Но там, в тюрьме, я ощутил это снова. Пережил во второй раз. Как и тогда, много лет назад, моя Кэрол, иссушив и растерзав мою душу, вырвав сердце, вернулась ко мне и ответила на мою любовь, снова сделав самым счастливым. Словно мы вернулись в прошлое, правда? Стали прежними. Ты вернулась ко мне, моя Кэрол, такая же любящая, страстная, нежная. Настоящая. Я смог ее вернуть. Мою Кэрол, которую так люблю, которая меня любит. И я не хочу снова ее потерять! Не хочу!
Я буду повторять вновь и вновь — я не имею отношения к твоему приговору. Это отец подставил мне подножку. Но я все равно виноват, что допустил, чтобы так случилось. Ведь я обещал, что этого не будет, что вытащу тебя.
Ничего не бойся, моя милая. Верь мне.
Я спасу мою принцессу и вызволю из темницы. Я буду любить тебя еще больше. Мы все начнем сначала, как и решили. Никто и никогда больше не встанет между нами. Я не допущу. Мы вновь будем счастливы, еще сильнее. Я буду на руках тебя носить, никогда не обижу, не сделаю больно. Обещаю. Ты не пожалеешь. Наше решение было правильным. Только умоляю, не отказывайся от него потому, что я не смог уберечь тебя от того, где ты сейчас находишься. Я все исправлю. Верь в меня, как раньше до того, как потеряла свою веру. Хорошо?
Ответь мне, любимая. Прошу тебя. Не терзай меня снова, не мучай так.
Напиши хоть слово, только не молчи.
Целую тебя, моя красавица, и очень люблю!
Твой Джек».
Медленно Тим смял письмо, судорожно стиснув между ладонями.
Торес встревоженно наблюдала за ним.
— И такими письмами он забрасывал ее в тюрьме, — осторожно проговорила она. — Одно слаще другого. Какая женщина устоит? Тем более, если в ее сердце любовь.
— Я знал, — простонал он чуть слышно, как будто сам себе. — Знал, что так будет. Говорил Иссе, что если немедленно не забрать у него Кэрол, я ее потеряю… Боялся, что они помирятся. Знал, что он любит ее, что не отпустит…
— И что Исса? — с сочувствием спросила Торес у него за плечом.
— Я так его просил… но он ничего не сделал. Оставил все, как есть, даже не попытался вырвать ее у него… — он не поворачивался, устремив невидящий взгляд в окно. — Она обманула меня. Говорила, что не была с ним по своей воле… только по принуждению. И я… поверил.
— Ну… кто же правду скажет в таком случае? И ты бы не сказал.
Он резко обернулся, и Торес отшатнулась от его искаженного яростью лица.
— Я бы так и не сделал! Я… я не такой! Я бы никогда ее не предал!
Он снова отвернулся, чтобы скрыть свою боль, которая душила так, что он не мог удержать ее в себе. Протянув руку, Торес робко погладила его по сильному плечу, выражая сочувствие.
— Мне жаль… Я знаю, как это тяжело. Но так бывает. Все пройдет. Забудется.
Он не ответил, даже не отреагировал на ее прикосновение, будто и не почувствовал.
— Мое сердце тоже разбито. Я полюбила Иссу. Мне казалось, он отвечал мне взаимностью, но сегодня я поняла, что это не так, что ничего не значу для него. Он бросил меня, сказал, что моя любовь ему не нужна. Я готова была уехать за ним на край света, чтобы начать новую жизнь, а он собрался меня пытать и убить. За что же? За то, что не выдержала, когда ты стал мучить невиновного, и рассказала правду? Я должна страдать и умерь за честность? Представляешь, как мне больно сейчас? Я думала, его отношение ко мне изменилось с первой нашей встречи, но нет — он готов прихлопнуть меня с той же легкостью, словно муху, как и тогда. Что же мне теперь делать? Что?!
Она ждала его ответа, но Тим молчал, продолжая смотреть в окно, словно ее проблемы и она сама его не интересовали. Как и то, что она сейчас говорит.
— Ты знаешь его, как думаешь, он может передумать? Может, просто вспылил, а на самом деле мне не стоит его бояться? Я все равно не могу поверить, что он может выполнить свои угрозы. Может?
На этот раз он соизволил слабо кивнуть в ответ. Кровь в ее жилах похолодела. Закрыв лицо ладонями, она в бессилии опустилась на кровать, сев, и разрыдалась.
Вопреки ожиданиям, она не дождалась никакого сочувствия. Вообще никакой реакции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он стоял неподвижно холодной каменной статуей, как назвала его однажды Кэрол, ничего не замечая вокруг. Перестав плакать, Торес подняла голову и посмотрела на него.
— Я была так одинока, так хотела любви. Думала, что вот оно… Но я и моя любовь оказались не нужны. О, как я понимаю, что ты сейчас чувствуешь! И ты, наверное, понимаешь, что чувствую я. С нами случилась одна беда. Нас отвергли, нашу любовь не оценили. Что же делать? Даже если он не убьет меня, куда мне идти, что делать? Как жить дальше? Мое сердце разбито, а жизнь пуста. В ней никого нет. Я совсем одна, — впившись взглядом в молодого мужчину, она осторожно добавила. — Как и ты.
Снова никакой реакции. Встав, она приблизилась к нему, но на этот раз остановилась не позади, а рядом, сбоку, и заглянула в лицо, задрав голову.
— Как бы я хотела, чтобы меня полюбил такой мужчина, как ты. Сильный, мужественный, верный. Готовый на все ради своей женщины, даже спасти ее от смертной казни, фанатиков и всяких монстров. Я не знала, что такие мужчины существуют. Правда, думала, так бывает только в сказках и дешевых любовных романах.
Он вдруг ожил и, слегка повернув голову, скосил вниз изумленный взгляд.
— Как бы любила, ценила, дорожила я таким мужчиной. Никогда бы не предала. Жизнь бы готова была отдать за такую любовь, — она нежно ему улыбнулась. — Ты хороший парень. Сразу мне понравился. Высокий, сильный, красивый… не понимаю, почему Кэрол предпочла Рэндэла, да еще после всего того, что он сделал? Есть такие женщины, к сожалению, отвергающие настоящую любовь и достойного мужчину ради подонка, которого надо не любить, а гнать от себя… Вот и она, любит его, что бы он ни сделал, прощает ему все. Если бы у меня был выбор… спроси у меня Бог сейчас — кого бы ты хотела любить? Я бы выбрала тебя. Но ты был с Кэрол, а Исса взял меня против моей воли. Я боялась ему воспротивиться. Потом, конечно, увлеклась, не отрицаю. Он тоже сильный и красивый, но… он совсем не такой, как ты. Женщины для него ничего не значат. Ему не нужна любовь и постоянные отношения. У него никогда не было более-менее серьезных отношений ни с одной девушкой. Он сам мне это сказал. И он этого не хочет. Ему нужна свобода. Больше ничего. Он бы все равно скоро избавился от меня, как от обузы. Разве не так?
Тим промолчал, снова отвернувшись к окну.
— Уже избавился, как только повод подвернулся, — не отступала она. — И я вдруг подумала… Ты один теперь, и я ему больше не нужна… может быть, нам с тобой попробовать? Может, у нас друг с другом получится то, что не получилось с ними? Мы хотим одного — любви, постоянства, верности. Настоящих, серьезных отношений. Я не говорю, что у нас вот так сразу все сложится. Тебе нужно время, чтобы забылось то, что произошло, чтобы затянулась рана. Ты не заслужил того, как она с тобой поступила. Так неправильно, несправедливо. Некрасиво. После всего, что ты для нее сделал, так подло тебя бросить и сбежать. Но все пройдет, только не надо противиться, цепляться за свою любовь, зацикливаться и отказываться забывать. Нет, надо жить дальше. Искать новую любовь. Тогда и предыдущая быстрее забудется. Я могу тебе помочь. Я хочу тебе помочь. Только позволь мне.
Она коснулась его кисти, но он убрал руку и отвернул голову в противоположную сторону, спрятав от нее свое лицо. Торес не смогла понять его реакцию, но поняла бы без труда, если бы увидела в этот момент выражение его лица — оно исказилось от ярости и презрения.
Но она посчитала, что он смутился и растерялся. Ведь Исса говорил, что он очень не уверен в себе, не верит, что может нравится женщинам из-за своих шрамов. Наверное, ошеломлен всем, что она ему сказала. Бедный, наивный мальчик.
— У тебя же так давно не было женщины… — призывно прошептала она, досадуя, что не может дотянуться до его уха, чтобы коснуться его губами. — Ради чего тебе теперь сдерживаться? Ради женщины, которая спит с другим и рожает ему детей, пока ты по ней сохнешь и мучаешь себя воздержанием? Или ради друга, который однажды занимаясь со мной сексом, назвал меня ясноглазой?
