Стефан залпом допил вино. Господь свидетель, он никогда не собирался погубить Роджера, он хотел лишь устранить силу его влияния и пополнить казну. Конечно, он был расстроен из-за этого несчастного епископа, но, в конце концов, Роджер был виновен в государственной измене. Советники Стефана заверили его в этом.
Но более всего он не ожидал того, что церковь, как и многие бароны, ужаснется его поступку. Стефан тяжело вздохнул. На унизительной очной ставке, проведенной его братом Анри, теперь уже папским легатом, он был обвинен в тяжком преступлении — в нанесении неслыханного для христианских земель оскорбления и строго предупрежден, что должен повиноваться христианской церкви. «Где доказательства государственной измены Роджера? — спросил Анри. — Пока их нет, никто не имеет права придумывать какие-либо якобы неопровержимые факты. Все это лишь домыслы и сплетни».
Стефан попытался пригладить встопорщенные перья духовенства, пообещав возместить семье Роджера убытки. Но как это сделать? Конфискованного состояния прелата оказалось недостаточно, чтобы восстановить разоренную казну. Стефан не мог сотворить кирпичи из соломы, поэтому и был вынужден сейчас пойти на то, чтобы уменьшить вес монет.
Чувствуя, что ему нужно освежить голову, он покинул зал и взобрался по лестнице на зубчатую башенную стену. Двое стражников встали смирно, когда король приблизился к ним. Стефан остановился перед бойницей, с болью в сердце осознавая, что события оборачиваются против него. Он безрассудно заигрался, желая завоевать преданность всех баронов Англии, и теперь, встретив сопротивление церкви, стал раздавать земли, замки и титулы, будто им не было конца… а много ли он приобрел верных сторонников?
Перезвон колоколов возвестил о заутрене. Стефан уже собрался отправиться в постель, когда ему вдруг показалось, что на южной стороне, за грядой холмов, мерцает свет. Он протер глаза. Что ему почудилось в этот ведьмин час? Нет, о Господи, вот оно опять!
— Сир, посмотрите, — сказал один из стражников. — Что бы это означало?
Стефан не ответил. Он глядел, не веря своим глазам, как распространяются вспышки. Внезапно на окраинной башне Оксфорда вспыхнул сигнальный огонь; потом другой, за аббатством Рединг. Сердце Стефана гулко застучало, руки стиснули каменный зубец стены. Господи Иисусе! Сбывались его самые худшие опасения. Он точно знал, по какому пути проследует дальше этот сигнал: Абингдон, Фарингдон, Котсволдс, Бристоль, Глостер, а потом на запад, до границы с Уэльсом. Этот пылающий след несет сторонникам Мод добрые вести: наконец-то она вернулась домой, чтобы потребовать свою корону.
6
Суссекс, Англия, 1139 год.
Мод медленно открыла глаза. Еще ничего не понимая, она оглядывала чужую спальню, стены которой были завешаны золотистыми и голубыми коврами. На полу стоял резной дубовый сундук, а над головой висел темно-синий балдахин. Где она? Постепенно Мод вспомнила: отплыв из Нормандии, она пересекла канал и вчера высадилась в Саутгемптоне. Ее и Роберта встретили сто сорок рыцарей; затем была долгая ночная поездка до западного Суссекса и прибытие в замок Арундель, где их не очень охотно принял новый муж Аликс, Вильгельм де Альбини, граф Суссекса.
Мод зевнула и повернулась на бок, намереваясь еще поспать, как вдруг вспомнила, что они с Робертом сегодня утром должны выехать в Бристоль. Заставив себя проснуться, она выскользнула из широкой постели, быстро надела коричневые, подходящие для путешествий платье и тунику, в которых была и вчера.
Взяв зеркало, Мод оглядела себя. Не найдет ли Аликс, что ее падчерица сильно изменилась с тех пор, как они виделись в последний раз?.. Святая Мария, это было целых шесть лет назад! Но и сейчас она выглядела удивительно молодо для женщины тридцати семи лет, матери троих сыновей. Даже на ее критический взгляд, толстые светло-каштановые Косы, падающие до самой талии, не потеряли живого блеска; матовая кожа лица была гладкой и чистой; тело по-прежнему оставалось гибким и стройным, хотя, возможно, чуть пополнее грудь и бедра. Вот разве только глаза… да, какое-то внутреннее смятение отражалось в ее дымчато-серых глазах, будто напоминание о боли и страданиях последних четырех лет.
Мод отложила зеркало. «Прошлое мертво, — напомнила она себе. — Сейчас имеет значение только будущее». Быстро набросив на плечи накидку, она вышла из спальни в большой зал, заполненный лишь наполовину. За столами сидели дворяне лорда Арунделя и несколько рыцарей Роберта, приехавшие вместе с Мод вчера. Но самого Роберта видно не было. За высоким столом сидела Аликс со своими фрейлинами и священником. Бывшая королева держала на коленях спящего ребенка, а рядом с ней сидела маленькая девочка лет полутора.
— Аликс, как я рада тебя видеть! — Мод наклонилась, чтобы поцеловать мачеху, повернувшуюся к ней. — Так, значит, это ваши дети?
Аликс с гордостью улыбнулась.
— И еще один на подходе, вот уже четвертый месяц.
— Вы стали еще прекрасней, — сказала Мод, с восхищением глядя на красивое, спокойное лицо Аликс в обрамлении белого платка, покрывавшего голову. Завитки темно-золотистых волос падали на ее матовое чело. — Я вижу, замужество пошло вам на пользу.
Лицо Аликс порозовело, и она довольно кивнула.
— Годы не коснулись и вас, Мод. В самом деле, вы выглядите ненамного старше, чем тогда, когда мы впервые встретились.
Мод радостно улыбнулась.
— Спасибо. Со вчерашнего вечера я все хочу поблагодарить вас за то, что вы согласились меня принять. Должно быть, нелегко было решиться предоставить мне приют, ведь я знаю, что ваш муж — сторонник моего кузена.
— Он согласился помочь вам ради меня, невзирая на риск. — Аликс замолчала. Тень беспокойства набежала на ее лицо. — Молю Бога, чтобы это не дошло до Стефана. Любую помощь вам он наверняка будет расценивать как измену.
— Я хорошо сознаю опасность, которой вы из-за меня подвергаетесь. Получив свой трон, я найду возможность отблагодарить вас.
Аликс мягко улыбнулась ей.
— Я не нуждаюсь в вознаграждении за свою совесть. Не хотите разговеться? — Она указала на блюда с жареной дичью, оленьими окороками и пирогами с рыбой, на корзины с фруктами и свежеиспеченный хлеб.
Мод выбрала место за столом; паж налил ей в кубок пряного вина, а слуга доверху наполнил деревянную тарелку.
— А Роберт здесь? — спросила она.
— Роберт уехал в Уоллингфорд с половиной своих рыцарей менее часа назад, под охраной моего мужа.
— Какая досада! Ведь я должна была поехать с ним! Почему он уехал без меня?
