— Тай! Мне нужно бежать. Тебе есть, где спрятаться пока?
— Ты что-то придумала? — спросила она, не понимая, что происходит.
— Пока не знаю.
— Ты догадалась, как этого человека найти?
— Боги! Тай! Давай потом! Хочешь, переночуй у меня.
— Я вернусь домой, — покачала она головой, — у меня еще есть свиток. Я так всегда делала, вроде как с вечера ушла к себе, утром — вышла. Никто ничего не узнает.
— Давай, — согласилась я, — я свяжусь с тобой.
— Спасибо, Крис. Ты моя самая лучшая подруга, — она обняла меня, отпустила и тоже исчезла в серебристом облачке.
Я дрожащими руками схватила свой бокал и допила коньяк, одновременно активируя колокольчик.
— Эрик?..
— Привет, принцесска, — отозвался он как-то глухо.
— Ты как?!
— Ну, так… немного повредил шкуру…
«Шипы!!»
— Где ты?! — заорала я, не дослушав.
— На острове.
— Сейчас буду, — я кинулась на улицу, забросив на плечо сумку с аптечкой.
Выскочив на крыльцо, я чуть не поседела: на перилах едва помещалась какая-то здоровая мохнатая зверюга размером с пуму, сверкающая зелеными злыми глазами. Я замерла и зажгла светлячок. Зверюга открыла красную пасть и издала низкий горловой звук. Оно было рыжее и похоже… похоже… О боги. Его же чем-то кормили прихвостни! Но… Твою ж мать…
— Кот? — недоверчиво позвала я.
Зверь спрыгнул с перил мягким хищным движением, подошел, потерся о мои колени и мурлыкнул.
Взгляд его выражал что-то вроде: «Ну и? Где шлялась столько времени?» Я почесала его за ухом и пообещала скоро вернуться. Сейчас меня волновал больше другое рыжее существо. Бывают моменты, когда каждая секунда тянется невыразимо долго, тридцать секунд на вызов портала стали настоящей пыткой: я успела представить залитую кровью кровать, посиневшие губы, стекленеющий взгляд, из которого постепенно уходит жизнь. Я заставляла себя успокоиться, повторяя, что он еще жив, и что чем быстрее я возьму себя в руки, тем лучше у меня получится ему помочь.
Красная арка вспыхнула, дохнув в лицо озоном, и передо мной лежал ночной пляж, освещенный двумя почти полными лунами. Ничего. Я успею, кровью он истечь еще не должен. Смерь — через несколько суток. Я бегом добралась до его хижины, скинув на бегу неудобные туфли, увязая в песке и проклиная мертвячьи шелковые юбки, путающиеся в ногах. Так я и влетела в его хижину, откинув в сторону полог из листьев.
Вместо всех воображаемых ужасов мне предстала абсолютно мирная картина: рыжий в одних легких парусиновых штанах валялся на собственной кровати и аккуратно бинтовал левую руку, выглядел он при этом как ребенок, стащивший у родителей из буфета спрятанную там коробку конфет. Рядом на столике валялись пустые флаконы из-под каких-то снадобий, стоял кувшин, в каких продают пиво, керамическая тарелка с мясной нарезкой и вторая с апельсинами. Тут определенно пытались просто отдохнуть, а не отправиться на тот свет. Я застыла в центре комнаты, ища следы порезов от шипов и не находя ничего. И крови не было вовсе.
— Что? — спросил он, настораживаясь, и сел на кровати. — Что случилось?
Жив.
Жив! Почти не ранен! Я испытала такое облегчение. Не знаю, с чем сравнить. Мельничный жернов свалился с души и покатился вниз, снося остатки логики, мыслей и рассудка вообще.
— Эрик!
Я сама не поняла, как в два прыжка добралась до кровати, кинулась авантюристу на шею и обняла, так крепко, как только могла, уткнувшись носом в плечо. Он не ожидал от меня ничего подобного и невольно откинулся обратно на подушки.
— Эй, ты чего? — Эрик кое-как отлепил меня от собственной шеи и теперь держал за плечи, ожидая какого-то объяснения. — Да что случилось-то? Все живы?
— Да. Но с тобой точно все в порядке?
— Да ну конечно, принцесска! — криво ухмыльнулся он, а потом улыбка медленно сползла с его лица.
Я вот только тут осознала, что все еще обнимаю его, и он тоже так и не разжимает рук. Ну-ну, так долго выдерживаемая дистанция была непоправимо нарушена, и теперь нас разделяла только тонкая паутина золотистого шелка. Сердце замерло на мгновение, а потом застучало часто-часто, заставляя вскипеть кровь в жилах пузырьками энтильского.
Прикосновения могут сводить с ума.
Слова тоже, сказанные в правильное время, особенно шепотом и на ухо.
Но ничего так не действует, как пойманный взгляд, в котором плещется отражение твоих собственных чувств.
Можно научиться дотрагиваться до чужого тела. Можно подобрать слова.
Но взгляд подделать нельзя. Такой, от которого между вами начинает гореть воздух.
«Я медленно снимаю с себя всякую ответственность…» — довольно ухмыльнулся в совершенно пустой голове Шепот.
Авантюрист сел на кровати, зачарованно глядя мне в глаза, так что я оказалась у него на коленях, медленно, будто бы не веря в происходящее, взял меня за подбородок и принялся целовать, совсем как в тот первый раз, когда помогал мне спрыгнуть с лошади давным давно.
— Знаешь, — глухо проговорил Эрик, оторвавшись лишь на пару секунд, — всему есть предел…
И уже мои пальцы скользят по его шее, вцепляются в бронзовые плечи, не желая отпускать его ни на миг. Он пытается расстегнуть застежку платья на спине, но с забинтованной рукой это задача не из легких. Треск разодранной ткани, авантюрист сдирает золотистый шелк, обнажая кожу, и будто бы не желая на этом остановиться, одним резким движением дергает в стороны ворот, окончательно освобождая меня от лохмотьев, в которые разом превратилась дорогая одежда. Лихорадочные прикосновения обжигают. Губы жадно впиваются в шею и плечи, наверняка оставляя синяки. Ни намека на нежность или чуткость, но именно это и сводит с ума.
Взлетает и опадает вниз покрывало, когда он буквально швыряет меня на кровать, удерживая мои запястья за моим же затылком, и разум окончательно ускользает взрываясь цветными фейерверками.
— Люблю… — бессмысленно шепчу я в кровь искусанными губами, извиваясь под сладкой тяжестью чужого тела.
— Моя… — горячо выдыхает Эрик.
Нет ничего приятнее, чем когда ты долго-долго держишься, а потом срываешься. Я чувствовала себя наркоманом, проходившим долгий курс реабилитации у мистиков, а потом не выдержавшим. Слаще самого порока, дороже горы мифрилла, романтичней первого подаренного цветка, жарче пламени Бездны. В какой-то момент он сорвал со своей шеи амулеты, разлетевшиеся по всему полу, и мы снова были единым целым.
Это вышло даже острее, чем тогда в лесу. Потому что было абсолютно недопустимо.
Но некоторые ошибки слишком потрясающие, чтобы совершать их только один раз…
Глава 7. Турнир
Даже потом, когда я лежала у него на плече, он не хотел разжимать рук, будто я могла исчезнуть.
— Ну вот… — констатировала я, не в силах согнать с лица глупую улыбку.
— А не надо было так на меня кидаться, — с усмешкой проворчал Эрик, щекотно дыша мне в макушку.
— Я думала, ты сильно ранен. Очень испугалась.
— С чего ты взяла? — удивился он.
— Ну, у тебя был такой голос, когда мы говорили…
— Какой?
— Глухой.
Авантюрист рассмеялся, переворачиваясь на бок и приподнимаясь на локте. Простыня от этого движения мягко зашуршала и все-таки окончательно сползла на пол. Мне нравилось на него смотреть, и машинально водить пальцем по старым шрамам на бронзовой коже во время такого вот ленивого, неспешного разговора.
«Угу, — мрачно кивнул Лусус, — как ты думаешь, а твоей сестре это тоже нравится?»
Он не смог испортить мне настроение: я просто отказалась думать на предложенную тему.
— Конечно глухой! — согласился рыжий. — Я пытался зубами затянуть эту мертвячью повязку. Что ты еще напридумывала себе, принцесска?
Я потерла руками лицо, чувствуя, что постепенно начинаю засыпать. Весь пережитый страх за него и напряжение схлынули, просто сгорели в этой недавней вспышке, теперь не осталось ничего. Хотелось прижаться к его боку и уснуть. Даже единовременные убийства всех королевских семей Ойкумены не заставили бы меня сейчас встать с постели.
— Я думала, тебя располосовало ледяными шипами, — пожала я плечами, закидывая в рот дольку апельсина.
Эрик поднял брови, явно пародируя Дэвлина, и почесал кончик носа.
— Знаешь, у тебя бывают совершенно дикие фантазии. Как тебе вообще такое пришло в голову?
Я попыталась потянуться еще за долькой, но не смогла. Все мышцы будто налились свинцом, и каждое движение давалось с огромным трудом. Осталось только застонать и умоляюще глянуть на авантюриста. Эрик усмехнулся, вытянул руку, и, достав еще один апельсин, принялся отщипывать от него кусочки и кормить меня. В зеленых глазах, будто в двух аквариумах с прозрачной водой, тоже плавали первые туманные предвестники сна. Обняться бы сейчас и уснуть, закидывая на него руку, ногу и устраивая голову на плече.
