этой одёжке везде путь будет. На болотах тебе бояться некого, никто тут не ходит мимо моей избушки. А теперь пошли.
Тильда махнула рукой и вышла наружу. Остановилась у осины и, указав на тропу, напутствовала:
− Сюда пойдёшь, по этой вот тропке. В Олруд тебе нельзя, по той дороге опасно, могут увидеть в тебе чужака, слишком уж ты приметный. Да и убьют сразу. А тут тебе никто точно не встретится. Это моя тропка. Пойдёшь по краю болота, прям по этой тропе аж до Сатапале. Там ситта будет у озера. Рыбачий домик да коптильня. Пройдёшь мимо и ещё дальше, совсем чуток по берегу озера. Как увидишь вот такой же, как у меня, нитсшест с черепом вепря, так иди к воде в камыши, там спрятана лодка. На ней и переплывёшь через озеро.
− А ты уверена, что это она, а не просто женская побрякушка? — спросил Игвар, поправляя хольмгрег на груди.
− Я сама всё видела, боги открыли передо мной будущее, − ответила Тильда. — Это она. Только встретиться она должна с нужным человеком.
− С каким ещё человеком?
− Ну, считай, что звезда — это меч, а какой прок от меча без воина? Она сама приведёт тебя к тому, в чью руку должна попасть, − улыбнулась Тильда.
− Ох, мудрено ты говоришь, − усмехнулся Игвар. — Чем я не гожусь в воины?
− В воины-то ты годишься. Но то совсем другая война! — Тильда сокрушённо покачала головой.
− И как я его узнаю? Этого человека?
− Доверься сердцу. Не сомневайся — ты его узнаешь. Сердцем узнаешь. Не пройдёшь мимо, − Тильда похлопала Игвара по груди. — А я буду просить богов о милости для тебя. А теперь ступай. Боги тебе в помощь! Да держись воды, а то чувствую я, что снова рыскают гончие. Видно, ищут кого… В такие дни надо схорониться и сидеть на болотах тихо. Как почуешь их или услышишь, сразу иди в воду.
− Гончих я не боюсь, − Игвар указал рукой на торквес на шее, − он меня защитит.
Тильда лишь сотворила руками охранный знак и прошептала что-то беззвучно, одними губами.
Олинн открыла глаза. Кажется, прошло всего мгновенье. Но она успела побывать там, на Великих болотах Эль, ощутить мох под ногами и увидеть Тильду. Услышать её мягкий успокаивающий голос, и даже плакать захотелось от этой, почти реальной встречи.
Ох, Луноликая! Что это такое было? Почему она видит всё это?!
Она села и обхватила колени руками. Какое-то время смотрела на огонь и на то, как её дядя насаживает на прутики кусочки мяса и сыра, чтобы поджарить. И всё думала об увиденном во сне.
− Так что случилось с Лирией? — спросила она тихо.
− Она погибла, защищая фрэй, − ответил Гленн, задумчиво глядя на розовеющий восход. — В тот год в ней проснулся особый дар — она стала делать для фрэй защитные амулеты, чтобы божьи люди не могли их узнать. Вкладывала в них часть своей силы. Слух о том, что происходит в Талламоре, постепенно разошёлся по всей Балейре, и к Лирии потянулись гонцы. Она помогала всем, раздавала эти амулеты фрэйям и заклинателям, чтобы они становились невидимыми для сил зла. Но сама настолько ослабла от этого, что, когда до неё добралась Риган, она не смогла себя защитить.
Так она хотела исправить то, что случилось в Талламоре. Она думала, что это её вина. Лирия знала, что подтолкнуло Риган к тому, чтобы заложить свою душу.
Олинн вдруг поняла это, и понимание пришло из ниоткуда. Как и многое за последние сутки. Она тут же вспомнила, как на глазах у Бренны красный камень превратился в её руке в уголёк. И то, как погибла Лирия.
− Она ушла в лес, да? — спросила Олинн, глядя на дядю. — И он сгорел?
− Откуда ты знаешь? — спросил Гленн с лёгким удивлением.
− Я вижу её. Я вижу всё, что произошло с ней и с Игваром. Я вижу Риган, и колдунью Мару, и знаю, с чего всё началось. Ко мне приходят видения прошлого, будто сон, только такой явный, что даже не верится! И Звезда Севера, она вот здесь, − Олинн перевернула руку.
Повинуясь её воле, звезда проступила на ладони и засияла так ярко, что осветила всю поляну. И в тот же миг откуда-то со стороны озёр донёсся низкий утробный вой. Голос первого зверя подхватил второй, затем третий, четвёртый, и они слились в зловещий многоголосый хор.
Олинн медленно сжала руку в кулак, и звезда угасла.
− Они знают, где мы, − произнесла она негромко, глядя прямо Гленну в глаза. — Риган поняла, что мы её обманули. И теперь они идут на юг. Скоро они возьмут наш след на этой стороне озера. Так что мы не успеем в Тэйру. Они догонят нас раньше. Мы должны найти убежище здесь.
− Откуда ты знаешь? — спросил Гленн, внимательно вглядываясь в её лицо.
− Я видела это только что. Во сне. Или это был не сон. Не знаю. Я теперь часто вижу чьи-то воспоминания, а иногда и то, что ещё не произошло, вот как сейчас.
− Это значит, в тебе просыпается Оракул, − ответил Гленн и чуть улыбнулся. — Видимо, дар Айрис перешёл к тебе. И если бы мы были в Гранарде, то устроили бы в честь этого большой праздник. Когда в ком-то просыпается такой дар, это великая радость. Хотя… А ведь ничего удивительного! — Гленн даже хлопнул себя по коленке и, махнув в сторону темнеющих гор, воскликнул: — Конечно! Это же Ир-нар-Рунн! Место, где ты родилась. Вот почему ты стала видеть всё это. Значит, ты Оракул? Хотя, ты же дочь Айрис! Вот она обрадуется, когда мы её найдём. Держи, подкрепись, тебе понадобятся силы! — Гленн протянул ей прутки с поджаренным мясом и сыром и хлеб. — А ещё, за это стоит выпить!
Он достал ещё фляжки, одну с водой, другую с медовым напитком, и отдал ей.
− Теперь я тоже понимаю, − произнесла Олинн, открывая фляжку, − сколько себя помню, я всё время предчувствовала всё плохое. Я думала, это чары. Тильда, наша вёльва, меня учила, а всё без толку, не было во мне никаких чар! Ох, Луноликая! Как же я мучилась тем, что не могу быть, как Тильда, или, как другие люди, просто не замечать всех этих знаков и снов…
Она покачала головой и отхлебнула из фляжки. Вспомнила,
