этом разговор. Я, живя тут, в провинции, совсем забыл обо всех вас. Меня теперь занимает совсем другое. Я созерцаю небо, деревья, спокойную воду…
— И в промежутках между созерцаниями, конечно же, охотишься за птицами.
— Нет, за одной птичкой, Констанция, она великолепна.
— И конечно же, замужем.
— Для меня это не препятствие, даже вселяет в душу некоторую тревогу. Ведь представь себе, муж может оказаться ревнивым и попытается проткнуть меня шпагой. Умереть за любовь, Констанция, что может быть прекраснее!
— Ты плохо кончишь, если не откажешься от замужних женщин.
— Я ничего не могу с собой поделать, — признался Анри, — если я влюбился в женщину, то не отступлюсь от нее до тех пор, пока она не будет принадлежать мне.
— Неужели ты забыл, Анри, как тебе пришлось отступиться от меня?
— Ты, Констанция, другое дело, ты единственная, кто попытался убить меня прежде, чем я стану твоим. И к тому же я не теряю надежды завладеть твоим телом.
— Уж не это ли условие ты хочешь мне выставить взамен за услугу?
— Я еще подумаю, заниматься ли мне твоей воспитанницей или продолжить охоту на птиц.
— Ну я прошу тебя, Анри, — взмолилась Констанция, — я не могу допустить, чтобы эта бедная девочка досталась невинной в руки этому чудовищу. Она должна сперва узнать настоящую любовь, почувствовать нежность, ведь ты умеешь это делать, Анри.
— Ты так говоришь, Констанция, словно желаешь ей добра.
— А я и желаю.
— Мне не очень верится в это. Ты ослеплена ненавистью. Я подумаю до вечера, все зависит от поведения моей птички. Если она сегодня же попадет в мои силки — то я поеду с тобой в Париж.
ГЛАВА 12
Когда стемнело и гонг возвестил о начале ужина, все собрались в гостиной дома графини Лабрюйер.
Констанция Аламбер, сославшись на отсутствие аппетита, не селак столу, а обосновалась возле клавесина и пока все ели горячее, онавысоким голосом услаждала слух собравшихся.
Сновали лакеи, разносились кушанья, а Констанции и в самом деле не хотелось есть. Она была настолько взволнованна, что совершенно забыла о потребности в еде и питье. Но когда она закончила петь очередную песню, она ощутила жажду.
— Я передумала, — сказала Констанция, подсаживаясь к столу. — Немного фруктов и бокал легкого вина вполне меня устроят.
Графиня Лабрюйер, сидевшая во главе стола, склонила набок голову.
— Люди всегда поступают подобным образом, только жаль, мадемуазель Аламбер, что вы не попробовали тушеное мясо, оно было великолепным.
— Я с удовольствием бы приняла участие в пиршестве, но, простите, у меня совсем нет аппетита.
— Вас что-то беспокоит, дорогая? Наверное, вы влюблены.
Констанция улыбнулась.
— Нет, мадам Лабрюйер, здесь нет того, кому бы я желала отдатьсвое сердце.
— Но может быть, его взяли силой?
— Нет, я достаточно хорошо умею защищаться, — и Констанция отправила в рот маленький кусочек персика, а потом запила его вином.
Виконт Лабрюйер сидел и старательно расправлял на коленях салфетку. Напротив него сидела Мадлен Ламартин и отрезала маленьким ножиком от большого яблока ломтик за ломтиком.
— О чем вы говорили, — поинтересовалась Констанция, — в то время, как я пела? Виконт так громко смеялся, что я, право, заинтересовалась.
Женщины, сидевшие за столом, переглянулись.
— Мы не говорили, рассказывал виконт.
— О чем же?
Констанция рассматривала серебряную вилку, украшенную фамильным гербом семейства Лабрюйер. Старая графиня немного смутилась.
— Он рассказывал о том, как вы впервые попали в Париж.
— Не очень-то любезно, — возмутилась Констанция, — обсуждать женщину у нее за спиной. Но виконту я могу простить все, — она склонила голову, и Анри ответил ей улыбкой.
— Прости, дорогая Констанция, но я не имел в виду тебя обидеть. В самом деле, смешно было наблюдать, как ты по-варварски орудовала ножом и вилкой.
— Но теперь-то у вас больше нет сомнений на мой счет?
— О, Констанция, вы великолепны!
— Но если уж пришлось обсуждать меня, — сказала мадемуазель Аламбер, — то может быть, есть смысл сменить тему?
— Делайте, что хотите, — попросила ее старая графиня. — Мне уже, честно признаться, порядком наскучил мой внук. Он говорит только о женщинах.
— А вы уверены, мадам Лабрюйер, что я собираюсь говорить о мужчинах?
— О ком же еще может завести разговор столь хорошенькая женщина?
Маркиз Лагранж сидел отдельно от своей жены. Та с трудом помещалась в изящном кресле из-за своей полноты. Но она чувствовала себя вполне раскрепощенно. Она неторопливо поглощала персик за персиком, не обращая внимания на всех.Несмотря на пышное тело, она была чрезвычайно красива. Есть такой тип женщин, которые красивы не чертами лица, а лишь мимолетноуловленным выражением. Ее улыбка заставляла улыбнуться в ответ каждого, глаза лучились какой-то неприкрытой хитростью. И это, как ни странно, располагало к ней собеседников.
Ветер ударил в распахнутое окно, и язычки свечей в высоких канделябрах качнулись, на мгновение сместив тени.
«Словно бы мир покачнулся»— подумала Констанция, но тут же дворецкий опустил раму и все встало на свои места.
— Так я обещала сменить тему и хотела бы кое о чем спросить мадам Ламартин.
Констанция наизусть знала все любимые фразы виконта Лабрюйера и хотела немного позлить его. Ведь мадемуазель Аламбер ухе прекрасно сориентировалась, кто же является избранницей сердца виконта.
Женщин за столом сидело всего четверо, старая графиня отпадалапо двум причинам: во — первых, она была бабушкой виконта, а во-вторых, слишком стара. Насчет себя Констанция не сомневалась, а вотвыбрать между мадам Лагранж и мадам Ламартин было не сложно.
Она знала, виконту больше нравятся стройные худые женщины, ион не так-то легко воспламеняется, завидев толстушек. К тому же, рядом с маркизой Лагранж сидел ее муж, и вид его был довольно суров.
Почтенный маркиз обладал густой седоватой шевелюрой, одутловатым лицом и по тому, как он пил большими глотками вино, было понятно, он человек решительный.
Конечно же, очередной жертвой виконта должна была стать Мадлен Ламартин.
Итак, Констанция решила, что пришел ее черед позлить Анри.
— Вы любите своего мужа? — спросила она у Мадлен.Та тут же вспыхнула, ведь вопрос точь — в-точь повторял сказанное сегодня на пруду виконтом Лабрюйером.
«Ах, вот оно что, — подумала женщина, — значит не мне одной он задает подобные вопросы. Скорее всего, весь Париж знает их наизусть, во всяком случае, женская половина».
Но вопрос был задан и требовал ответа. Констанция ждала.Маркиза Лагранж негромко рассмеялась, позабавленная замешательством Мадлен. Та беспомощно озиралась, ища у кого — нибудь поддержки.
Но маркиз отвел взгляд, старая графиня была поглощена созерцанием косточки персика у себя на тарелке. Виконт небрежно покачивал рукой, облокотившись на спинку пустого кресла рядом с собой.
Констанция,
