Я сую вторую руку под стол и начинаю, как канат, притягивать язык дергающейся Саламандры. Караул, кажется, нас сейчас застукают! Запихнув ее липкий, похожий на лизун язык, в пасть, зажимаю рот обеими руками.
– Спасибо за чудесное времяпрепровождение, – немного натянуто благодарю я. – Наверное, мне надо возвращаться к автобусу.
– Я провожу. – задумчиво отзывается Леонхашарт, и так смотрит на меня, так смотрит… с таким вопросом во взгляде, кажется, он кричит глазами: что это было?
А я думаю, как мне держать вымахавшую Саламандру так, чтобы ее никто не заметил? Ведь при движении ее маскировка слегка заметна. Или оставить ее здесь, пусть сама выбирается?
Вздохнув, высвобождаю руку из‑под стола, прижимаю к груди:
– Правда спасибо, я так рада этой встрече, рада, что смогла пройти испытание…
У Леонхашарта шире распахиваются глаза, а я в порыве «воодушевления» взмахиваю рукой, и чашка с моим недопитым латте летит в сторону режиссера. Тот отскакивает, сворачивая камеру, Леонхашарт, да и все, отвлекаются на него и звенящую по полу чашку, а я поднимаюсь и, бросив мерцающую Саламандру на сидение, задвигаю стул под стол. Там ее не видно.
– Извините за беспорядок, – улыбаюсь поднявшемуся Леонхашарту. – Архисоветник, проводите меня, пожалуйста, до автобуса.
Ну же, давай уйдем, дадим Саламандре возможность улизнуть незаметно.
Через мгновение размышлений Леонхашарт выставляет мне локоть:
– С радостью, Анастасия.
И лишь когда мы оказываемся в сумрачных коридорах студии, он склоняется к моему уху и шепчет:
– Что это было?
Последствие моей глупости, похоже: не стоит заводить зверюшек, о которых ничего не знаешь.
– Как‑нибудь потом объясню, – бормочу в ответ.
– Только скажи сразу: это ведь не ты меня трогала?
– Что вы, архисоветник, – я делаю удивленное лицо. – Как вы могли такое подумать?
– Что «такое»? Что ты меня трогала или что ты не трогала?
Какой же он все же въедливый.
– Потом расскажу.
– Готов подождать в обмен на поцелуй.
Ха‑ха, вот тут он прокололся. Поднявшись на цыпочки, чмокаю его теплую, пахнущую хвоей совершенно гладкую щеку.
– Вот вам мой поцелуй, теперь проявляйте терпение.
И он проявляет. Мы опять молчим. Все так же многозначительно, отчего идти по коридорам, а потом стоять рядом с ним на крытой парковке немного тревожно и в то же время хорошо. А когда подувает ветерок, теребя длинный подол и вызывая мурашки на открытых плечах, хочется прижаться к Леонхашарту и позволить себя обнять.
Режиссер опять встает рядом с нами с камерой на треногах, попивает кофе из стаканчика и, судя по выражению лица, готовится к откручиванию рогов Берронзием.
– Ты очень хорошо прошла полосу препятствий, – Леонхашарт ловит прядь моих волос, нервно трепещущую на ветру, поглаживает, прежде чем аккуратно заправить мне за ухо. – Я переживал за тебя.
– Но колечко приготовил.
– Я мог подарить тебе его просто так. Ты молодец.
– Я мухлевала.
– Тебе ставили условие пройти все этапы честно?
– Нет, – усмехаюсь я.
– В этом и секрет: важен результат. Жена должна быть сметливой и все такое.
– Не страшно обзаводиться сметливой женой? Вдруг охмурит и под каблук загонит?
– Не кусайся, Настя. – Он наклоняется и целует меня в лоб коротким, но до дрожи приятным поцелуем. – Я же тебя не кусаю.
Отступив, Леонхашарт касается моей руки и хмуро смотрит куда‑то в сторону: из высокого здания студии выходят невесты. До сих пор грязные. Вид у всех несчастный, они обнимают себя руками, диковато оглядываются по сторонам, многие в слезах. Только Принцесса пытается держать лицо, но и у нее подрагивают губы.
– Ну, знаете! – Я почти задыхаюсь от гнева. – Это уже ни в какие ворота не лезет. Им должны дать хотя бы умыться!
ГЛАВА 21
Стиснув кулаки, несусь навстречу грязным, потрепанным невестам, не сводя взгляда с двери за их спинами, надеясь увидеть там кого‑нибудь из сотрудников студии или хотя бы Шаанти, ведь она за нас отвечает она должна была проследить за порядком.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Леонхашарт шагает рядом.
– Все назад, – командую я. – Умываться и приводить себя в порядок.
– Нам не дают, – всхлипывает Джель.
– Да, нас просто выгнали, – подтверждает Лисса.
– Дадут, – выдыхаю я.
Пусть только попробуют не дать!
– Это так жестоко! – трагично восклицает Принцесса и, вся такая грязная, бросается на грудь Леонхашарта, обхватывает его за талию. – Архисоветник, защитите нас.
Запрокинув голову, она смотрит в его ошарашенное лицо. Леонхашарт потрясенно молчит. У меня дыхание перехватывает от ее наглости, все внутри обжигает от… ревности? Самой обыкновенной жгучей ревности, из‑за которой хочется вцепиться Принцессе в волосы и оттащить ее от Леонхашарта, оттолкнуть подальше, рявкнуть, чтобы не алела даже близко подходить.
Мы с Леонхашартом даже не целовались, а меня уже так штормит. Ужас какой‑то, просто человеческий облик теряю.
С усилием отвернувшись от них, резко указываю на двери в студию:
– Вперед, отмываться!
– Архисоветник, вы же нас защитите, – лепечет Принцесса, и я стискиваю зубы, чтобы хоть внешне сохранить достойное хладнокровие.
Не буду устраивать истерик.
И сцен ревности закатывать не стану.
Да и Леонхашарт не баран на веревочке: сам в состоянии решить, с кем ему лучше быть и кому разрешать себя обнимать.
– Обязательно. Но для этого нужно, чтобы вы меня отпустили, – сообщает Леонхашарт тактично.
Хах, хочешь помощи – не лапай. Умеет он деликатно отшить. Закусываю губу, в тщетной попытке сдержать улыбку. Наконец беру себя в руки и фактически врываюсь обратно в студию.
– Где здесь душ?! – восклицаю на весь коридор, и идущие по нему демоны застывают, во все глаза глядя на меня.
Не привыкли, наверное, к такой наглости безрогих.
– Душ? – спрашивает один из демонов с довольно выдающимися рогами. – Душ у нас не для мяса. У себя помоетесь…
Не успев ничего сказать, я познаю смысл фразы «у нее будут рога супруга»: я просто чувствую, как вошедший Леонхашарт подходит ко мне со спины, нависает своей массой и рожищами. У отказавшего мне демона вытягивается лицо, выпучиваются глаза и чуть подгибаются колени.
– Душ там, – демон неуверенно указывает в сторону. – Через два поворота направо будет мини‑зал, там душевые кабинки, пользуйтесь на здоровье.
В следующую секунду из коридора всех как сдувает.
И Леонхашарт еще говорит, что от него не все шарахаются?
– Ну что, девчонки, – указываю в направлении душей. – Вперед, отмываться! А я пойду искать полотенца и сменную одежду.
И остальных невест, наверное, тоже надо поискать, хотя за них я не слишком беспокоюсь: Баашар с его кроликами кажется слишком флегматичным, чтобы что‑то сделать Найтеллит. Илантих дорожит своей репутацией, единственное, что грозить Катари – внезапное вступление в партию «Равные возможности». А Манакриза котика вроде обкатала.
– Я помогу, – предлагает Леонхашарт, отирая с предплечья следы оставленной Принцессой грязи.
– Нет, ты посторожи… – осекаюсь, представив, как он охраняет душ с одиннадцатью моющимися девушками – потенциальными невестами. Некоторые ведь не постесняются голыми выскочить и показать товар самыми интересными частями. – Нет, ты раздобудь нам полотенца и одежду, а я останусь девчонок сторожить, чтобы их не выгнали.
– Хорошо. – мягко улыбается Леонхашарт, словно понял, о чем я подумала. Он ловит мою руку и целует тыльную сторону ладони. – Сейчас все будет.
А какими взглядами его провожают некоторые… Надо же, оказывается, на него не только Принцесса глаз положила, а я раньше и не замечала. Или это только сейчас началось, когда он снял свой нелепый шлем и светит смазливым личиком?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Не смотри на нас так, – улыбается мне Принцесса. – Мы все здесь невесты, все имеют право попробовать свои силы.
