слаженно, что Снежок усмехнулся.
По этой реакции светлого я поняла, зачем он специально провоцировал приятеля: банально выводил соседа на эмоции, который последний старался держать в себе. Чтобы обманутый парень выплеснул их все здесь, в комнате, и не наделал глупостей в академии.
И Румпа прорвало. Срыв был коротким, ярким, как вспышка, и… исключительно лингвистическим. Я убедилась, что сосед Снежка и правда взглядом может унизить. А словом – отправить на кладбище. А как виртуозно он благословил жениться, плодиться и размножаться тех, кто наставил ему рога… Не удивлюсь, если уже завтра те двое побегут к алтарю и… спустя пару лет почувствуют себя многодетной Эйтой, воспринимающей перелом и больничный как повод для радости, ибо он – это не только лечение, но и отдых от шумной семьи!
К слову, Румп, в отличие от многих светлых, не ненавидел меня, темную. Видимо, сыграло роль то, что я разделяла его взгляды относительно изменщиков. Это оказалось важнее, чем какие-то слухи о моей причастности к исчезновению Олава. В общем, сосед меня даже ни разу не оскорбил. А свою бывшую – много раз и чувством.
Вот только, когда Румп высказался, выяснилось, что еще немного – и я со Снежком будем мчаться на занятия, пытаясь опередить само время. А показаться на оных следовало хотя бы затем, чтобы не вызывать подозрений. Потому мы заспешили на лекцию. Покидала я общежитие уже привычным оконно-выпадательным способом.
Кьяр поймал сначала меня, потом свою сумку, которую ему сверху сбросил сосед. На занятие мы умудрились даже прийти на несколько мгновений раньше, чем ударил колокол, по дороге договорившись: после обеда я помогу Кьяру, используя дар менталиста, допросить фениксенка, который дрых у меня в кармане.
Успели обсудить детали как раз до порога аудитории. А зайдя в оную, под изумленно-неверящими взглядами одногруппников сели за одну парту. Кьяр, прихвативший сумку, поделился со мной и свитком, и запасным писчим пером.
Вот только едва я успела исписать треть свитка, выводя литеры и чертя схемы сочетаний за магессой Оливией Эбери – дриадой, читавшей у нас курс рунологии, – над аудиторией раздался голос Скалы:
– Адептку Кейси Даркнайтс вызывают в… – Небольшая пауза, и глава академии добавил: – Аудиторию сто шесть в главном корпусе.
Было такое ощущение, что меня по привычке едва не пригласили в кабинет ректора, но потом Скала в самый последний момент вспомнил, что там ремонт. А касательно повода вызова… Не нужно было быть пифией, чтобы догадаться, зачем я понадобилась Тумину. Как говорится, если где-то завелся дознаватель, то скоро он созреет до вопросов. В моем случае – и полноценных допросов.
– Накинь морок, – тоном бдительной дуэньи ответил мне Кьяр прежде, чем я покинула аудиторию.
Снежку явно не нравилось, что я вынуждена буду идти по коридору академии без его охраны.
Очутившись за дверью аудитории, я решила, что дельными советами разбрасываться не следует, и действительно сотворила отвод глаз. Так, на всякий случай. И надо сказать, что сделала это не зря. На пути мне попалась парочка третьекурсников, которые как раз обсуждали: жаль, что под арест еще не посадили одну наглую рыжую ведьму. Вот если бы она им попалась, они бы показали ей… При этом они таращились прямехонько сквозь меня.
Миновав этих недобитых инквизиторов, я поспешила в указанную аудиторию, лишь на пороге оной убрав отвод. А войдя внутрь, смогла наконец увидеть вчерашнего обладателя протеза целиком.
Дознаватель был внушительным, угрюмым малым и смотрел на мир так, словно его окружают одни лжецы. В общем, он явно редко ошибался в людях. А также, судя по его виду, являлся тем, кто даже во сне держит ситуацию под контролем и на мушке. И такой твердой рукой, что этот самый прицел не дрогнет, даже если рядом разрывное заклинание сдетонирует.
– Кейси Даркнайтс? – спросил, как из арбалета выстрелил, дознаватель, блеснув лысиной.
Хотя я могла поспорить на свой диплом, что законник прекрасно знал, кто перед ним.
– Да, – коротко отозвалась я и заметила, как рядом с дознавателем засветился камешек. Неужто амулет правды? Я о таком только слышала: редчайший артефакт древности. В мире всего два, а может, и вовсе один экземпляр. Специально для тех, кто умеет виртуозно обходить клятвы. То бишь темных.
Я подобралась. Если ограничиваться при допросе зароком, то ложь может проскочить. Как говорится, рассказывал подробно, а дал обет по итогу коротко и обтекаемо. А тут… Надо быть очень внимательной, давая показания.
– Присаживайтесь. – Мне указали на стул.
В комнате было еще несколько магов помимо ректора. В том числе Норин Ллойд – преподаватель по магической защите и светлая ведьма по совместительству. Она стояла у окна и не спускала с меня своего глаза, пристально следя за каждым моим движением.
Секретарь, устроившись в углу, усердно стенографировал наш диалог. Да, именно диалог, беседу, хоть и достаточно жесткую. Но не допрос в привычном понимании, когда тебя пытаются психологически раздавить, чтобы добраться до интересующих фактов. А потом за ненадобностью соскрести, скинуть в ящик и прикопать.
У меня на родине, благодаря отчиму, уже случалось знакомство с законниками. И этот жизненный опыт был тем хорош, что сейчас я могла радостно заявить: бывало и хуже!
Поэтому на вопросы я отвечала, не трясясь как осиновый лист, чем, судя по всему, огорчила дознавателя. Причем оные касались не только исчезновения Олава. Дознаватель не поленился узнать, как я провела сегодняшнюю ночь.
Я прикинула, что между штрафом за нарушение устава академии и обвинением в краже меты первое всяко выгоднее, и, чуть помявшись для приличия, произнесла:
– Эту ночь я провела с Кьярвэлем Бьеркрином. И он может это засвидетельствовать.
Артефакт засветился зеленым, подтверждая мои слова. Ректор закашлялся. Дознаватель остался невозмутим и дотошно уточнил:
– И чем вы с ним занимались?
Вот ведь жук! Почти приличной девушке задавать такие вопросы, от которых пришлось заставлять себя неимоверными усилиями краснеть для того, чтобы ответ прозвучал достоверно:
– Целовались, – изображая смущение, ответила я. Артефакт вновь позеленел, подтверждая мои слова. – Прижимались друг к другу. Про то, что раздевались, надо говорить или вы сами догадаетесь, чем такие встречи заканчиваются? – под конец я не удержалась от шпильки. Все же ехидный характер – это вам не кукиш: в карман не спрячешь.
И тут, словно живое воплощение вселенской вредности, в кармане шевельнулся птиц. Я успела представить, как фениксенок сейчас подаст голос, и все… Привет, аутодафе!
Нет, я понимала, что каждая уважающая себя темная
