Себе Кощей взял меч деревянный. Провел пальцами по лезвию, шепча заговор: чтобы железо не разрубило.
— Решили меня убить, чтобы я не передал темную ведьму правосудию? — звонко спросил царевич, вставая в стойку.
Кощей улыбнулся.
— Я рад, что ты трезво оцениваешь свои возможности, — уважительно кивнул он. — Нет, хочу поговорить, а это, чтобы нам обоим не заскучать в процессе.
И он сделал молниеносный выпад и выбил меч из рук Елисея.
— Хотел бы убить, не стал бы тащить тебя в самое сердце Отдела безопасности, — не сдержал усмешки он. — Ты вроде как сердился на Сокола за то, что он не взял тебя в свой отряд. Но я бы на твоем месте был бы ему благодарен: боевой маг без логики — мертвый маг. А ты даже не маг. Поднимай.
Елисей скрипнул зубами, и, не отворачиваясь и не сводя глаз со своего противника, попятился к мечу, взял его в руку, снова встал в стойку.
— Меня учили лучшие! — воскликнул он.
Кощей снова улыбнулся.
— В первый раз я взял меч в руки в тридцать лет. И так уж случилось, что сразу пришлось им махать. Весьма бездарно, впрочем, и это было видно даже тем, кто вообще ничего в этом не понимал. В том бою меня успели несколько раз проткнуть, прежде чем я догадался оставить принципы и честь и воспользоваться магией. Меня учила жизнь. Ты будешь нападать или нет?
Юноша вспыхнул и сделал выпад, Кощей играючи поймал его меч своим, сделал поворот, раскручивая Елисея. Тот удержал равновесие, но потерял контроль над ситуацией. Сражайся они по-настоящему, он бы уже был мертв.
— Зачем вы со мной играете? — выкрикнул он.
— А ты правда хочешь, чтобы я закончил с играми?
— Да!
— Как скажешь.
Это был очень короткий бой. Деревянный меч описал дугу, ударил плашмя Елисея по ногам, и тот упал, тупое острие уперлось ему под кадык, не оставляя сомнений: если Кощей захочет, то любой вздох сможет сделать для него последним даже с таким оружием.
— Тебе только кажется, что ты умеешь сражаться, — рыкнул Кощей. — Точно так же тебе только кажется, что ты знаешь, где добро, а где зло, и что ты-то уж точно на правильной стороне. Ты осудил Агату, еще когда увидел ее в первый раз, ничего не зная о ней. Ты провоцировал ее раз за разом. А теперь у тебя наконец есть повод, чтобы отомстить ей за то, что она не укладывается в твое представление о правильном мире. И ее судьба нынче в твоих руках. Что скажешь, Елисей, это приятное чувство?
Елисей сглотнул. Острие оцарапало кадык, и Кощей отвел руку.
— Редко кто становится темным осознанно, — продолжил он. — Дорожек к тьме куда больше и они куда разнообразнее тех, что ведут к свету. Часто так сразу-то и не отличишь.
— Зачем вам это? — спросил Елисей. — Какая вам разница, что с ней станет?
— Ее брат мой будущий ученик, — пожал плечами Кощей. — И мне хотелось бы, чтобы он думал об учебе, а не о том, не трут ли кандалы его сестре и не мешает ли ей пристальное внимание магического совета. Впрочем, подумай и над своей выгодой: они оба останутся должны тебе пожизненно.
— Вы мне что, шантажировать их предлагаете? — распахнул в неверии глаза Елисей.
— Почему нет? — пожал плечами Кощей. — Шантаж такой же способ получить желаемое, как и все остальные. А вдруг тебе что-нибудь очень уж понадобится: зелье какое-нибудь запрещенное. Вот тебе Агата отказать и не сможет.
— Это вы так Василису Петровну заполучили? — зло воскликнул Демьян. — Зельем опоили?
Кощей остановился. Повернулся к нему. Зло сверкнули зеленые глаза, и Елисей, который уже успел встать, невольно сделал шаг назад, ощутил мороз, змейкой скользнувший под кожу.
— Василиса остается со мной добровольно, — процедил Кощей. — По своему решению. По своему желанию. Зная, что может уйти и что ничего ей за это не будет. А если ты не способен чего-то понять, то и не лезь. Что ты хочешь за свое молчание? Место в отряде Сокола я тебе обещать не могу. Но может все проще, и я смогу откупиться золотом и драгоценностями? Так назови цену.
Елисей открыл рот, но задохнулся от возмущения, и так ничего и не сказал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Понятно, — заключил Кощей. — Но ты подумай, не спеши. Иметь в должниках меня куда выгоднее, нежели за спасибо подвести девчонку под суд.
И он повернулся и пошел к выходу.
— Не зря вас называют злом во плоти, — крикнул ему в спину Елисей.
— Да, не зря, — отозвался Кощей, не оборачиваясь, снял ранее установленный им купол и закрыл за собой дверь.
В коридоре стояла Василиса. Поспешно шагнула вперед, заглядывая ему за его плечо.
— Что ты с ним сделал? — обеспокоенно спросила она.
— Предположения? — улыбнулся Кощей.
— Кош! — укоризненно воскликнула Василиса. — Не смешно!
— Да жив он и даже не покалечен, хотя это и нужно вменять в заслугу исключительно моей выдержке, — вздохнул он. — Грустно, что ты думаешь обо мне так плохо.
— Плохо? У нас не лучший период, ты постоянно на взводе, теперь еще Леший… А тут… этот…
Кощей вскинул бровь.
— Почему у меня сейчас сложилось ощущение, что тебе тоже не нравится Елисей, и мне все же стоило ради тебя его хотя бы раз стукнуть?
Василиса наконец выдохнула расслабленно и улыбнулась ему.
— Потому что это не ощущение, — ответила она. — Что он сказал?
— Ничего конкретного.
— Это плохой ответ.
— Я предлагал ментальный блок.
— Кош!
— Прости, родная, но если и ты, и Агата против, то больше я ничего сделать не могу. Первое правило адвоката: никогда не решай за клиента. И я не собираюсь его нарушать. Агата приняла решение. Она извинилась. Я поговорил с Елисеем. Дальше будет, что будет.
Кощей достал из внутреннего кармана пиджака фляжку с водой, отвинтил крышку, отпил немного.
— Будешь? — спросил он.
Василиса покачала головой. Он убрал фляжку и притянул жену к себе, обнял и почувствовал, как она прижалась щекой к его груди.
— Почему Леший? — прошептала она.
— Не знаю, — честно ответил Кощей. — Василиса, скажи, тебе было хорошо со мной все эти годы?
Она вскинула глаза.
— Что за странный вопрос?
— Просто ответь, — попросил он, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо.
— Было бы плохо — ушла бы, — уверенно сказала Василиса.
Кощей вздохнул и прижал ее к себе покрепче. Ушла бы, он не сомневался. А значит, наверное, зря он себя терзает. Поскорее бы попасть в круг. И все сомнения закончатся.
***
Пинком, полным негодования, Елисей отправил лежавший на дорожке камешек в полет.
Как смел какой-то темный говорить ему, чего он знает и чего не знает! Его бабушка едва не пала жертвой рук ведьмы. Эта история бережно передавалась в их семье, и его не зря назвали в честь деда. Он не мог посрамить семейную честь!
Но посрамил… Невозможно было игнорировать очевидный факт: если бы Кощей действительно хотел его убить, то сделал бы это в два счета. А почему не сделал, было не ясно. Наверное, потому что понимал, что он — Елисей — царских кровей, и так просто эту историю замять не выйдет. Точно. Так все и есть.
И как удачно, что больше нет этого противного кота. Развел тут круговую поруку. И Василиса Петровна такая же, только строит из себя светлую. И даже Сокол, про которого он слышал столько удивительных историй, который столько лет был его кумиром, и тот, оказывается, пляшет под дудку темных. Никому здесь нельзя доверять. Поэтому он пойдет прямо к новому начальнику, к Лешему. Тот не зря считается правой рукой Лебедь. Уж он-то его выслушает. Уж он-то найдет способ привлечь девчонку к справедливому суду. Всех их привлечь…
Память возвращалась толчками. Елисей припомнил, как неуверенно Агата отвечала на его поцелуи и как смотрела вечно испуганными глазами. Остановился и смачно сплюнул. Фу, гадость какая! Как отмыться-то теперь? И еще пыталась извиняться. Демьян с трудом разжимал зубы, передавая слова сестры, а та заплакала в конце… Елисей не поверил ни единой слезинке.
И теперь сам Кощей Бессмертный предлагал ему себя в должники, лишь бы он пожалел девчонку. Пожалел — то есть оставил безнаказанной.
