецову при выходѣ ея въ замужество за Константина Ушкова 10-го сентября 1875 года”.
Этой же иконой 4 февраля 1898 года отецъ благословилъ свою дочь Анну. Эта святыня по сіе время хранится нерушимо въ нашемъ домѣ. Удалось спасти ее отъ всѣхъ перенесенныхъ нами невзгодъ, отъ страшной революціонной стихіи 1917 — 1920 г. г., отъ наглыхъ обысковъ и всяческихъ случайностей при внезапныхъ и стремительныхъ эвакуаціяхъ, вплоть до нашего всесемейнаго бѣгства изъ Крыма въ Константинополь въ памятный день 1 ноября (н. с.) 1920 г.
Церковное служеніе на нашей свадьбѣ отправлялъ высокочтимый протоіерей Ставровскій, настоятель Адмиралтейскаго Собора, и проходило оно въ удивительно торжественно-благоговѣйной обстановкѣ. Прекрасное, сдержанно-гармоничное хоровое пѣніе усиливало наше проникновенное молитвенное настроеніе.
По окончаніи богослуженія, всѣ спустились внизъ, гдѣ въ особомъ боковомъ помѣщеніи было приготовлено шампанское. Насъ стали привѣтствовать и поздравлять. Намъ — молодымъ, предложено было взять изъ футляровъ особо заготовленные хрустальные бокалы съ серебряными основаніями, въ видѣ изящно вычеканенныхъ херувимовъ. При чоканіи мой бокалъ оказался разбитымъ... Нельзя не вѣрить послѣ Зтого въ народныя примѣты: послѣ случая съ моимъ бокаломъ, вотъ уже тридцать лѣтъ, какъ я пользуюсь величайшимъ жизненнымъ благомъ безпрерывнаго брачнаго счастья,
Изъ церкви мы, счастливые молодые, вернулись часовъ въ б вечера прямо къ себѣ въ Европейскую гостиницу, въ особо отведенный, обставленный всевозможными декоративными растеніями и массою цвѣтовъ — огромный аппартаментъ (№ 31), представляющій собой цѣлую квартиру, въ обширномъ салонѣ которой былъ сервированъ обѣденный свадебный столъ, красиво разукрашенный цвѣточными гирляндами и мелкими букетиками изъ ниццскихъ фіалокъ.
Во все время нашего свадебнаго пиршества изъ сосѣдней гостиной раздавалась удивительно пріятная, легко-игривая музыка извѣстнаго въ то время оркестра балалаечниковъ Конногвардейскаго полка.
Медовые дни провели мы радостно и весело. Погода стояла чудесная и рѣдкая для обычно сырого и туманнаго Петербурга. Свѣтило солнце, было слегка морозно и установился отличный санный путь. Прожили мы въ привѣтливомъ Питерѣ въ памятномъ нашемъ парадномъ, и вмѣстѣ с тѣмъ уютномъ, аппартаментѣ около недѣли, послѣ чего, со всѣми родными — съ мамой и Ушковыми, вернулись въ Москву. Повидавъ моего отца и простившись со всѣми, мы, молодожены, отправились въ традиціонную „свадебную прогулку”, интересъ къ которой лично у меня проявлялся исключительный — вѣдь впервые я имѣлъ возможность попасть „заграницу”!
*Прот. Ставровскій былъ звѣрски убитъ большевиками, тогда 85-лѣтнимъ старцемъ.
Путь мы намѣтили на французскую Ривьеру — въ Ниццу и ея окрестности. Экспрессъ насъ быстро промчалъ мимо Варшавы и на вторыя сутки мы очутились въ Вѣнъ, гдѣ на нѣкоторое время рѣшили остановиться. Устроившись въ превосходной гостиницѣ „Грандъ-Отель”, мы, какъ дѣти, радовались всему новому, что приходилось видѣть и встрѣчать.
Взявъ изъ гостиницы гида, мы съ утра до ночи спѣшили знакомиться съ интереснымъ городомъ, поразившимъ насъ красотой нѣкоторыхъ своихъ зданій, церквей, улицъ, ихъ порядкомъ, чистотой, здоровой, привлекательной внѣшностью самаго населенія. Превосходные памятники, богатые музеи, нарядные магазины, среди которыхъ немало содержалось нашими братьями по крови — славянами. Устроили мы поѣздку въ знаменитый Шенбруннъ, любовались его красиво распланированнымъ паркомъ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
