во благо себе в отношениях со Степью.
Все эти догадки быстро пронеслись в голове девушки, ошеломив неожиданным откровением. Должно быть, она и вправду была выгодной невестой молодому князю.
Гнеда растерянно посмотрела на Стойгнева, который не спускал с неё глаз, наблюдая за меняющимся вслед бегу мыслей выражением лица девушки.
Но…
Неужели всё повторялось? Неужели ей снова была уготована судьба, которой Гнеда чудом избежала? Князь смотрел на девушку во все глаза, но хотел получить лишь незримую метку крови, связывающую её с именитыми родами. Он не желал Гнеду. Ему нужна была только дочь Яромира и сестра Яронеги.
Девушка против воли перевела взор туда, где остались спутники князя. Бьярки стоял чуть поодаль, не глядя в их сторону.
— Он женится осенью, — с холодной усмешкой произнёс Стойгнев, и Гнеду словно обдало ледяной водой. Князь прищурился, и из его очей исчезла всякая теплота, отчего девушка сразу вспомнила клеть и цепи.
Значит, осенью.
Она опустила глаза и прошептала:
— На месте предательства, лжи и жестокости не бывать ничему хорошему. Мы простили друг друга, но разве может вырасти здоровое дерево из гнилого корня? Вепрь бежит по земле, а пустельга летит по небу. У них разные пути.
Стойгнев некоторое время испытующе смотрел на Гнеду и вдруг улыбнулся, и в его очи вернулась капля сердечности.
— Истинно повезёт тому, кому достанется такая мудрая жена.
Гнеде показалось, что в словах князя, несмотря на отголосок гнева, прозвучало облегчение. Они помолчали, глядя на серебрящуюся внизу реку.
— Ты можешь вернуться в Стародуб и жить при княжеском дворе. Это ведь и твой дом. Я хотел бы воздать за несправедливости, произошедшие в твоей жизни.
— Благодарю, господин, но мне хорошо и здесь.
— Тогда скажи, что я могу ещё сделать для тебя.
Девушка на мгновение задумалась.
— Вежа, в которой я выросла. После смерти Домомысла она принадлежит общине, но я хотела бы вернуться туда, чтобы никто не…
— Она будет твоей, — кивнул Стойгнев, не давая ей договорить. — Это всё?
— Да, мой князь.
— Добро.
Стойгнев коротко хлопнул по коленям и поднялся, и Гнеда последовала за ним. Когда они подошли к дому, гридни замолчали, с ожиданием взирая на князя.
— Помни, что Стародуб — и твой дом, в котором тебе всегда найдётся место, — повторил Стойгнев. — Едем, — коротко кинул он свите и направился к своему коню.
У неё была последняя возможность, и Гнеда отчаянно окликнула прерывающимся голосом:
— Бьярки!
Стойгнев, уже забравшийся в седло, тихо хмыкнул.
Плечи Бьярки окаменели, и он медленно обернулся, в первый раз встречаясь с Гнедой глазами. Его взгляд был полон удивления и недоверия, и сердце девушки болезненно сжалось.
— Мы будем ждать тебя в становище, — обратился Стойгнев к побратиму. — Прощай, Гнеда Яромировна. Не поминай лихом.
С этими словами он и его спутники умчались со двора, оставив девушку наедине с Бьярки.
Он смотрел так, как глядят на потревоженную гадюку, со смесью настороженности и отвращения, и Гнеда почувствовала во рту собирающуюся горечь.
Юноша не двигался, будто пригвождённый к месту, и Гнеда, перебарывая себя, сделала несколько шагов к нему. Наверное, она подошла слишком близко, так что, кажется, Бьярки потребовалось усилие, чтобы не отступить назад. Девушка не могла не видеть, что ему неприятно её присутствие, но желание оказаться рядом победило гордость. Остановившись, она принялась жадно рассматривать Бьярки, вбирая в память каждую его черту, и торопливо, как вор награбленное, запихивала в ларец памяти всё, что видела.
Он выглядел взрослее. Старше. Его волосы были острижены чуть короче, чем обычно. В уголках глаз и над переносицей появились едва заметные морщинки. Но очи, смотревшие холодно и недружелюбно, почти как в её снах, были такие же пронзительно-голубые.
Гнеда поняла, что, если сейчас ничего не скажет, Бьярки просто уйдёт, и лихорадочно принялась подбирать хоть какую-то речь.
— Здоровы ли батюшка с матушкой? — хрипло спросила она.
На миг Бьярки недоумённо свёл брови, но тут же его лицу вернулось то же отстранённое равнодушие.
— Они в здравии, — негромко ответил он, и звук его голоса, не слышанного Гнедой с того самого зимнего дня, едва не заставил задохнуться.
Надо было промолвить что-то ещё, чтобы оправдать эту задержку, чтобы заглушить окаянную тишину, но девушка не могла выдавить из себя больше ни слова. Она не в силах была отвести от Бьярки взора, и единственное, чего ей хотелось, это сделать шаг, прижаться к нему и вдохнуть его запах.
От виска юноши вниз тянулась тонкая, запёкшаяся струйка крови, и Гнеда вспомнила, что они возвращались с лова.
— У тебя рана, позволь, я…
Не давая себе времени подумать, девушка безотчётно потянулась к его скуле. Глаза Бьярки расширились в неверии, и с мимолётным запозданием он перехватил её кисть у самого своего лица. Краткое прикосновение прожгло кожу калёным железом, и Гнеда вспыхнула от стыда.
— Она уже зажила, — проговорил Бьярки сквозь зубы, усмиряя участившееся дыхание. Он держал ту руку, которой отвёл запястье Гнеды, чуть на отлёте, словно измарал её в чём-то липком и вязком, вроде смолы. — Я заставляю князя ждать, — нетерпеливо произнёс он, и девушка почувствовала прилив ужаса.
Сейчас он уйдёт, и она так ничего и не скажет! Мысли в голове забегали как ошалевшие белки, и Гнеда выпалила:
— Я слышала, ты женишься. Я… — Она начала заикаться, увидев, как застыло его лицо. — Я… у меня есть для тебя подарок. Прошу, подожди.
Гнеда со всех ног бросилась в дом. Влетев в избу, она закрыла руками лицо, ощущая, что щёки полыхают огнём.
Дура! Какая же она дура!
Гнеда кинулась к своей укладке и принялась суматошно выбрасывать в разные стороны наряды, что лежали сверху. Наконец, перерыв сундук вверх дном, она вытащила рубаху.
Дрожащими пальцами девушка залезла в кожаную сумку, висевшую на поясе, и достала клочок бересты и писало. Резко опустившись за стол, она принялась быстро процарапывать на коре буквы. Закончив, Гнеда свернула грамотку и положила её на сорочку. В следующий же миг она сокрушила трубочку в кулаке и выкинула прочь. Выхватив из груды валявшихся на полу вещей первый попавшийся холст, она бережно завернула в него рубашку и крепко увязала концы. Прижимая узел к груди, девушка ринулась во двор, уже и не чая увидеть там Бьярки. Почему-то Гнеде казалось, что боярин уехал, едва она исчезла в дверях.
Но Бьярки стоял на том
