сидения дома портится здоровье, а северянин второй волны по большей части – животное помещений, своеобразная разновидность крысы, такая же хищная до сала, но более крупная и очень запасливая. Ей надо не только на сегодня, но и для своих детей и внуков, и на всю жизнь. Она бегает из помещения в помещение, загнанная суровой природой, таскает добытое, жрет и мечтает о неисчерпаемых амбарах. Иногда, в минуты короткого отдыха или от опьянения она вдруг размечтается о климате, где можно перестать быть крысой, – но вспомнит, что такого амбара, как на Крайнем Севере, на юге не найти…
Предновогодним вечером ресторан «Юность комсомола» был заполнен медицинскими работниками и Хамовским вкупе с его близким окружением, всегда витавшим возле него, как мошкара, не упускавшая возможность отсосать от преследуемого тела.
Хамовский поднялся из-за стола и вышел к микрофону, стоявшему на небольшой ресторанной сцене. За годы правления в маленьком нефтяном городе он произнес уже много праздничных речей и до того к ним привык, что перестал думать о том, что говорит. Любая его речь заканчивалась, если не овациями, то без аплодисментов не оставалась, вне зависимости от того, выходил ли он на сцену пьяным или трезвым, вне зависимости от того, продумывал ли он основу речи заранее или говорил первое, что на ум придет…
– В молодости я с радостью расставался с больными зубами, воспринимая как благодать исчезновение боли, но с возрастом, стал расставаться с зубами, как с близкими людьми, – оттолкнулся от личных проблем Хамовский. – Ямки от зубов мне кажутся маленькими могилками молодости, и с каждым годом этих маленьких могилок становится все больше, и так будет до тех пор, пока само тело не успокоится на дне большой могилы. Поэтому не надо сильно волноваться за умерших в вашей больнице. Наша сила – в живых.
– Золотые слова, Семен Петрович, – подскочил со стула Блексеев, повышенный до начмеда с должности заведующего роддомом. – Я тоже самое говорю на планерках: умер ребеночек при родах – ничего страшного. Пусть родители приходят, забирают трупик и тихонечко уходят, хоронят и следующего быстрее делают, а не скандалят…
Следующим к микрофонной стойке вышел Прислужков.
– Я предлагаю выпить бокал за скромного трудягу больничных коек, защищающего главные показатели нашей больницы. За Кротындру! – воскликнул он. – Кротындра не оканчивал медицинскую академию, но своим умом он ограждает нас от тюрьмы и компенсаций родственникам умерших.
– За Кротындру! – воскликнули приближенные главного врача.
– За таких, как Кротындра! – воскликнул Хамовский. – На таких патриотах и держится власть Крайнего Севера.
– Предлагаю выпить этот бокал стоя! – пафосно воскликнул Прислужков.
Зазвенели столовые приборы, заскрипели стулья, когда врачи и медсестры, одетые в яркие новогодние наряды, поднимались из-за стола.
Главный врач осмотрелся, наблюдая, как его подчиненные вливают в себя жидкости, и, как только рюмки опустели, воскликнул:
– А теперь без перерыва выпьем за человека, научившего, как нашей больнице за счет чистки отчетных показателей выйти на уровень передовых клиник мира! Выпьем за Хамовского! За великого человека, позволяющего нам, оставаясь прежними, развивать нашу медицину инновационными методами очковтирательства!..
Веселье нарастало, вкушающие подходили к соседним столам, чтобы чокнуться и выпить за все хорошее, между столами ходил проштрафившийся убийством пациентов хирург Чахлый и что-то пел из украинского репертуара, когда раздался третий тост Прислужкова.
– За профессиональную зоркость!!! – воскликнул он. – Чтобы мы всегда могли разглядеть среди больных тех, кто вот-вот умрет, и вовремя их выписать из больницы или отправить на лечение в другие города. Именно эта черта наших лучших специалистов позволяет нам держать низкие показатели смертности!!!…
Примерно в это время Алик осознал следующее: «Чиновники, призывая СМИ к отражению фактов, создают активные системы сокрытия неприятных им информаций, не оставляя журналистам других фактов, кроме славящих их. Поэтому, чтобы уравновесить ситуацию журналистам необходимо привлекать больше частных мнений и даже слухов. Ведь сама жизнь – лишь мнение о ней, а слухами, как известно, земля полнится».
НОВОГОДНЕЕ ПОЗДРАВЛЕНИЕ
«Дичь может навредить охотникам, но чаще происходит обратное».
Алик перечитал решение суда и воспринял еще не вступившее в силу решение уже вступившим в силу. Это была ошибка его уставшего от переживаний мозга, но и не ошибка вовсе, потому что согласно закону «О СМИ» он должен был дать опровержение по первому требованию.
Он вызвал телеоператора и водителя и кинулся снимать видеоряд к будущему опровержению. Благо все сотрудники телерадиокомпании уже отдыхали. Затем Алик быстро написал текст и пошел на монтаж. Вся пятнадцатиминутная программа была сделана за три-четыре часа, но она стала самым громким телевизионным событием за последние годы.
Алик отправил в эфир всю боль и ярость от несправедливости, творившейся в зале суда, горечь того, что все замечания, высказанные им в адрес медицины маленького нефтяного города, даже не обсуждались руководством города. Наоборот, небольшие неточности – капля в море истины – использовались властью, чтобы наказать его.
Глаза его блестели невыплаканными слезами, под ними темнели синяки усталости, но голос был убедителен.
Опровержение не было классическим, оно не походило на заискивающее поведение нашкодившей собачонки, но не противоречило Закону. Он вставил в опровержение оспоренный главным врачом кусок программы, а далее высмеял как самого Прислужкова, так и судебное решение, точно приведя его аргументы, но снабдив соответствующими комментариями:
– Главный врач вынужденно согласился с тем, что врачи виноваты в сокращении продолжительности жизни, что в стоматологии много лет не работает рентген, что барокамера закуплена и не работает, что нет многих узких специалистов. Главный врач не согласился лишь с тем, что в городской больнице есть искусственная почка. И, судя по решению суда, ее действительно нет…
Так он начал программу. Еще получая ответы на информационные запросы, Алик заметил, что главный врач крайне невнимателен к терминам и цифрам, даже на суде он ошибся в названии телеканала, на котором выходили программы телерадиокомпании маленького нефтяного города.
– Подобный ум способен на многое, – кинул Алик в эфир. – И разве можно обвинять в чем-то суд, которым известно кто руководит и который известно на основании чего работает.
Последняя фраза прозвучала на фоне таблички, висевшей на входе в здание суда маленького нефтяного города, где были указаны фамилии судей, работавших в суде маленького нефтяного города, в том числе и Хамовской – жены главы города. Далее Алик запустил иронию в область трагическую, что должно было создать сумасшедший
резонанс в душах тех, кто действительно пострадал:
– Суд согласился с главным врачом в том, что люди здесь не умирают от отсутствия аппарата искусственной почки. Поэтому уважаемые горожане, если кто-то из ваших родственников умер
