а он сидел в ручье? Или, когда она испугалась воя гончих и бросилась бежать, а он её поймал? А может когда они шли в Олруд, и она давала ему советы, что можно говорит, а что нельзя?
Знала бы она кто он на самом деле!
Но она доверяла ему. Доверяла просто так, без платы, без обязательств и это ещё сильнее заставляло тянуться ей навстречу и хотеть большего. Такая доверчивость и открытость притягательна. Он хотел отбросить эти монашеские лохмотья, стать самим собой, Игваром, командором из Талламора, и потом взять её в свои ладони, обнять, попробовать её губы на вкус. Его желания воспламеняли кровь, заставляя её бежать по венам быстрее, заставляя забыть, что ещё несколько дней назад он хотел уйти вслед за Тёмной девой и испить мёд забвения.
И когда они пришли в Олруд, он был совершенно пьян этим новым желанием и не знал возникшему чувству определения. Когда-то давно с ним уже было такое. Но годы и лишения стёрли из его души все следы былых чувств, оставив только шрамы-надгробия. Вехи его ошибок. Он думал, что душа его зачерствела…
Так что с ним случилось за эти несколько дней на болотах?
Ведь пока он дрался с гончими, потерял самое главное, то, что искал последние пятнадцать лет — спасение всей Балейры. Но теперь ему казалось, что он нашёл в жизни какой-то новый смысл, нечто иное, более ценное, какую−то новую цель. И если эта маленькая пичужка с глазами цвета ониксового камня, бросит всё и пойдёт с ним, то где-то в мире для них найдётся счастливый уголок.
Впервые за последние годы ему и вправду захотелось этого — тихого счастья где-нибудь вдали от короля, Риган и её приспешников, чтобы не идти к своей цели по пепелищу, закрывая глаза на ритуальные костры. И если бы там у реки она согласилась на его безумное предложение бежать с ним на край света, наверное, он и ушёл бы с ней. Куда-нибудь на север, к Солёным островам или уплыл в Коринтию — мир большой. Но на самом деле, то было просто мгновение слабости. Она его оттолкнула и вспомнила Лирию. Как будто её устами боги сказали, что в этом мире у него есть обязательство, которое он так и не выполнил.
Глава 37
Игвар вернулся к свите короля и хотел убедить Гидеона покинуть основное войско, взять небольшой отряд и отправиться вперёд. Они едут слишком медленно! Он знал, что пока Риган нет рядом, Гидеон прислушивается к нему. Но сегодня король выглядел особенно плохо. И отголосками дара, которые ещё не успели окончательно угаснуть, Игвар увидел своего друга в настоящем, истинном свете. Кожа на его лице истончилась, глаза запали, а под ними залегли чёрные тени. И руки, что держали поводья выглядели сейчас худыми, словно высохшими. Гидеон выглядел почти стариком, и только камень в его перстне сиял кровавым светом.
Времени почти не осталось, если он хочет спасти Гидеона, им нужно скакать во весь опор. Он понимал, чтобы успеть к Олинн, ему нужно покинуть войско короля, вот только когда его нет рядом, Гидеон будет слабеть ещё быстрее. Но у Игвара не было выбора. Вернее был: либо Гидеон, либо Олинн. И он не колебался. Игвар знал, что Риган и Низар уже вышли на охоту. Теперь пока они не настигнут свою цель, они не остановятся. И в них не будет ничего человеческого, каждый из них станет проводником для гончей в этом мире, а уж на Олинн Риган захочет поохотиться сама, лично.
И хотя их план побега с Гленном был неплох, но он не учитывал одного — Игвару так и не удалось обмануть Риган. Она обо всём догадалась. Поняла, что те следы, которые они оставили, это обман. Но что поделать, она видит в Игваре слишком много того, что он так и не научился скрывать. И как хорошая ищейка она безошибочно взяла верный след. А значит, Гленн и Олинн не успеют добраться в Тэйру.
−Мы должны торопиться, − произнёс Игвар и посмотрел на Гидеона.
— Зачем? Я устал, — ответил король, глядя прямо перед собой. — Куда мне спешить?
— Так нужно. Просто поверь, — Игвар похлопал его по плечу.
Он снова снял торквес и коснулся руки Гидеона, делясь с ним частью своего дара. На какое время королю хватит этих сил? День? Два? Он не знал. Но это всё, что он может напоследок дать своему другу, чтобы его поддержать, и чтобы не ослабеть самому. Ведь ему ещё понадобятся силы, чтобы помочь Олинн.
— Ты уходишь? — спросил Гидеон тихо.
Его глаза посветлели, из них ушла темнота и огонь, и он с грустью посмотрел на Игвара.
— Я должен.
— Хорошо. Иди… И прощай. Ты и так сделал для меня слишком много.
— Мы ещё увидимся, — твёрдо произнёс Игвар, отпуская руку Гидеона и снова смыкая торквес на своей шее.
На что король лишь слабо усмехнулся и махнул рукой вперёд.
Через Перешеек путь в разы ближе, чем на лодке через озеро. Игвар гнал коня, время от времени поглядывая на выцветшее от жары небо.
Оказавшись по другую сторону озёр Игвар снова снял торквес, чтобы найти Олинн и Гленна. Он видел, как нарастает жара, ощущал кожей, как сохнет трава и падает с дерева лист — Риган бросила на поиск беглецов все свои силы.
Олинн, где ты?
Я здесь…
Я иду к тебе…
Он видел ручей и её руки в воде, слышал её призыв, и не мешкая продолжил путь. Осталось немного, у него быстрый конь и он их нагонит. Запах дыма он почувствовал у подножья холма и понял, что время вышло. И когда взобрался на вершину и глянул вниз, дно оврага уже затянуло дымом и зловещий утробный вой разнёсся в воздухе, будто подгоняя и без того обезумевшую лошадь.
— Олинн, где ты? Где ты, пичужка? Отзовись! — он крикнул это лесу, замершему в предчувствии гибели.
Игвар! Я здесь… Я не успела, прости…
— Нет! Нет! — произнёс он одними губами и снова стегнул коня.
Как ему найти её в этом дыму?!
Птицы метались над лесом и в этот миг Игвар вспомнил о вороне… Ворон должен ему помочь. Он должен указать ему путь!
И ворон помог.
Игвар нашёл Олинн на дне оврага, лежащую на подстилке из мха. Подхватил на руки и бросился туда, куда повёл его ворон: на самую макушку холма, где ещё не было пожара. Он взбирался по склону
