- Этот комплекс не имеет никакого ни архитектурного, ни исторического значения, - услышал Козюренко, - его надо снести, поставив вместо этих, я бы сказал, ужасных сооружений светлые здания из стекла и бетона. Представляете себе: над рекой высятся стекло и бетон и солнце отражается в окнах!
- Ну-у! - осуждающе прогудел басом приземистый толстяк. Он нервно швырнул не докуренную и до половины сигарету. - Тебе бы дать волю, ты бы и на месте Московского Кремля поставил сооружения из стекла и бетона! А то, что Кремль - гордость народа и символ его стойкости, на это тебе наплевать!
- Э-э, нет... Ты не равняй Кремль с нашими башнями. Когда их возводили? Не больше, как два столетия назад...
- Сейчас мы раскапываем древние срубы. Этими строениями своего времени никто не гордился. Люди просто жили в них. А теперь они бесценные, и ученые считают эту находку уникальной.
- Ну так что?
- А то, что через тысячу лет эта круглая башня станет таким же уникальным сооружением. А для коробок из бетона и стекла найдется другое место...
Толстяк посмотрел на часы, заспешил:
- Заговорился я с вами, а у меня работа горит...
Высокий осуждающе посмотрел ему вслед. Пренебрежительно сказал:
- Пупом земли себя считает. Сделали тебя завотделом, ну и сиди, руководи потихоньку... - Он ушел за толстяком, что-то бурча под нос.
Козюренко остался с юношей в канареечной тенниске. Тот уже докуривал, делая последние торопливые затяжки. Следователь хотел завязать с ним разговор, но вдруг его взгляд зафиксировал что-то важное. На мгновение вспомнил коттедж профессора Стаха: узкую деревянную лестницу и пятно от папиросы, раздавленной прямо на ступеньке. То же самое было и в квартире Недбайло. И тут, на подоконнике, следы от погашенных папирос, черные следы на белой масляной краске... А в углу урна, в которую все бросают окури.
Парень тоже бросил туда окурок и пошел.
- Постойте, - остановил его Козюренко, - минуточку...
Тот обернулся, выжидательно глядя. Козюренко указал на следы от окурков.
- Как-то некрасиво получается, - сказал сурово. - Культурные люди, да и урна поставлена, а непорядок! Так и пожар можно устроить...
- У нас такой привычки нет, - начал оправдываться парень.
- Как нет! - изумленно воскликнул Козюренко. - Следы есть, а привычки нет.
- А-а... - поморщился парень. - За всеми не уследишь. Разные люди тут...
- И все же, не знаете, кто имеет привычку гасить папиросы именно так? - настаивал Козюренко.
- А кто ж его знает?.. - Юноша ушел.
Козюренко зашел в местком института. Отрекомендовался председателю, рассказал, какое у него дело, и попросил немедленно созвать дружинников. Те собрались в комнате месткома минут через пятнадцать, с любопытством поглядывая на незнакомца в сером костюме.
- Мы разыскиваем опасного преступника, - сказал Козюренко. - Знаем, что зовут его Семеном, он курит папиросы "Любительские" и имеет скверную привычку тушить окурки обо все, что под руку подвернется. Мужчина лет под тридцать, может, моложе, черноволосый, высокий. Не исключено, что занимается самбо. Вот, вероятно, и все, что мы знаем. А у вас в конце коридора, где курят, на подоконнике следы от потушенных папирос...
В комнате воцарилась тишина. Козюренко испытующе вглядывался в лица присутствующих.
- Семен? - наконец переспросил один дружинник. - Кажется, есть такой Сеня...
- Кого имеешь в виду, - вмешался его сосед, - этого пижона?
- Правда, кого? - спросил Козюренко. - Семена, который курит "Любительские"?
- "Любительские", - сказал дружинник. - Точно. "Любительские".
Другой парень оживился:
- Так это же наш тренер! - воскликнул он.
- Какой тренер? - забеспокоился председатель месткома.
- Климунда, кто же еще.
- Наш тренер по настольному теннису, - пояснил председатель. - Из "Авангарда".
- Климунда? - переспросил Козюренко. - Семен Климунда? Брюнет, высокий?
- Да, - подтвердил первый дружинник, - все сходится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Когда он был тут в последний раз?
- Недавно.
- Но сейчас в отпуске, - пояснил председатель.
- Прошу держать наш разговор в секрете, - попросил Козюренко. - Сами понимаете почему. И благодарю вас за ценное сообщение.
Дружинники разошлись, а Козюренко еще раз осмотрел следы на подоконнике. Они хорошо сохранились. Надо немедленно вызвать экспертов.
Итак, Климунда, Семен Климунда... Может, он, а может, и не он... По крайней мере они установят это уже сегодня...
Следователь зашел в приемную и позвонил в отдел кадров управления местной промышленности, где был Шульга. Майор взял трубку почти сразу, будто ждал звонка.
- Иду, - ответил он, выслушав короткий приказ Козюренко, - уже спускаюсь...
Они вместе поехали в общество "Авангард", и через несколько минут Козюренко держал в руках папку с делом Климунды.
- Климунда Спиридон Иванович... - прочитал громко и поднял глаза на Шульгу... - Видите, его зовут не Семеном!
- Молодежь... - заискивающе сказал заведующий отделом кадров. - Имя, мол, у него несовременное... Хе... Хе... Взял и перекрестился на Сеню...
- Нам сказали, что он в отпуске? - спросил Козюренко.
- Да, отдыхает.
- И где?
- Говорил, что собирается на Черное море. Минутку, надо спросить Таню. Кажется, получила от него открытку...
- Давайте сюда вашу Таню! - оживился Козюренко.
Таня Войнарук удивилась, когда ее начали расспрашивать о Климунде. Кому какое дело, с кем она переписывается? Покраснела, и Козюренко понял, что Климунда ей не безразличен. Он объяснил девушке, что Семена Климунду спешно разыскивает какой-то родственник. Таню это удовлетворило, и она принесла открытку, полученную от Спиридона: высотные дома на фоне синего моря и реликтовые пицундские сосны...
Климунда сообщал, что отдыхает хорошо и собирается пробыть в Пицунде до начала сентября.
А еще через час Балабан, перед которым разложили десяток фотографий разных мужчин уверенно ткнул пальцем в карточку, на которой был Климунда. Узнали его также Зоя, Клара и Роберт. У Зои даже просветлело лицо.
- Адрес его... Можно адрес? - спросила она нерешительно.
Козюренко только переглянулся с Шульгой.
- Сами еще не знаем, - ответил он. - Но скоро узнаем. Непременно.
Когда свидетелей отпустили, Козюренко позвонил и попросил заказать два билета на самолет до Адлера.
- На завтра, на утренний, - приказал он. - Обязательно на утренний, ибо дело срочное!
В Адлере Козюренко и Шульгу встретил капитан Саная. Они сразу двинулись в Пицунду.
- Райский уголок, - сказал, широко улыбаясь, Саная, будто сам был причастен к его созданию. - В Пицунде нет гагринской влажности. Там тучи лежат в горах прямо над городом, а тут, смотрите, простор!
Действительно, мыс вдавался глубоко в море, горы отступили, надвигаясь на берег небольшими холмами, только с противоположной, гудаутской стороны залива.
С моря веяло прохладой. Козюренко и Шульге захотелось искупаться. Они с завистью смотрели на тех, что плескались в море. Но должны были сразу же приступить к работе.
Козюренко провел небольшое совещание с работниками пицундской милиции, они получили фотографии Спиридона Климунды и приказ немедленно задержать преступника. На то, что Климунда прописался, было мало надежды, и действительно, паспортный отдел сообщил, что такой фамилии в их списках нет. Участковые инспекторы и несколько оперативных работников уже начали незаметно "прочесывать" курортников в селах Алахадзе и Лидзава.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- И все-таки быть около моря и не искупаться - грех! - поддался искушению Козюренко - Даже исполняя служебные обязанности!
Они долго плавали в теплом и удивительно прозрачном море. Потом обедали - милицейская машина повезла их на птицефабрику, где в рабочей столовой делали таких цыплят табака, каких, по мнению начальника райотдела милиции, не съесть нигде, даже в лучших тбилисских ресторанах.
