вам, на память обо мне. Я хочу сегодня же вернуться в Лондон, если возможно, а через неделю уеду в Америку, но до отъезда своего я напишу вам письмо, в котором сообщу, что со мной сталось.
Старуха уверяла, что была очень рада помочь ей, чем могла, но что она весьма сомневается, чтобы барышня успела еще сегодня вернуться в город, так как последний поезд отходит в девять вечера, а раньше как к десяти Джесси не дойти до Пангбурна.
— Господин Кингстон, хозяин гостиницы «Голубь», побережет вас, — говорила она, — а мой лентяй Яков проводит вас, если вы боитесь идти одни: ведь дорога унылая, особенно в это осеннее время!
Но Джесси уверяла, что ничуть не боится и отлично дойдет одна. Старуха же, опасаясь, чтобы благодарность барышни не попала в руки ее беспутному пьянице, минуя ее руки, охотно согласилась предоставить ей идти одной, тем более что гроза прошла и полный месяц светил ярко. При расставании Джесси сунула в руку доброй старухи ассигнацию в пять фунтов, которую та припрятала в надежное место, а мужу сказала, что молодая мисс оставила несколько шиллингов за услуги и обещала завтра прислать письмо.
XXI
ЭКСТРЕННЫЙ ПОЕЗД И ТО,
ЧТО БЫЛО ПОТОМ
Еще дождь барабанил в окна вагонов, когда последний вечерний поезд из Паддингтона прибыл в Панг-бурн, и из вагона первого класса выскочил одинокий пассажир, искавший глазами на платформе кого-нибудь, кто бы мог дать ему необходимые разъяснения. Конечно, глаза его встретили нарядную фигурку щеголеватого маленького начальника станции, к которому он тотчас же и обратился.
— До Холли-Лодж, усадьбы лорда Истрея, далеко отсюда? — спросил он.
Франтоватый начальник станции улыбнулся и сказал:
— Я уже слышал сегодня этот самый вопрос, сэр…
— Да, да! Я знаю! Вы слышали его от одной молодой мисс, приехавшей сюда с шестичасовым поездом! На ней было светло-серое платье и большая соломенная шляпа с перьями. Разве я не пророк и не угадчик?
— Об этом мне ничего не известно, но что касается молодой мисс, то это верно! Право, удивительно красивая девушка! Она уехала в Холли-Лодж с Бельчером, хозяином «Старого льва». Я дожидался ее к последнему поезду, но она, как видно, опоздала, так что сегодня уже не попадет в Лондон!
Мюрри Вест, так как этот пассажир был не кто иной, как он, застегнул не торопясь свой легкий дорожный плащ и закурил дорогую сигару с видом человека, хорошо знающего, что ему следует делать.
— Вы хотели сказать мне, как далеко до Холли-Лоджа, — напомнил он своему собеседнику, затем, не дождавшись его ответа, добавил: — Надеюсь, у вас здесь можно достать экипаж?
— Вот видите ли, — вдруг оживился начальник станции, — я знал, что вы непременно до этого договоритесь! Единственный здесь экипаж, кроме моего, это экипаж Бельчера, который сегодня уехал с той молодой мисс, и я не знаю, вернулся ли он, а до Холли-Лоджа добрых четыре мили по очень грязной дороге, сэр! Если вы полагаете, что управитесь с моим пони, я бы охотно предложил его вам!
— Управлюсь ли я с вашим пони? Да что он, дикая зебра, что ли? Боже правый, да есть ли в целом Оксфордшире такой пони, с которым я бы не справился? Прошу вас, прикажите запрячь его сейчас же! Я с удовольствием уплачу вам, что следует, а затем будьте добры сообщить мне, когда отправляется отсюда следующий поезд в Чиптенгам.
Начальник станции отрицательно покачал головой.
— Никакого поезда в Чиптенгам не будет теперь, сэр! Вам придется дожидаться того, который проходит здесь в пять утра из Паддингтона!
— Неужели, милейший, я похож на человека, который станет дожидаться целую ночь поезда? Вы, может быть, хотели сказать, что мне придется заказать экстренный поезд, так вы так и скажите и распорядитесь теперь же, чтобы через час поезд этот был здесь!
Конечно, экстренные поезда не часто требуются на таких маленьких промежуточных станциях, но франтоватый начальник станции не выказал ни малейшего изумления.
— Прекрасно, — сказал он, — я сейчас буду телеграфировать в Дадкот, сэр! Это будет стоить вам… Ну, да мне кажется, что это вам, в сущности, не так важно, сколько это будет стоить?
— Вовсе не важно, — подтвердил Мюрри. — Для меня важно только, чтобы поезд ожидал меня, когда я вернусь! Ну, а теперь позвольте мне взглянуть на вашего страшного зверя! Что же он такое ужасное делает? Бьет? Лягается? Кусается?.. Э-э… настоящий маленький дьявол, который лягается, как заяц. Ну, что делать, придется мне с ним повозиться!
— Мой пони довольно спокойный, сэр, — принялся объяснять станционный начальник, — за ним нет никаких особенных пороков. Есть у него только одна не совсем хорошая привычка — ложиться посреди дороги, когда ему вдруг вздумается не идти дальше, что, конечно, не особенно приятно, когда приходится спешить. Быть может, он сегодня не ляжет: погода очень плоха и дорога мокрая! — добавил успокоительно владелец пони, ласково потрепав его по крутой шее. — Ну, Бобби, милый мальчик, подымайся! Вот этот джентльмен желает на тебе проехаться… Будь молодцом!
Спустя пять минут пони был благополучно заложен в хорошенький кабриолет, а спустя еще три минуты Мюрри, получив необходимые указания относительно дороги и направления, какого следовало держаться, весело отъехал от станции.
— Послушайте, — крикнул Мюрри еще раз на прощанье владельцу пони, — что вы делаете обыкновенно, когда вашему пони приходит фантазия лечь посреди дороги?
— О, я тогда достаю из кармана книгу и принимаюсь читать!
— A-а! Ну, это не совсем удачный прием. Следующий раз, когда он это сделает, рекомендую вам сесть ему на голову и читать! Ручаюсь, что он скоро вскочит и побежит!
Затем, тряхнув вожжами, Мюрри тронул пони, и маленький кабриолет покатился по деревне по направлению к Витчерчу и Холли-Лоджу.
Ночь была тихая, лунная. Небо звездное. Кругом все спало глубоким сном. Ни в одном из домов не светился огонь. На душе у Мюрри было торжественно
