была Думой крайностей, в ней громче всего звучали голоса социалистов и крайних правых. Но за левыми депутатами уже не чувствовалось, как прежде, могучей революционной волны. Выбранные крестьянами «на всякий случай» — авось исхлопочут землю, — они не имели реальной поддержки в стране и сами удивлялись своей многочисленности: 216 социалистов на 500 человек! Это не соответствовало их реальному весу в обществе, но было вполне объяснимо.
Когда эти цифры стали известны, вспоминает депутат-кадет В. А. Маклаков, разочарование политических партий было всеобщим. Могли ли главные победители — левые — радоваться? Они знали отлично, что революционная волна убывала, что до нового подъема ее еще очень далеко, а к конституционной работе они не готовились. Кадеты были разбиты, вышиблены из привычной комбинации союза с более левыми. Чтобы спасти и сохранить эту Думу, надо было идти совсем новым путем, создать иное большинство; но руководители партий и их пресса не привыкли признаваться в ошибках.
Что же замышлял в это время Столыпин? Ведь именно он оказался на выборах главным побежденным. А он не был ни уступчив, ни гибок… Поползли слухи, что Думу распустят раньше первого ее заседания или искусственно придумают и создадут предлог, чтобы ее распустить. Правые торжествовали заранее: это значит, будет доказана непригодность конституционного строя для России. Все слухи оказались неверными, каковы бы ни были мотивы Столыпина, на путь роспуска Думы он не ступил, учел урок выборов и сделал единственный правильный вывод. Опыт конституции необходимо довести до конца: не распускать и не провоцировать избранной Думы, попытаться с нею работать, и прежде всего согласиться с кадетами, которых сам еще недавно преследовал.
Об этих его намерениях тотчас пронюхали справа. Лев Тихомиров записывал в своем дневнике 8 февраля: «Правительство решило всячески ухаживать за кадетами и Думой, лишь бы добиться ее союза с властью».
Чрезвычайное законодательство
Правительство Столыпина решило приступить к законодательной деятельности, считая, что политический конфликт не должен долее задерживать проведение насущных реформ. В нормальное время принятие новых законодательных актов согласно 87-й статье Основных законов, разрешающей в промежутке между сессиями Государственной Думы проведение только неотложных мер, было бы спорным с правовой стороны; но в переходный период, когда законность еще не отлилась в окончательные формы, образ действий Столыпина был оправданным. Он исходил из убеждения, что реформы помогут стабилизировать положение в стране, устранят главные причины недовольства населения.
Война и революция задержали как минимум лет на пять проведение насущных преобразований, подготовленных работой местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности, комиссий по оскудению центра и Особых совещаний под председательством С. Ю. Витте и И. Л. Горемыкина. Положение крестьянства за последние годы не улучшилось, что создавало удобную почву для революционной пропаганды в деревне — этой «последней ставке» революции. Надежда, однако, оставалась: ее питала проделанная правительством предварительная работа, в результате которой был собран обширный материал для законодательного решения насущнейшей из проблем — аграрно-крестьянского вопроса.
Для привлечения крестьян на сторону революции левые партии — принципиальные сторонники крупного хозяйства — обещали крестьянам раздачу помещичьих земель и этим «купили» их поддержку на выборах.
Правительство стало на путь немедленной реализации «крестьянских» законопроектов по статье 87, не ожидая созыва Думы, да и не очень уповая на ее поддержку. В чрезвычайном порядке подготовили к публикации пакет указов, которые стали немедленно претворяться в жизнь. Император и премьер работали согласованно, доверие друг к другу было полное. Их частые и продолжительные деловые встречи иногда затягивались, и тогда по царскому приглашению премьер оставался отдыхать в резиденции императора в Царском Селе или Петергофе. После взрыва дачи, принадлежавшей премьеру, он по настоянию царя стал жить с семьей в Зимнем дворце, чтобы избежать нового покушения. Император в то лето проживал почти безвыездно в Петергофе (на Александровской «ферме») также под усиленной охраной. Он не мог даже покинуть резиденцию без принятия предварительных мер охраны. Его записки премьеру передают тревогу и возмущение царя, оказавшегося под своеобразным «домашним арестом».
В эти напряженные дни примерно с конца августа до декабря 1906 г. Столыпин и Николай II согласовали целый пакет законопроектов, обеспечили их проведение через Совет министров с последующим утверждением императором и опубликованием в чрезвычайном порядке по статье 87 Основных законов. В центре этих мер был аграрно-крестьянский вопрос.
Успешная работа кабинета обеспечивалась в первую очередь разумом, волей, работоспособностью премьера. Современники, близко знавшие Столыпина, свидетельствуют, что в те дни он трудился, не зная отдыха, и часто покидал официальную резиденцию далеко за полночь.
Правительство Столыпина сформировалось на служебной основе. Но оно не было единой командой единомышленников, да император и не стремился к этому, предпочитая иметь дело со своими докладчиками, в случае разногласия сохраняя за собой роль верховного арбитра и право единолично завершать любое важное дело. Но и в этом «служебном кабинете» у премьера были деятельные сторонники, разделявшие его программу и обеспечивающие принятие Советом министров надлежащих решений, удовлетворяющих и премьера, и, что еще более важно, самого Николая II как главу исполнительной власти.
Еще один немаловажный фактор, обеспечивающий успех этого напряженного законотворческого процесса, — наличие в распоряжении премьера целой когорты высокопрофессиональных адептов. Об этом следует сказать особо.
Государственной канцелярией, Министерством внутренних дел, другими центральными ведомствами были собраны и обработаны громадные статистические материалы, использованы проекты законов, накопившиеся там еще со времен Витте и Плеве и даже до них. Были подготовлены проекты законов, точнее, целый их комплекс, по-своему — стройная программа реформ. Эти работы вели вместе с премьером десятки высококлассных специалистов, воспитанников Александровского юридического (Пушкинского) лицея, Училища правоведения, а также юрфаков университетов. В ряде случаев они привлекали в качестве экспертов и консультантов своих бывших преподавателей и однокурсников. Подобная практика подготовки законопроектов и обеспечила команде Столыпина успех в разработке программы реформ, получивших по праву его имя. Надобно в связи с этой законоподготовительной работой отметить достаточно высокую профессиональную, чисто правовую школу дореволюционного корпуса чиновников, особенно высшего и среднего звена. Накануне войны 1914 г. почти половину выпускников вузов составляли юристы. Такое явление в истории России было уникальным, неповторимым, наложившим отпечаток на всю ее жизнь.
Реформы Столыпина ставили на почву повседневной практики государственной власти
