И наверное, они оказались правы, ведь сумел же Мар создать эту растреклятую транспортную сеть, объединившую королевство. И не только ее.
Но вот… не знаю.
— Мне пришлось заткнуться и отойти. И тогда я сдал Кириса. Для большинства наших он стал если не убийцей, то всяко идиотом, из-за беспечности которого погибли свои. Этого не прощают.
Я не жалела.
Нет.
Глупо жалеть молодого сильного мужчину, который все-таки… победил?
— Твой муж любил играть людьми.
— А ты?
— Мне приходилось. И нет, разница, наверное, не слишком ощутима… мне жаль.
Мне тоже.
Все-таки жаль… он ведь мой брат и… и я не знаю, как поступила бы на его месте. Я вообще не хочу оказаться на его месте. Но вслух в этом не признаюсь. И буду сидеть, смотреть на море и слушать.
— Ильдис… я даже не знаю, как это объяснить, но ему требовалось подчинить. Взять к примеру Сауле. Она встречалась с парнем, пусть и не эйтом, но она все же не была наследницей, так что брак имел неплохие шансы состояться. Зачем было лезть? Ладно, если бы он планировал отдать ее кому-то…
Небо темнело, только как-то неравномерно, полосами, будто тигр меж облаков прятался. Вот сейчас выглядывает, щурит желтый глаз луны, примериваясь, как бы половчей зацепить меня когтистой лапой.
— Я бы еще понял, зайди речь о выгодном союзе. Но нет, он влез, разорвал помолвку и запер сестру на острове. Лайма… тогда ходили упорные слухи о возможном разрыве. Она родила ребенка, формально договор был выполнен. И Лайма стала появляться в свете. Затем у нее случился роман, пошли слухи о возможной помолвке…
Которой Мар не допустил. Его женщина, пусть и ненужная, не может принадлежать другому.
— Это лишь самые явные примеры, а были и другие. Девочка из кордебалета, которая долго держалась, не принимая его ухаживания. Хорошая девочка. Умненькая. Потенциально неплохой погодник… двухнедельный роман, расставание. И возвращение, когда она снова сошлась с бывшим женихом. И опять. Ильдис возвращал ее трижды.
А потом она перерезала себе вены.
И Мар был не виноват.
Конечно, как его можно винить в том, что делают другие люди?
Тигр небесный потянулся. Он готов был слушать, он тоже страдал от любопытства.
— Парнишка-инженер, который отказался подписать с Маром контракт. Он открыл собственное дело, вполне успешное, только… не рассчитал сил и влетел в долговую яму. Мар выкупил у банка просроченный долг, фирму уничтожил, а мальчишку приставил к делу. Так вот, спустя год этот парень только и мог, что говорить, как ему в жизни повезло. Тайвус, погонщик цеппелинов. Один из лучших. Мар предлагал ему контракт, но Тайвус собирался принять другое предложение. Его величество тоже нуждается в проверенных людях. Вот только за несколько дней до вступления случилась весьма некрасивая история. Тайвус изнасиловал девушку…
— Он действительно…
— Да. Правда, клялся, что понятия не имеет, что не помнит, как это произошло.
В крови нашли приличную дозу алкоголя. Ему грозил срок. Но Марун сумел договориться с девушкой, а потом предложил контракт. Все оступаются. Надо ли говорить, что Тайвус… скажем так, оценил?
Не надо.
Я… помню, насколько легко Марун находил общий язык с людьми.
— Были горничные и мастера. Простые матросы и поверенный, известный в узких кругах, как человек весьма изворотливый, немалого ума. Ильдис окружал себя людьми, правда, как после выяснилось, игрушек хватало ненадолго. Тот же Тайвус протянул четыре года. В последние месяцы пил беспробудно. Личная камеристка матери Ильдиса повесилась. Горничная сестры, вот так подобранная, спустя два года сошла с ума и попыталась убить госпожу. Тот парень, из инженеров, сейчас лечится. Он тихий, безобидный. Даже не так. Он застыл. Он целыми днями сидит, слегка покачиваясь, глядя в одну точку. Он не разговаривает. Не помнит, что нужно есть и пить. И о других надобностях тела тоже не помнит.
— И ты…
— Когда все затевалось, мы еще не знали всего этого. Я лишь предположил, что Кирису сделают предложение. И попросил его принять. Понимаешь, у нас не было ничего… мы даже за финансовые махинации не могли его привлечь.
И это наверняка злило.
— И да, Кирис знал, что… ему будет сложно вернуться.
Невозможно, так будет правильнее.
Одно дело стать неудачником, из-за которого погибли люди, а совсем другое — предать, приняв предложение того, кого считали убийцей.
И после уже можно рассказывать… да что угодно можно рассказывать, но кто поверит?
— Вам повезло.
— Повезло. Еще как, — согласился Корн, вытягиваясь на крыше. Он закинул ногу на ногу, а руку вытянул, указав на небо. — Видишь? Созвездие гончих псов… это мы… хороших собак ценят. И я знаю, что Его Величество не оставит без внимания наш доклад.
Возможно, даже наградит.
Грамотой?
Орденом?
Или парой медалей, которые можно будет повесить на старый мундир, потому что новый Кирис шить не станет. Он уедет. Куда? Понятия не имею. Забьется в какую-нибудь глушь, вроде Ольса, где и приживется, и со временем убедит себя, что все сделал правильно.
Может, даже будет прав.
Мне не должно быть дела до этого, но горько… до тошноты горько. И хочется закричать, что нечестно вот так! Нельзя!
— А я… Ольс, он ведь…
— Один из немногих островов, которые формально глубоко независимы, но на деле не только тебе нужно убежище.
Это я тоже понимаю. И почему-то злость моя почти исчезла, а вот обида осталась. И еще чувство, что меня обманули, как тогда, в зимнюю ночь, когда я ждала учебник по прикладной механике, а мне подарили очередное платье.
Платье, помнится, было красивым, но…
Я ведь учебник ждала.
— И все это время…
— Ты работала на корону, — Корн указал правее. — Видишь? Северная звезда, самая яркая. На нее ориентируются погонщики и моряки. Ее свет пробивается даже сквозь тучи. Они называют ее звезда Надежды.
Красиво.
Она и вправду была яркой, почти такой же яркой, как луна. И тучи ее, если и прикрывали, то ненадолго.
— Поначалу я просто был рад, что ты отошла. Да и та мелочовка, конечно, интересная, но…
Вряд ли корона так уж нуждалась в амулетах, повышающих потенцию.
Хотя…
Нет, о таком даже думать не стоит.
— Затем пошли вещи поинтересней… — Корн смотрел на звезду, а та взирала на Корна, впрочем, не только на него. С высоты, полагаю, вид открывался удивительный.
Я бы и сама не отказалась взглянуть. Только… позволят ли подняться? Пусть не к звездам, но хотя бы с кораблем. — Твои щиты… помогли очень многим. А потом ты затеяла этот безумный проект с алмазами.
— Почему безумный? — Если бы я уже не была обижена, обиделась бы всенепременно.
И вовсе я не сумасшедшая.
Просто… там было скучно, а постройка печи выглядела интересной задачей. Да, имелись кое-какие технические сложности, но вполне преодолимые. То есть тогда они не воспринимались еще столь уж глобальным препятствием, а после, когда работа началась, и подавно. Отступать я не привыкла.
Кровь эйтов сказалась?
— И вообще, печи существовали…
— Да. На редкость энергоемкие и с непредсказуемым результатом. Камни получались грязными, а стало быть, особого смысла тратиться на них не было. Примеси изрядно мешали.
— А розовый?
— В смысле?
— Когда Кирис приезжал на остров, — я подтянула колени к груди и обняла себя, — у него была лупа с розовым алмазом…
— Не алмазом.
Корн хмыкнул. Снова хмыкнул. И рассмеялся…
— Боги… вот значит… лупа… с розовым… неужели ты решила, что это и вправду алмаз? Что… какому-то мальчишке доверят такой… артефакт?
— Не такой уж мальчишка…
А я разозлилась и пихнула брата в бок. Я, между прочим, ночей не спала, пыталась понять, а они…
— Турмалин. Розовый турмалин. Редкость, конечно, но отнюдь не такая… — Корн смахнул слезы. — И амулет слабенький. Боги… если подумать… будущее королевства предопределила игрушка, которую парню выдали для пущей солидности. Кому сказать…
