у него не было. Он мог подобно подростку ежедневно выплёскивать своих детей и чувствовать после лишь привычную апатию.
Так передёрни! Что ты зациклился на какой-то швали?!
Да, хорошее решение, мудрое, но вот есть одна загвоздка… завтра Алексею нужна будет свежая голова, а у мужчин, как известно, гормональный фон восстанавливается не меньше суток. О хреновом настроении можно вообще не говорить. Как ходить с хорошим настроением, когда вокруг столько красивых шлюх, которых ты не можешь просто так взять и изнасиловать?! Они же себя считают людьми!
Спустя два часа после обеда Джонни, вроде как, остыл. Ну, или начал остывать. Страх провиниться перед Всемогущим потушил в паху пожар и заставил разум встать у рычажков сознания.
На время.
На ужине всё снова повторилось. Джонни сделал то, что пообещал самому себе – пересел чуть ли не в другую часть столовой. Но и эта темноволосая тварь (как же она красива!) проделала то же самое! Будто… будто желала, чтобы он трахнул её – прямо здесь, на этих грязных столах! Она села в пяти метрах от него и за время ужина ни разу на него посмотрела, но он-то знал – знал! – что она только и думает о нём! Какие же они примитивные. Джонни теперь не поведётся на подобные провокации.
Но только полненькая брюнетка закинула одну ногу на другую, цепи тут же сорвались. Бедро. Сучье бедро. Оно всё испортило и даже сейчас, после полуночи, не выходило из головы. Следовало проучить глупую нимфоманку. Хочет секса? Она его получит – да такой, что запомнит на всю оставшуюся жизнь. Похоть мгновенно затуманила мозги, так что мысли об Алексее медленно растворились в ней, как дым от костра растворяется, поднимаясь к небу. И дело было даже не в желании присунуть шланг между двух булок, а нечто другое. Что-то такое, что таилось в глубине сознания.
В отличие от всех остальных, эта брюнетка была больше всех похожа на маму.
Джонни не притронулся к еде. Он прождал двадцать минут (с каждой минутой сидеть становилось всё труднее и труднее), отнёс поднос и проследил за обтянутыми шортами бёдрами, держась на расстоянии. Наконец брюнетка вышла на лестничную площадку, спустилась на три этажа, и вот тогда Джонни закончил преследование – её комната была прямо напротив выхода на лестницу. Бёдра скрылись за дверью, но похоть никуда не исчезла.
Не исчезает она и сейчас. Прошло уже больше получаса с момента наступления полуночи, но сон так и не приходил. Всё тело кипело энергией, которую нужно было куда-то деть. И даже когда Джонни почти удавалось провалиться в дрёму, перед глазами вырисовывались длинные чёрные волосы, доходящие до аппетитных бёдер. Такому искушению невозможно противостоять. Тем более сучка сама хотела, чтобы кто-нибудь её отодрал. Все они этого хотят, даже самые тихие и святые. Мужчины совершают подвиги, когда не набрасываются на этот блядский мусор.
Джонни вышел из своей комнаты, одетый только в простые брюки без ремня. Бляха ремня может разбудить нежеланных гостей, которые способны очень сильно помешать. Есть ли у брюнетки сосед или нет – неважно. Решение для его устранения находится сейчас в кармане, стоит лишь нажать на кнопочку, как наружу выйдет острое лезвие. Наверное, всё займёт не больше десяти минут, но если девчонка продержится, то её ждёт десятый круг ада. Джонни расскажет ей и про реки, и про волков, и про чёртовы горы. А она будет слушать и соглашаться с ним во всём. О да, в такие моменты они особенно любят соглашаться.
Он вышел на лестничную площадку, спустился на три этажа и уже вскоре стоял у двери в комнату. Достав из кармана складной нож, взялся за ручку, опустил вниз (аккуратно, не разбуди её) и вошёл внутрь.
Сосед всё-таки был. Спал лицом к стене, полностью укутавшись в одеяло, будто жутко замёрз. Ничего, мёртвые не мёрзнут. Одно плавное движение лезвия по сонной артерии и adios, amigo! Увидимся на том берегу!
Настроение приподнялось. Наконец-то всё идёт так, как надо. Наверное, потому что из головы ветром похоти унесло всё лишнее: мысли о Владе, об её темно-зелёных глазах, об Алексее и жуткие воспоминания. Этой ночью можно расслабиться и покайфовать. Мужчинам иногда положен отдых.
Джонни приблизился к соседу, поднял руку со сжатым в ладони ножом, взялся за край одеяла…и оттянул его.
– Привет, Джонни. Рад тебя видеть.
На него смотрел Алексей. Тёмные, зловещие глаза Алексея Царёва, повелителя преисподнии, отца всех кошмаров, что когда-либо происходили на планете. Сердце перестало стучать. Челюсть отвисла, а лёгкие, казалось, резко сморщились. Ну а пальцы разжались, и орудие несостоявшегося убийства грохнулось на пол, разбавив тишину.
Джонни начал отходить к двери.
Алексей начал подниматься с кровати.
– Порой наши желания бывают сильнее наших страхов, да? Порой похоть затмевает в мужчине всё разумное и превращает его в животное, не замечал, Джонни? Ты же так любишь ходить в чёртовом ошейнике. – Теперь Алексей стоял по центру комнаты и медленным шагом приближался к испуганному мальчику, отходящему спиной к двери. – Ты можешь попытаться убежать, но вот только куда ты убежишь? Корабль-то мой, тем более есть и другая причина, почему я тебя найду.
Дьявол видит всё.
– Верно, compadre, tienes razon como siempre. Твоя маленькая головка вновь взяла верх над большой и привела тебя сюда. Как я понимаю, за ней. – Карие глаза метнулись в сторону спящей брюнетки. Метнулись и вернулись к Джонни. – Не волнуйся, она не проснётся, спит как младенец после бурной ночи. Думаю, этой славной женщине теперь ничто не угрожает.
Джонни продолжал пятиться назад, пока не врезался в дверь. В закрытую дверь. Чёрт, кто-то запер дверь у него за спиной! Комнату заполнила темнота, даже коридорный свет, вливавшийся из-под двери, не проходил дальше ног Джонни. При таком освещении Алексея невозможно было бы разглядеть…если б его глаза не сияли подобно двум красным огонькам на новогодней гирлянде. Из глубин зрачков поднимался алый дыми отгонял тьму от лица, от такого жуткого лица монстра.
Монстра в человечьем обличии.
– Ответь мне на один вопрос, mon ami. Ты помнишь, о чём мы с тобой недавно договаривались? Не здесь, немножечко в другом месте. Там, где камни злятся на реки. Красные реки.
Джонни нервно сглотнул. Втянув в себя воздух, он произнёс:
– Да, помню. Всё должно быть сделано завтра.
– Уже сегодня, caro amico. Второе июля две тысячи двадцатого года наступило уже как больше часа назад, а ты не спишь. Как думаешь, мне очень приятно осознавать то, что некоторые кладут на мои просьбы огромный болт, который так и стремится найти своё отверстие? М? Мне приятно, как думаешь? А впрочем, я покажу тебе всё сам. Мы же оба знаем,
