услышал восклицание одного из работников, который нашел несколько сложенных листков бумаги. Я взял их у него, отделил один от другого — на них ничего не было написано; наконец на третьей или четвертой странице была написана одна фраза. Представьте себе мою оторопь, когда я прочел:
Предупреждение графине Эльмире о том, что молодой маркиз Карлос фон Г** замыслил против нее преступление.
Я не смел верить своим глазам, но это, вне сомнений, была та самая записка. Мои спутники определенно заметили мое недоумение и стояли, глядя на меня с удивлением. Несколько отстранившись и поразмыслив одну минуту, я сказал:
— Черт занес сюда этот клочок бумаги. У кого вторая половина?
Я взял другие листки, скомкал их и совершенно хладнокровно швырнул назад в тот угол, где их нашли.
Так завершилась моя экспедиция. С легким сердцем выбрался я наружу, но мои провожатые повесили головы, поскольку из ожидаемых сокровищ ничего не было найдено. Чтобы не оставить их без вознаграждения, я дал каждому по одному гульдену, взяв обещание никому ничего не рассказывать. Я видел, что предупреждение возымеет совершенно обратное действие и что все в замке вскоре будут осведомлены о нашем приключении, и поэтому решил понаблюдать, как поведут себя слуги графа, которые были мне в высшей степени подозрительны. В самом деле, вскоре приключение наше стало достоянием всей округи, и началось паломничество в подвал. Смельчаки, посетившие его, рассказывали множество легенд о подземных замках с богато изукрашенными залами. Наконец мне надоела вся эта суматоха и слишком частые визиты в сад, и я приказал засыпать вход в подземелье, который сделался местом встречи всех слуг, к величайшему огорчению последних. Так закончилась эта история. За короткое время был возведен и обставлен новый павильон, и, прежде чем приехал граф, я имел удовольствие там завтракать.
Наконец он возвратился домой, необыкновенно утомленный обстоятельствами и хлопотами, которые столь долго его задерживали. Дело было завершено, процесс выигран. Но это стоило немалых денег, которые не удалось спасти, не говоря уж о потраченном времени и здоровье. Однако возмещением всех хлопот стало небольшое открытие, к которому граф пришел совершенно случайно и рассказал мне безо всякой утайки, как только прочел мои записки.
— Мы должны действовать решительно, любезный Карлос, наперекор козням этих негодяев, — сказал он мне. — Мы не обязаны держать обещание, к которому нас принудили столь ужасными средствами. Однако история тех несчастных дней, когда я исчез прямо у вас на глазах, не поможет нам ничем. Вы обнаружили тайную пещеру, по-видимому уже давно покинутую Незнакомцами, с которыми я связан словом. Что нас сейчас должно занимать, это те невидимые руки, которые ведут поблизости от нас свою игру. Они запутали мой процесс донельзя; я догадываюсь, что они стремятся повергнуть нас в еще большие несчастья. Маркиз, вы мне друг?
Он протянул мне руку, я пожал ее с горячностью.
— Да, я ваш друг.
— Навеки?
— Клянусь небом, навеки!
— Приди же к моему сердцу, мой друг, и прими от меня равный обет. Я клянусь тебе в вечной, нерушимой дружбе, и да не будет мне утешения в мой последний час, если я нарушу хоть на миг верность клятве. Небо сохранило тебя для меня, большего я не желаю.
— Людвиг, я последую за тобой, куда бы ты ни устремился, при любых жизненных обстоятельствах.
— Так выступим же против дерзких злодеев, стремящихся вплести свою пагубную нить в наши судьбы, чтобы оградить от них хотя бы следующую половину нашей жизни. Пусть мы пожертвуем еще несколькими годами; мы не пожалеем ничего, чтобы уничтожить врагов в их же логове.
— Вот тебе моя рука, я следую за тобой.
— Едем в Париж; мы сплотим вокруг нас твоих друзей, потом отправимся в Испанию. Охотно отдал бы я для этих разысканий часть своего имущества, чтобы обрести наконец покой!
* * *
Все наши занятия в это время имели единственную цель — привести дела графа в порядок. Не прошло и полугода, как мы уже были у цели, пересекли границу и в скором времени увидели вдали столицу Франции.
Для того чтобы быть в состоянии что-либо открыть, а также обрести поддержку своим планам, нам необходимо было смешаться с большим светом. Граф не экономил ни на чем, чтобы сделать честь своему титулу и ранту, а также желая обратить внимание на свое появление. Его экипаж был одним из роскошнейших в Париже, ливреи его слуг говорили о хорошем вкусе, платье подобрано с большой элегантностью, и не прошло и нескольких недель, как мы уже были вхожи в лучшие кружки города и приобрели доверие у некоторых лиц.
Всем известны увеселения Парижа. Театры, балы, приемы и в особенности наслаждение прекрасными искусствами — во всем этом никогда не было недостатка. Однако граф, хоть и поддался их очарованию, платил им весьма умеренную дань. Я же, в согласии со своей натурой, охотно ими увлекся. Мы принимали участие во всевозможных развлечениях, но не забывали о главном. Мы завязывали и поддерживали знакомства, однако не жертвовали для этого многим; у нас всегда находилось время для рассуждений наедине, в тиши кабинета.
Наиполезнейшим для наших целей было то, что некоторые мои друзья вновь собрались вокруг меня. Сначала возвратились дон Бернардо и граф С—и, которые, когда я их оставил, все еще хранили верность нашим планам; оба были потрясены происшествием с графом фон С** и жаждали выяснить все подробности. Характеры их закалились и сделались сходными от пережитых трудностей, и за обсуждением наших идей мы находили более успокоения, радости и перспектив, чем кто-либо из нас мог предполагать.
Также и поведение наше изменилось благодаря обстоятельствам. Мы перестали робеть и более не делали тайны из наших планов, но говорили о них повсюду, где только ни встречались, громко и во всеуслышание. Тем самым мы заслужили доверие многих и нашли нескольких помощников, которые поддерживали нас скрыто, но тем сильнее было их влияние. Также обнаружились незаметные и подходящие источники поддержки, и, таким образом, многие замыслы Незнакомцев не получили воплощения, поскольку действовали означенные источники тем верней и неожиданней, чем уединенней и скованней были наши противники.
Однако существенно мы не продвинулись. Все наши усилия были направлены более на предотвращение и отражение нападений, по мере того как они затевались, чем на воплощение в жизнь неких новых и полезных для нас заключений и дел. У нас не было никакого определенного плана — мы ожидали того, что должно произойти. И это не
