тайфун. И это были даже не эмоции, как обычно у меня. Это был четкий ментальный приказ. Потому как у Кьяра, в отличие от меня, был полноценный девятый уровень, который годами не сдерживали с помощью эликсиров.
Нежданного визитера как ураганом унесло. Только дверь хлопнула. Но я успела заметить, что позади него стояли светлые. Их наверняка зацепило пси-атакой, но… когда это страх был помехой для рождения хорошей сплетни?
И если бы я была светлой, то сейчас уже, наверное, начала бы страдать о своей загубленной репутации. Но, к счастью для нервной системы Снежка, я родилась темной. Поэтому лишь про себя подумала: что ж… нужно же давать людям повод для пересудов. А то они такого обо мне напридумывают…
Второй мыслью была еще более практичная: что бы такого солгать ректору с утра пораньше, чтобы он поверил в то, что устав академии я не нарушала?
А вот третьей, когда я глянула на свое плечо, – исключительно нецензурная. Потому как обе наши меты оказались разорваны. Впрочем, если учесть испытанную боль, этого следовало ожидать. На моей коже осталась крохотная молния, напоминавшая веточку карагача – короткую, тонкую и такую же изломанную. Она не успела переместиться на Кьяра. И сейчас эта неровная линия была окружена лепестками пламени, перешедшими ко мне уже от светлого.
Я подрагивающими пальцами запахнула рубашку, поправив ткань. Все, меты разорваны. Перетащить оставшиеся хвосты будет проблематично. И стоит ли, если через одну фазу старшей луны мы вновь будем ими меняться… Потому поспешила застегнуть пуговицы и повернулась к Снежку. И замерла.
Потому как на груди светлого на фоне семи икр сияла мета менталиста. Яркая, четкая, живая. Она двигалась, переливалась… И если у меня рисунок был настолько блекло-серебристыми, что почти серым, то у Кьяра он играл оттенками от снежно-белого в основании до иссиня-черного на разветвленных концах. Сполохи спускались с плеч по груди и спине Бьеркрина, словно плащ темного властелина… Будто серебряная жила, как настоящая молния, разрезавшая мир от небес до земли.
«Так вот какая она могла бы быть…» – подумалось вдруг.
– А ты не знала? – спросил Кьяр и…
Я осознала: кто-то только что нагло прочитал мои мысли.
– Грыхтов телепат! – уже вслух возмутилась я.
– И это мне говорит менталистка?
Судя по тому, как изменилось выражение лица светлого, он только сейчас понял, что первую фразу я не произносила…
– Я прочел твои мысли? – спросил он.
Я не ответила. Потому как была занята архиважным делом – возводила пси-щит. Вот уж не думала, что он пригодится мне не от Эйты, а от светлого. Но вот… Дожила, докатилась… И, лишь покончив с баррикадированием собственного сознания от мимо в мозгах проходящих, рявкнула:
– Да!
– Извини, оно само получилось.
– Знаю. Но ты умеешь контролировать большую силу. Так что постарайся…
– Курлы, – влез в наш диалог проснувшийся фениксенок.
Он выглядел олицетворением самого утра: помятый, со съехавшим хохолком и ненавистью ко всему миру во взоре.
Мы с Кьяром оглянулись на птица.
– Давай так: ты покормишь этого проглота сыром. Он в корзине. – Светлый ткнул пальцем в плетенку, стоявшую на тумбочке. – А я пока выясню, не убил ли, случайно, Румпуса. А заодно заверю тех двоих, что они не видели тебя, что ты им померещилась…
– Вообще-то, это мне положено переживать за собственную репутацию… – хмыкнула я справедливости ради.
– А ты переживаешь? – уточнил Кьяр.
– Переживать? – натурально поразилась. – Я могу за нее разве что пережирать сейчас.
И, увидев изумление на лице светлого, пояснила, что темные не трясутся над своей репутацией до психа. Вот заесть легкую нервозность – это да, это случается. Особенно когда дико голодны, как я сейчас…
– Сыра хватит всем, – заверил светлый. – А вот касательно твоего реноме… Я как твой… – Тут он осекся под моим предупреждающим взглядом и, сбившись, закончил явно не тем, что хотел сказать: – Учти, раз связалась со мной, то хочешь ты того или нет, но твоя репутация будет кристально чистой.
– Лучше бы ты меня проклял, – простонала я.
У темной – и незапятнанная репутация?! Это же позор.
Но, судя по тому, как решительно был настроен Кьяр меня обелить, сопротивляться было бесполезно.
Да и сил, признаться, особо не было. Потому, едва светлый вышел из комнаты, я достала из корзины сыр и начала кормить себя и птица. Тут выяснилось, что фениксенок достаточно красив, чтобы у него был еще и покладистый характер: этот пернатый гад перманентно пытался меня клюнуть. Один раз ему это даже удалось, и на пальце осталась ранка.
А потом этот наглец начал придремывать. Ну я его и решила положить в карман, чтобы птица никто не увидел. Алый вяло возмутился, трепыхнувшись, но скандалить не стал, а быстро затих. К тому моменту, как в комнату вернулся Снежок в компании соседа, алый и вовсе дремал.
А вот сосед светлого, в отличие от фениксенка, был на взводе и о том, чтобы успокаиваться, даже не помышлял. Как оказалось, Румпус именно сегодняшнюю ночь выбрал для того, чтобы узнать об измене своей подружки. Длань мага должна была накануне идти в рейд – облет сектора атарийской пустоши. Такие патрули, согласно расписанию, совершали все боевые пятерки. И мне, как члену команды Снежка, оказалось, это тоже предстоит. Если я, конечно, доживу до сего торжественного момента и не убьюсь раньше в этой грыхтовой светлой магистерии.
Так вот, Румпус вчера вечером уже пришел в академию, готовясь к ночному рейду, как выяснилось, что его длань поменяли в очереди патрулирования с командой Сура. Ну, Румп, недолго думая, решил вернуться в съемную квартирку на чердаке…
– Приятель, ну ты же будущий дипломат, умеешь унизить противника одним взглядом… Зачем ты отправил того несчастного в лазарет?! – спросил Снежок.
А меня так и тянуло поддакнуть: «Да, зачем? Нужно было сразу на кладбище!» – потому как я представила себя на месте несчастного обманутого парня: захожу в комнату, а там Кьяр… чай пьет. С другой. Точно не осталось бы ни чая, ни другой, ни Снежка. Только три плюсика в мою темную карму. И торчали бы они на погосте.
– За дело! – меж тем вспылил сосед Кьяра. – Он спал с моей Ким!
– Ну, если у этого несчастного вкусы совпадают с твоими, его надо сразу убивать?
– Да! – мы с Румпом рявкнули так
