– Фото с романтичным поцелуем, – шепчет он.
– Целовать еще рано, – замечает фотограф, впервые меня радуя.
Но Леонхашарта это не останавливает, он наклоняется, накрывая меня своей тенью. Инстинкт самосохранения, наконец, срабатывает, и я вскидываю колено. Броня, конечно, смягчает удар, но Леонхашарт отодвигается, шумно вдыхает. На его щеках появляются розовые пятна… а может, и не сильно смягчила броня.
– Рано, – сержусь я.
– Да. Я понял, – глухо отзывается Леонхашарт.
– Верхом, давай верхом на тебе меня сфотографируем. – доносится из соседнего отсека голос Манакризы.
– Почему верхом? – возмущается котик.
– Это очень романтично.
– Ты тяжелая.
– А ты что, дохлый такой, что меня на себе не удержишь? Демоны все такие или только ты? Может, у тебя паразиты кишечные водятся? От этого слабость бывает.
– Нет у меня никаких паразитов! Я здоровый! – чуть не взвывает котик.
– Тогда верхом. И это не обсуждается, а то уши повыщипаю.
– Это нечестно!
– Зато эффективно. Давай, вставай на четвереньки и превращайся.
Котик что‑то невнятно ворчит.
Беру Леонхашарта под руку, переплетаю наши пальцы и склоняю голову ему на плечо.
Нас ослепляет серия фотовспышек.
Из отсека с другой стороны раздаются команды: «Поближе, обнимите кандидатку, улыбнитесь, посмотрите влюбленно».
Наш фотограф чаще молчит и просто щелкает кадр за кадром.
– Извини. – Развернувшись к Леонхашарту, смотрю ему на солнечное сплетение, поглаживаю его пальцы. – Мне не стоило так поступать.
Да, мне правда стыдно! Он был так добр, но… Слишком близко, и от его прикосновений мурашки по коже, его тепло овевает меня, слишком расслабляя и опьяняя.
– Посмотри на меня, – тихо просит Леонхашарт.
Я медленно поднимаю взгляд с его груди на подбородок с совсем маленькой ямочкой, на губы соблазнительные, выше – к глазам. В этих темных озерах отражаюсь я…
– Ты такая красивая. – Леонхашарт притягивает мою руку и прижимается губами к тыльной стороне ладони. Я почти не дышу.
– На дыбы, – командует за стенкой Манакриза. – Выше! Покажи, какой ты сильный и красивый котяра.
– Я и так красивый, – ворчит в ответ котик.
Леонхашарт разворачивает мою руку и целует нежную кожу запястья. С бешеной скоростью мелькают вспышки. В следующий миг Леонхашарт подхватывает меня на руки и раскрывает крылья.
– Архисоветник, голову чуть правее, чтобы был лучше виден изгиб рогов, – просит фотограф, не прекращая снимать затяжными очередями.
Эта фраза помогает мне немного опомниться, запрокинув голову, я алеюсь:
– Да, архисоветник, помните о красоте рогов. Может, мне за них подержаться для большей романтичности фотосессии? Или верхом на вас забраться?
– Киса! – вопит из‑за стенки Шаакаран. – Иди ко мне, я тебя покатаю!
– Если тебе одна Манакриза тяжела, ты двоих не выдержишь, – весело отзываюсь я. – А лишать ее фотосессии я не могу, не по‑дружески это будет.
Сбоку подскакивает что‑то бело‑голубое, Леонхашарт резко отступает, прикрывая меня собой, а рядом с нами приземляется огромный гривастый демонокот в броне. Сидящая на холке Манакриза уверенно держит его за витые рога, спина прямая, вид величественный – словно всю жизнь на таких ездит.
– Леонхашарт! – возмущенно шипит котик, дергает хвостом. – Я кису первый застолбил, ты обещал ее не трогать!
Возмутиться не успеваю, потому что раньше отвечает Леонхашарт:
– Ничего такого я не обещал, и Анастасия не земельный участок, чтобы ее столбить. Иди в свой сектор фотографироваться, нам и без тебя тесно. Все, брысь!
– Я первый в рейтинге, – раздувает щеки и дыбит шерсть котик, но Манакриза резко дергает его за ухо, и он припадает на передние руки‑лапы. – Ай‑ай, мое ушко!
– Извините его, – улыбается Манакриза. – Необъезженный он, невоспитанный.
– Это я‑то? Да ты на себя, ой‑ой‑ой! – На ясные голубые глаза котика наворачиваются слезы. – Киса, спаси меня, я хороший, я такой хороший, забери меня от нее…
Из пальцев у него выдвигаются когтищи. Хорошо, что он девушек из принципа не обижает, а то Манакриза могла бы поплатиться за уходерство, но ей везет: несколько выкручиваний – и котик послушно трусит в свой отсек под яркие вспышки фотокамер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Интересная у нас фотосессия получается, – замечает Леонхашарт.
Он смотрит на меня, но краем глаза следит и за уходящим котиком.
– Может, поставишь меня на пол? – интересуюсь я.
– Тебе разве не нравится? – он мило улыбается. Ему, судя по всему, ситуация очень и очень нравится.
– Предпочитаю твердо стоять на своих двух.
– Иногда полезно расслабиться и опереться на кого‑нибудь еще.
Да знаю я! Но ему самому не страшно так явно проявлять ко мне симпатию, если он подозревает, что с отбором не чисто? Или это его реакция на мое упрямство? Чтобы я с котиком не связалась или Илантихом, которые тоже делали мне предложения.
– Думаю, сейчас не время расслабляться, – многозначительно замечаю я.
– Время опереться на меня. – Леонхашарт. похоже, так и собирается держать меня на руках.
И ему, похоже, ни капли не тяжело, словно я ничего не вешу. Интересное ощущение, аж дух захватывает. Или это от близости Леонхашарта дыхание спирает, а сердце пытается вырваться наружу?
– Хвост приподними, так воинственнее будет, – доносится голос Манакризы. – У тебя мощный хвост, достойный, нужно его показать.
– Правда?
– Конечно, сам посмотри: ровный, толстый.
– Мыр!
Мы с Леонхашартом одновременно улыбаемся, и мне вдруг становится так хорошо, так хочется, чтобы это было просто шоу без всяких подводных камней, а еще лучше – просто фотосессия, просто день, и никаких проблем…
ГЛАВА 20
Темнота, свечи, музыканты, выводящие нежную мелодию за черными ширмами с золотыми узорами, блеск посуды, блеск рогов сидящего напротив Леонхашарта. И камера с оператором, режиссером, а к ним прилагается табун помощников и просто мимопроходящих сотрудников студии. Очень «романтично».
И еда по вкусу уступает той шикарной трапезе в закрытом клубе, куда Леонхашарт меня отвозил.
К тому же нам выдали список вопросов, по которым нам стоит пройтись во время этого сомнительно романтичного мероприятия. Причем по задумке сценаристов шоу я должна спросить Леонхашарта о бывших и рассказать о том, как я счастлива, что меня выкрали для работы в Нараке. Даже не знаю, какая часть раздражает меня больше: та, что покажет мою заинтересованность Леонхашартом или счастье по поводу похищения? А он должен поинтересоваться, девственница ли я. Неужели автор сценария даже на секунду допустил, что я стану обсуждать такое на камеру? Это мое личное дело, и жителей Нарака оно в любом случае не касается.
– Вы говорить собираетесь? – спрашивает режиссер. – Или просто перекусить зашли?
Мы с Леонхашартом переглядываемся, усмехаемся и поворачиваемся к нему.
– Перекусить, конечно, – отвечает Леонхашарт и пополняет мой бокал.
– А вы что думали? – уточняю я.
– Что вы здесь для шоу «Найди себе пару» снимаетесь, – мрачно отзывается режиссер.
– Я не подписывался такие вопросы задавать, – Леонхашарт небрежно кивает на лежащий среди тарелок листок с идиотским планом этого ужина.
– Меня похитили, незаконно здесь удерживают, и в шоу я участвовать не хочу, – напоминаю я и салютую режиссеру бокалом. – За ваше здоровье.
– Тебе салат положить? – подчеркнуто любезно интересуется Леонхашарт.
– Да, только немного. Надо сначала попробовать, вдруг он невкусный.
– С едой тут и правда беда, – трагично заключает Леонхашарт. – Может, отправимся поужинать где‑нибудь еще?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– У нас же съемки, – стонет режиссер. – Я прошу вас: хотя бы пара реплик, пара вопросов, иначе Берронзий мне рога открутит из‑за недостатка материала для монтажа.
Опять мы с Леонхашартом заговорщически переглядываемся.
