рот кусочек грейпфрута и, что-то неразборчиво промычав, пожал плечами. Володя покачал головой.
— Экзамена всё равно не получится, ты же всё сам рассказал перед треком. Я слушал только первый. Там про меня. Сначала о том, как мне было без тебя, а затем о том, как появился ты и всё изменил.
— Ну, можно сказать и так, — кивнул Юра. — Молодец! Ты уже знаешь, о чём следующий?
— Нет. И не рассказывай, я хочу сам выяснить.
Юра ласково улыбнулся, хотел что-то сказать, но отвлёкся на телефонный звонок. Извинившись перед Володей, он отошёл от компьютера и ответил. Несколько минут он то сердился, то смеялся, говоря, конечно же, не на русском. Володя ничего не понял. Зато ему в голову пришла мысль: а не выучить ли немецкий? В Германии, особенно в клубе и комьюнити-центре, языковой барьер подпортил Володе настроение, да и вообще хотелось знать, о чём говорит Юра с невидимым собеседником.
— Это была Анна, — доложил Юра, вернувшись. — Она передаёт тебе привет.
— О, ей тоже передай как-нибудь, — искренне сказал Володя.
— Знаешь, а ты ей понравился. Сказала, ты в её вкусе. — Юра расплылся в хитрой улыбке.
Володя шутливо закатил глаза.
— Тогда передай ей, что я занят. Кстати! Я тут подумал: надо бы выучить немецкий…
— А у тебя есть на него время? — Юра нахмурился. — Ты смотри, это ведь не только уроки у преподавателя, но и как минимум час занятий дома каждый день.
— Юр, говоришь так, будто я английский не учил. Я знаю, каково это, — отмахнулся Володя. — Но ради такого время найду.
— Ради какого «такого»? Ради меня? Тогда это очень хорошая мысль!
Воодушевлённый идеей быть с Юрой на одной волне, Володя принялся искать курсы на следующий же день. Юра живо интересовался его успехами сначала в поиске, а затем в обучении. Грозился, что будет его проверять гораздо строже преподавателей.
И Юра приступил к обещанному уже через неделю, когда снова созвонились в скайпе.
— Давай-ка выясним, как дела с твоим немецким? — строго спросил он, оттягивая воротник кофты. — Что это?
— Сейчас, минутку, — сказал Володя и потянулся к сумке, принялся там копаться. — Так. Что перевести?
Юра указал на свою шею:
— Как это называется?
Володя уставился на него. Принялся судорожно листать небольшую книжку, нашёл, что искал, и неуверенно выдал:
— Hals.
Юра захохотал.
— Ты серьёзно? Словарь!
— А что? Я только начал. И части тела мы ещё не проходили.
— Ну ладно, пусть со словарём, — ответил Юра, вдруг сощурился и, закусив губу, прошептал: — Поцелуй-ка меня здесь, мой умница.
Володя замер.
— Прямо сейчас?
Он ужасно тосковал по Юре. По его присутствию рядом и больше всего — по ласке. Володя стал скучать уже на следующий день после приезда, а спустя ещё месяц порой изнемогал так, что часами думал только о Юре. А тот ещё и подливал масла в огонь, не единожды намекая: чтобы сделать друг другу приятно, вовсе не обязательно находиться рядом. Но не так же — не на работе, где этажом ниже сидит охранник.
— Целуй! — приказал Юра.
— Юр, ну это несерьёзно.
Юра расхохотался.
— А должно быть?
Володя нахмурился.
— Ты меня понял.
— А ты понял меня. Давай! — прикрикнул Юра, продолжая улыбаться.
Володя вздохнул. Встал из-за стола и убедился, что кабинет заперт на ключ. Подключив наушники к ноутбуку, наклонился и поцеловал монитор.
Юра довольно хмыкнул.
— А если не будешь меня слушаться, вообще ничего не покажу. — Он оттянул воротник ещё сильнее, обнажил ключицу: — А теперь здесь…
— Ну хватит! Это глупо.
— Мне прекратить? — Юра прищурился. — Ты уверен?
— Я целую не тебя, а монитор, — простонал Володя.
— Ну и что? В этом мониторе ты можешь увидеть, например, вот это. — Юра приподнял кофту, обнажая живот.
Володя судорожно вздохнул — от нечёткого вида Юриного пупка перехватило дух и напряглось всё тело. Юра встал, медленно расстегнул ремень, вытащил его из шлёвок. Отойдя от монитора, он полностью снял кофту и бросил себе под ноги. Володя судорожно вздохнул — он понял, к чему Юра ведёт.
— А дальше будет то, о чём я подумал? — просипел он. Вместо ответа Юра улыбнулся ещё шире.
Решив, что в принципе не важно, где он сейчас находится, ведь главное — у него в мониторе, Володя аккуратно снял пиджак, а затем скинул и всё остальное.
* * *
Каждый вечер занятый то немецким, то плаванием, то работой, Володя никак не успевал послушать Юрин диск. Он ни за что не стал бы включать его музыку просто фоном — для неё требовалась сосредоточенность. Володя решился послушать второй трек, как только выдалась возможность — когда Юра в очередной раз отпросился у него поработать вместо созвона.
«Как думаешь, когда в этой истории снова появился и обрёл голос второй герой? Что он хотел бы рассказать тебе? И что хотел бы услышать ты? Ты помнишь лето восемьдесят шестого года? Я знаю: твой ответ “да”. Я тоже помню. Всё до последней детали, до последнего утра, когда мы расстались. Ты хотел бы его вернуть?
Я — нет, из-за того, что случилось после. Но мне хотелось бы возвращаться в то лето так часто, как я захочу. Поэтому я записал его так, как оно видится мне сквозь года. Послушай и ты. И вспомни своё лето восемьдесят шестого года».
Эта композиция не была исключительно фортепианной — в ней звучали ещё и электрогитара, бас и барабаны. Насквозь пронизанная нежной грустью, мелодия пробуждала воспоминания об их юности. В ней слышались вкрапления какого-то очень знакомого, но давно забытого мотива — должно быть, Юра играл ему нечто подобное в «Ласточке». Володя не разбирался в психологии музыки, но в ней разбирался Юра. В его истории чувствовался плеск реки, шелест ивовых веток, шипение радиоволн. Юрина мелодия рисовала в Володином воображении самые сладкие моменты их юности: нега в тени ивы, заводь с кувшинками, старый театр.
Володя
