— Если хочешь, кровь проверим.
— Проверим.
Нет, я не хочу, напротив, мне нужно хоть кому-то поверить на слово, но… кровь все равно проверим. Из принципа.
— Хорошо, — согласился он, ничуть недоверием не задетый. — Ты… как?
— Никак.
Я шмыгнула носом и села на крышу.
— Холодно.
— Заболею и умру… назло всем.
— Увы, вряд ли получится. Ганц воспримет это как личное оскорбление.
— Зачем… ты меня в это впутал? — я задала вопрос, который задавала себе не раз и не два. — Неужели… нельзя было иначе?
— Не знаю, — Корн сел рядом, и я сочла нужным предупредить.
— Холодно.
— Заболею и умру. Тебе придется возглавить род, а заодно заняться сводным отчетом для короны.
Да… меня все-таки не любят.
Он вытянул ноги и произнес:
— Возможно, другой вариант и имелся, но…
— Ты не был уверен?
— Да.
— Во мне?
— В нем. Он был изворотливым… все началось еще тогда, с твоего развода, когда мне просто-напросто его не дали.
— А должны были?
Здесь даже чаек нет. То есть где-то там, за щитом, имеются, но на крыше пустота. И это несколько раздражает.
— Я был третьим заместителем главы Службы королевской безопасности…
— А… — я кивнула, признавая, что такую деталь как-то умудрилась выпустить из вида. Больше надо было родственниками интересоваться.
— И на тот момент уже было очевидно, что старик выбрал меня в преемники. Сама понимаешь, кто будет отказывать в маленькой просьбе. Тогда это и вправду не выглядело чем-то запредельно сложным. Аристократ, да, но род не самый известный, да и забот у них хватало. Патенты, конечно, несколько осложняли жизнь, хотя бы тем, что частично были перекуплены короной, а стало быть, и тени сомнений не должно быть в авторстве.
И я решил, что патентами ты вполне можешь пожертвовать.
Я кивнула.
Я сама предлагала Мару… я бы в жизни не стала судиться, тем более там, где замешана корона.
— Но мне отказали, — Корн оперся на руки и запрокинул голову. — Мне редко отказывают. Это несколько озадачило. Я попытался решить дело миром. Предложил отступные и, поверь, вполне приличные. Но Марун лишь посмеялся. Сказал, что ты способна принести ему куда больше. Это уже было оскорбительно.
А оскорблять эйта — себе дороже.
Память у них долгая.
— Вот и получилось, что судьи оказались… в непростом, скажем так, положении. Я пытался узнать, кто стоит за Маруном, а он — справиться с моими связями.
Море остервенело кидалось на берег.
Оно рассаживало волны в кровь, и та, белесая, чуть окрашенная заходящим солнцем, кипела на прибрежной линии. Оттуда уже убрали лодки, и берег был обманчиво пуст. Правда, если присмотреться… не прямо, краем глаза, то из сумеречной зыби проступали блеклые очертания сторожевых вышек.
Надо будет сказать, что поле сбоит.
Интересно, это локальный эффект и, если так, чем он вызван?
— На меня пытались давить, требуя вернуть тебя супругу. Пару раз речь заходила об отставке. Была и попытка обвинить в заговоре против короны, но здесь не буду лгать, что из-за тебя. Врагов у меня хватает.
А если сосредоточиться, к примеру, на скале, вон той, далекой, напоминающей черепаху, и смотреть исключительно на нее, то башни проступают совсем явно. Узкие, сплетенные из стали и магии, столпы, между которыми протягиваются нити сторожевых заклятий.
— Ты спрятал меня…
— Скажем так, убрал подальше. Ольс, конечно, еще та дыра, но тем и хороша. Чужаки там, как на ладони, а за своих Терес кровью отвечает. Не смотри так. Сала — это не просто хозяин земли. Он с ней связан, с каждым, кто на его земле живет. Древняя магия… и я мог быть уверен, что тебя не похитят. Знаешь, как бывает… однажды кто-то просто исчезает.
— Думаешь…
— Тебя пытались выкрасть, правда, в тот раз мой источник предупредил, что неким людям сделано выгодное предложение. Мы успели убрать угрозу, но рисковать я не хотел.
И наверное, стоило сказать спасибо.
Или хотя бы слезы вытереть. Слезы — это несерьезно. Зато башни окончательно выступили из сумрака и не исчезали, даже когда я моргала. Стало быть, заклятие с толикой ментального воздействия, и разум, узнавший правду, уже не поддается ему.
— Ты и вправду была мне симпатична. А твой супруг… у него не должно было быть таких связей, не говоря уже о том, что он слишком быстро поднимался. Союз с Бринцигами? Ладно, его еще как-то можно было объяснить, но вот… то, с какой скоростью он обзаводился нужными знакомствами, настораживало. Потом контракт с короной…
Мой брат вздохнул.
— Наверное, к этому времени я стал… несколько одержим. С нами случается. Издержки силы и вообще. Мне хотелось доказать всем, что Мар — не несчастная жертва заговора, но хитрый засранец. Я знал, что он будет воровать. В проектах такого масштаба всегда воруют. Он ко всему отличался невероятным самомнением вкупе с жадностью. Как было не позволить?
Действительно, как?
Слезы, наконец, закончились, а злость исчезла. Может, давно стоило бы выплакаться? Женщинам, говорят, нужно, чтобы там жидкости телесные не застаивались или еще какой беды не происходило.
— Я отправил пару наблюдателей… Кириса ты знаешь.
Знаю.
И надо будет извиниться. Человек свою работу делал, и не виноват, что работа у него в сущности дерьмо первостатейное.
— Вельма… мы планировали пожениться. Она была… — Корн зажмурился. — Была… сложно сказать. Не такой, как другие. Яркой. Невероятной. Невероятно раздражающей. В ней кровь морских ведьм смешалась с благословенной. Сирота из приюта. Необычная сила. Предложение… к счастью, у нее хватило ума не принимать первое, которое часто делают красивым женщинам. Она знала себе цену. И стала лучшей в управлении. Не скажу, что мы сразу поладили. Скорее наоборот. Мне понадобилось время, чтобы понять ее. А ей… она трижды мне отказывала.
— Не хотела становиться любовницей?
— Тогда… не трижды, — кажется, Корн позволил себе улыбку. — Я был обручен, но расторг помолвку. А она сказала, что все глупости, что мы слишком разные и ничего хорошего из этого брака не выйдет.
Море попритихло.
Теперь оно кошкой терлось о столпы сторожевых башен, уговаривая выглянуть.
А может, примеряясь, может, если чуть поднажать, то получится и свернуть эту громадину.
— Мы назначили дату свадьбы. А твой… ублюдок ее убил. Не только ее… это был очень… неудачный день. В газетах поднялся вой, а от меня потребовали сдать Кириса.
Море путалось в опорах, и сети заклятий, протянувшиеся в воду, ему были не по вкусу. Интересно, из чего сделаны проводящие контуры. Морская вода достаточно агрессивна, да и магию рассеивает с легкостью. Стало быть, внешние контуры должны быть изолированы, но изоляция такова, что не мешает проявлению силы.
— Мое обвинение рассыпалось. Документы… исчезли. Крысу я позже вычислил, — кулаки Корна сжались. — Ту крысу, которая Вельму… она бы не подпустила к себе чужака. Бывший поклонник… более того, друг, который всегда готов был помочь. Он ждал, когда я наиграюсь. Он бы принял ее, простил бы, а тут я со своей свадьбой. Его признание. Ее отказ. И предложение Ильдиса, которое он принял, поверив, что я и вправду не стану копать слишком глубоко. Он отомстил. Так он полагал, что это месть и он имел право… просто воспользовался ситуацией. Шансом.
Это он зря.
Не знаю, самолюбие ли тому причиной или вправду свойства благословенной крови таковы, но эйты не просто упрямы. Порой они действительно одержимы.
Корн же тихо произнес:
— И да, здесь есть не только те подвалы, которые ты видела…
Молчание — оно действительно золото.
И мы молчали.
Он — в прошлом. Я — в настоящем, в котором море пыталось пробраться за проведенную людьми границу.
— Я бы убил Ильдиса. Я был готов. Вызов на дуэль или… у нас есть хорошие специалисты. Но мне запретили. Без веских на то оснований, а клятву приносят не только псы… клятва держала. Он подонок, но он нужен короне. Не просто нужен, жизненно необходим с его умением находить союзников и заставлять людей работать. Самозабвенно. С невероятной отдачей. Да, он тоже воровал. Все воруют, но Ильдис помнил о том, что не всесилен. И умел ладить. В том числе с короной, где решили, что его таланты можно использовать во благо государства.
