работой менталиста, и ничего не происходило. Разве что, когда я призвала крохи оставшегося дара, магическим зрением увидела тоненькую ниточку, что соединяла Снежка и фениксенка.
Но тут вдруг птиц затрепыхался, запищал, и связь разорвалась. А Кьяр шумно выдохнул. Потом повернул голову в нашу с Эйтой сторону, сфокусировал взгляд и, оценив картину «Две рыжие проблемы», невольно хмыкнул.
– Ну?! – Эйта вся подалась от нетерпения вперед.
– Кто сорвал мету? – Я не уступала пушистой в любопытстве.
Кьяр посмотрел на меня, на Эйту, потом опять на меня и выдал:
– Или я сошел с ума, или…
– Никаких «или». Конечно, сошел! – фыркнула Эйта. – Но, поверь мне, видения психов порой отличаются удивительной трезвостью.
Снежок потер переносицу и произнес:
– Братец сделал это сам…
Хорошо, что я сидела. Вот правда. Я ожидала, что это будет тайный убийца, кто-то из светлых недругов, да, может, темные шпионы, решившие выкрасть единственного сына тени императора… Но сам?
– Зачем? – Эйта, похоже, тоже была в недоумении.
– Он, – Кьяр кивнул на фениксенка, – помнит, как хозяин получил какое-то письмо. О чем было послание, мелкий не понял. Но после него Олав сильно разволновался… Сжег принесенный вестником свиток и начал лихорадочно собираться. А потом содрал с себя мету…
– Постой, а как он смог? Это же ваше, темных, заклинание. – Белка дернула хвостом в мою сторону.
– Кажется, я знаю как. – Я сглотнула, потому что во рту стало вдруг сухо. – Сьер недавно потерял книжицу, которую взял на память из дома… В ней в том числе была описана и «умыкалка»…
Белка радостно хлопнула в лапы:
– Ну все, значит, исчезновение вашего светлого раскрыто! Давай. Выполняй клятву, рыжая! Рассказывай, как свести с ума!
– Мы с тобой условились на «найти», а не на «узнать, в какую сторону идти», – напомнила я. – А нет тела – нет и методики.
– Знаешь, темная, – белка недовольно скрестила лапы на груди, – у меня такое чувство, что я не с тобой сделку заключила, а кредитный договор подписала. Тот тоже сколько ни читай, все равно по итогу тебя обдурят! Еще и заставят отрабатывать вдвойне! А я, между прочим, на больничном! Мне трудиться вообще не положено. – И она продемонстрировала лапу в лубке.
Я вспомнила, как белка шустро с этой перебинтованной конечностью скакала совсем недавно, и только подивилась таланту одной симулянтки.
Птиц меж тем, оскорбленный допросом, встрепенулся, выпорхнул из рук мучителя и спикировал мне на плечо. А потом ловко нырнул в ворот рубахи и…
– Куда! – рявкнула я, оттягивая горловину.
Вот только птиц, как истинный мужик, который ищет ласки или хотя бы чего-нибудь пожрать, ткнулся в грудь. Обхватил ее перьями, пытаясь удержаться, но все равно соскользнул ниже, к правому подреберью, чуть выше пояса, за который была заправлена рубаха.
– Курлы! – раздалось через ткань довольное в духе: «Не достанешь!» И адресован этот победный писк был явно Снежку.
Вот ведь вредность пернатая! Впрочем, фениксенок меня сейчас не так интересовал, как Олав.
– Что это могло быть за письмо, от которого светлый маг решил добровольно лишить себя дара? – задала я вопрос вслух.
– Не просто лишить, – хмуро уточнил Кьяр. – Он еще, судя по воспоминаниям меты, прихватил с собой артефакт Тохоса и эликсир семи лун.
«Гад!» – мысленно заключила я. Белка именно в этот момент чихнула, подтверждая: я думаю в правильном направлении. А все дело в том, что артефакт Тохоса маскирует ауру, а зелье семи лун, которое, как полагаю, законный наследник рода Дорс принимал уже давно, блокировало любой поиск по крови.
Вот почему его не могли найти. И даже если дознаватель привез с собой пару капель крови отца, то смысла в ритуале не было. Тут даже для близкого поискового импульса полведра нужно.
– Вот бы глянуть на то письмецо, – задумчиво протянула белка.
– Олав его сжег, – напомнил Кьяр.
– А пепел-то остался, – тоном демона-искусителя произнесла Эйта. – Так что нужно его всего лишь собрать… А эта, – кивок в мою сторону, – все восстановит.
– А если я такого заклинания не знаю? – Я вскинула бровь.
– Ты же теоретик! Как ты можешь чего-то не знать? А если не знаешь, то придумаешь! – безапелляционно закончила пушистая, ударив кулачком о пушистое колено.
Я подивилась тому, насколько белка в меня верила. Видимо, уж очень ей хотелось поскорее узнать, как я свела с ума светлого.
Меж тем колокол возвестил о конце перерыва, и мы условились, что, как только закончится последнее занятие, Кьяр с Эйтой добудут пепел. И вечером я попытаюсь восстановить письмо.
Вот только перед тем, как шагнуть на узкую тропку, что вела через кусты, я посмотрела на спину Снежка. Светлый был чуть впереди меня и готовился идти вслед за Эйтой: белочка на этот раз решила скакать по земле, заявив, что, сидя на плече, она на обратном пути обдерет об колючки оставшуюся шерстку.
Кьяр ощутил на себе этот мой взгляд. Он резко обернулся. И наши глаза встретились.
– Кей?
А я смотрела на светлого и пыталась понять: когда я успела влюбиться? И главное: почему именно он? Тот, кто исчезнет из моей жизни, едва успев появиться. Нам оказалось отпущено даже меньше года – того времени, что я должна была находиться в академии по обмену.
Все закончится гораздо раньше: едва Олава найдут. Навряд ли после такого финта отец оставит в академии законного наследника. Скорее всего, переведет в столицу или где там еще есть светлые магистерии, чтобы замять дело. И Кьяр будет вынужден отправиться вместе с ним прикрывать. Да и меня, подчиняясь запросу, Тумин может отправить обратно на родину. Потому что я не сомневалась: с сегодняшним ответом Скалы темные не смирятся…
Правильнее было бы сейчас попытаться сопротивляться своим чувствам, чтобы потом не остаться с вдребезги разбитым сердцем. Так должна была бы поступить светлая. Но я-то ей не была. Я была темной. И мы, дети Мрака, привыкли жить моментом. Не оглядываясь, не размениваясь на «правильно» и «логично». Потому что знали: другого мига в этой жизни может и не наступить. А я была темной до мозга костей. Поэтому пусть лучше в моей жизни случится короткая, но ослепительно-яркая вспышка. Та, воспоминания о которой я спрячу так глубоко в моем сердце, чтобы даже самый сильный телепат не
