Девушка видит Даниэля-Париса, он летит рядом с ней. Их лица почти соприкасаются.
— Ты выиграла сражение, но ты не выиграла войну, сестренка.
— Я не люблю готовые фразы, — отвечает Кассандра. — Мне кажется, что обратный смысл этого выражения вернее. Мы выиграли это сражение, и поэтому выиграем войну.
— Мы боремся с самым страшным врагом на свете: с человеческой глупостью. Она безгранична.
— Люди не глупы, — говорит Кассандра, планируя в небе над Колхидой. — Они просто боязливы.
— Это слепое, стремящееся к самоубийству стадо, — произносит Даниэль-Парис.
— Это стадо, испытывающее страх, — поправляет его Кассандра.
— Мы не можем им помочь. Они смотрят, но не видят. Они слушают, но не слышат. Они знают, но не понимают.
— Мы должны найти слова, мы должны найти выход, мы должны сделать все для того, чтобы они поняли. Надо использовать примеры, метафоры, легенды, произведения искусства. Плохи не ученики, а учителя.
Даниэль Катценберг летит рядом с сестрой, их движения сливаются воедино. Он протягивает ей сжатый кулак с запиской.
220
— Черт, как же больно! Ар-р-р!
Орландо ван де Пютт рывком приподнимается в кровати. Своим резким движением он будит Кассандру, которая по-прежнему держит его за руку. Все бегут к ним.
Фетнат Вад меняет повязку на животе легионера. Ким Йе Бин приносит стол, стулья, тарелки и предлагает впервые поесть «по-буржуйски».
Все садятся за стол и с некоторым недоверием смотрят на вилки, ножи и даже разноцветные салфетки, лежащие рядом с тарелками. Котелок с кипящим ватерзуйи стоит на блюде. Фетнат шумно сморкается в свою салфетку и бросает ее под ноги.
Кассандра понимает, что чувствует гораздо более тесную связь с миром, чем раньше.
Что-то произошло. Механизм заработал. Во мне открылась какая-то дверь.
Быть может, то, что она разделила боль Орландо, увеличило ее чувствительность.
Она трогает стол и чувствует дерево, из которого он сделан. Она берет вилку и чувствует гору, из недр которой добыли руду для изготовления прибора. Она касается своей куртки и чувствует барана, из чьей шерсти сделана ткань. Она чувствует, как холодно было животному, с которого состригли мех.
Кожа ботинок напоминает ей о корове, с которой содрали шкуру.
Все эти приключения повысили уровень моего восприятия мира. Правда, я стала более уязвимой. Я чувствую все сильнее, чем раньше. И хорошее, и плохое.
Ее часы показывают семнадцать процентов.
Мой брат, наверное, пережил то же самое, его чувства сделались вдвое сильнее, глубже, реакция обострилась… до такой степени, что ему захотелось умереть. Чтобы вынести расширенное восприятие мира, нужна очень хорошая подготовка.
— В итоге, у нас есть все, что мы хотели, — констатирует Ким. — Виконт хотел знать, может ли он стать настоящим врачом. Теперь он знает, что спас человека от смерти. Кассандра хотела предотвратить теракты — она это сделала. Герцогиня хотела славы — она ее получила.
— О чем это ты? — спрашивает Эсмеральда.
— Ты что, журналы не читаешь? — отвечает ей Ким.
Он встает и возвращается с ноутбуком:
— Вот, сегодняшняя обложка.
На сайте журнала «Шокирующий репортаж» на первой странице опубликована фотография с подписью: «Бомжиха похитила дочь министра и заставляет ее красть сумки в библиотеках».
На фотографии спиной к зрителям стоит Кассандра, передающая сумку Эсмеральде, чье лицо вполне узнаваемо.
— Это снял, должно быть, один из читателей библиотеки во время всеобщей суматохи. Сейчас у всех в мобильных есть фотоаппараты, так что в случае чего всегда найдется доброволец, который сделает фотографию и попытается передать ее прессе.
— Надо же, — восклицает Эсмеральда, — могла ли я ожидать, что попаду на обложку своего любимого журнала! Посмотрите, даже о свадьбе певицы Джулии Уоттс написано в углу мелким шрифтом. Только меня видно.
— Ну и как ощущения?
— Как сказать. Ничего особенного, кстати.
Она вправляет несколько непокорных прядей в пучок.
— Мы рождаемся. Плачем. Едим. Смеемся. Спим. Занимаемся сексом. Страдаем. Умираем. Все остальное — мелочи жизни.
Фетнат давится кофе:
— Вот это новость, Герцогиня. Ты нас годами донимала своим желанием стать знаменитой, ты ей стала, и теперь заявляешь, что это всего лишь «мелочь жизни»? Кто бы мог подумать.
Все продолжают есть ватерзуйи, в молчании пережевывая хрустящие на зубах тонкие косточки.
— А ты, Маркиз? Чего ты хотел и что получил? — спрашивает Фетнат.
Ким, бросив беглый взгляд на Кассандру, показывает на Шарля де Везле:
— Неофициальное Министерство Перспективного Прогнозирования даст мне возможность установить на Земле настоящую анархию. Мой девиз «Ни Бога, ни господина» получил возможность воплощения благодаря Шарлю. Чтобы уничтожить государственную власть, нужно сначала объединить все правительства в одно, в Совет наций. Но в Совет действительно эффективный, не такой, как ООН. Всемирное правительство будет обладать своей полицией и армией, что убережет нас в будущем:
во-первых, от загрязнения окружающей среды;
во-вторых, от засилья финансовых рынков;
в-третьих, от захвата власти диктаторами-мегаломанами;
в-четвертых, от дележки богатств;
в-пятых, от демографического роста.
Я принимаю ваше предложение, и на заседаниях Совета будут присутствовать адвокаты, представляющие интересы животных, растений, машин, нашей планеты и грядущих поколений. Благодаря этим приключениям я действительно понял, каким должен быть достойный путь политической эволюции для всего мира: концентрация власти с целью дальнейшего ее исчезновения. Пусть это и звучит как парадокс.
Шарль де Везле пробует рагу прямо из котелка:
— Что это за чудесное блюдо?
— Это ватерзуйи из…
— Кроликов, — быстро говорит Эсмеральда. — Из очень маленьких кроликов.
— Восхитительно. Я со своей стороны хотел лишь одного — чтобы хрупкое министерство, придуманное отцом Кассандры, продолжало существовать. Должен признать, что здесь оно работает более эффективно, чем когда бы то ни было. И в отличие от всех предшествовавших ему министерств, не зависит ни от смены президента, ни от государственного финансирования. Мы свободные и независимые провидцы.
— А ты, Кассандра? — спрашивает африканский колдун.
Я лишь хотела знать, кто я.
— Я думаю, что мне известно, где находится твоя дочь, Барон, — отвечает она.
Приступ кашля одолевает Викинга.
— Что ты сказала, Царевна? — выговаривает он.
Он отлично слышал, он просто не готов к этой новости.
Девушка смотрит на Орландо и чувствует его волнение, как свое собственное.
Как в Париже, где живет более пяти миллионов жителей, могло произойти подобное совпадение?
Я допускаю, что сбежавшая из дома полицейского кошка пришла на свалку, но вероятность того, чтобы кондитерша, угостившая меня пирожными, оказалась дочерью Орландо, как сказал бы мой брат, ничтожно мала.
Хотя…
Существует теория родственных душ, душ, которые неизвестно почему испытывают взаимное притяжение и находят друг друга. Мы ищем в этой жизни людей, с которыми уже сталкивались в прежних воплощениях, людей, с которыми нас объединяют незавершенные дела. Мы все принадлежим к одной семье. В Париже может жить сколько угодно миллионов человек, но я встречу именно тех, с кем меня связывает история, начавшаяся многие жизни назад.
— Нет, ничего. Я говорю, тебе надо новый шов наложить. Чтобы рана быстрей зарубцевалась.
— И так все нормально будет, — отвечает сенегальский колдун. — Давайте есть. Главное для него — восстановить силы.
Взгляд Кассандры падает на часы вероятности. К ее большому удивлению, цифры вдруг приходят в движение: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 57 %».
221
Я чувствую, кто-то начинает понимать, что мы делаем. И этот кто-то собирает силы для борьбы с нами.
Закон физики гласит: действие равно противодействию.
Это ведь практически чудо, что мы можем тут, вдали от мира, наслаждаться жизнью и никто нам не мешает. Нас не трогали до поры до времени, потому что никто не понимал, что мы делаем и почему мы это делаем.
Я чувствую, что ситуация быстро меняется.
Все не так, как обычно. У нас появился новый враг.
Я это знаю, я это чувствую.
Пришло время битвы.
222
Они слышат далекие выстрелы, следующие один за другим.
— Это на востоке, у албанцев, — говорит Фетнат.
