Они забились в экстазе страстного желания. Не видели, как дверь в спальню приоткрылась, и любопытные глаза негритянки впились в эту эротическую картину, наблюдая с вожделением, как любят белые люди.
– Ты изнасиловал меня, свинья! – отвалила она Хуана, тяжело дыша, отодвигаясь подальше на широкой постели.
Он нагло усмехнулся, но ответил незлобиво:
– Ты опять меня соблазнила, стерва! И как это тебе удаётся? Ты довольна, моя кошечка? – его рука легла на ещё плоский живот.
– Убери свою грязную руку, бандит, жулик! – голос звучал неподдельно зло.
Хуан усмехнулся, оглядел её фигуру, проговорил участливо:
– Ты ещё хорошо выглядишь, дорогая. Как ты готовишься к материнству?
Её глаза сверкнули злобой, но она не ответила. Только быстро запахнула сорочку, опустив её на голое тело. Резко встала, вильнув шёлковыми волнами сорочки.
– Убирайся отсюда, дьявольское наваждение, грабитель проклятый!
Хуан покорно поднялся, поправил свою одежду. Потом его лицо затвердело.
– Габриэла, игра окончилась. Не забывай, что это, – он указал на постель, – ничего не значит для тебя. Я этого не хотел, но... – Он помолчал, потом закончил решительно: Я даже сожалею о случившемся. Хотя признаюсь, было отлично... как всегда.
– Уходи!
Габриэла отвернулась, подошла к окну, раздвинула тяжёлые портьеры. Она заметила метнувшиеся фигуры негритянок, явно глядящих на её окна. Необыкновенная ярость обрушилась на неё. Поняла, что им известно, чем она тут занимается с молодым страшным разбойником.
Отскочила от окна так резко, что Хуан спросил с усмешкой:
– Что такое? Что тебя так испугало?
– Там, там... Негритянки! Они всё знают! Я их прибью!
– Ты надеялась, что никто ничего не заметил? Не надейся, Габриэла. Слуги всегда всё знают про своих господ. И брось лелеять свою злобу и жестокость. Она тебя не доведёт до добра. Уже однажды ты получила урок, да видно ты ничего не вынесла из этого.
– Не говори глупостей, разбойник, похититель людей!
– Сиди тихо, а не то опять получишь нечто, не очень приятное, – и он указал на порезанное лицо. – Ты теперь стала красивей, Габи!
– Пошёл вон, подонок! Убирайся из моей комнаты!
– Пока, Габи! – Ответил Хуан, потрогал тяжесть в кармане, и вышел тихо, осторожно прикрыв дверь.
Рабыня метнулась от двери, а Хуан добродушно улыбнулся, довольный тем, как развиваются события. Рабыня обернулась, удивлённо со страхом уставилась на Хуана, а тот весело улыбнулся, подмигнул и сказал добродушно:
– Принеси нам, красавица, хороший обед в гостиную. Что с сеньорой?
– Плохо, сеньор, – потупилась негритянка. – Позволите идти?
Хуан махнул рукой, отсылая служанку и давая понять, что не сердится.
В гостиной все его друзья собрались за обильным обедом с отличным вином и яствами, о которых никто из них никогда не мог и мечтать.
– Подходит время проследить, не идут ли сюда стражники, – проговорил Хуан, проглотив очередной кусок сдобренного перцем мяса.
– Хочешь послать стеречь дорогу? – спросил Ариас.
– Непременно. Вот только не могу решить, кого послать. Эти, – он кивнул на негров, – ещё не освободились от рабской жизни и всего боятся. Придётся ехать тебе, Ар. Если что будет опасного, тотчас подай сигнал.
– Интересно, как? Стрельнуть из мушкета? Они тотчас схватят меня, а у вас меньше будет шансов уйти невредимыми.
Хуан задумался. Дело принимало опасный оборот. Сил у него было так мало, что рассчитывать на победу даже при внезапности нападения, было невозможно. И он решился.
– Берём сеньориту в заложники, – решительно заявил он. – Укроемся неподалёку, и посмотрим, что тут будет происходить. Вернуться всегда можно.
Налётчики сытно пообедали, выпили по хорошей кружке вина, которого никогда не пробовали, поднялись.
– Берём мулов, можно поменять их на коней из конюшни, – приказал Хуан. – Я пойду приготовлю сеньориту. Это будет трудно, но необходимо. Идите.
В спальне Габриэлы он увидел служанку, принесшую сеньорите еду.
Габриэла отослала негритянку из спальни, спросила недобро:
– Ты уже раздобыл папины пистолеты? Настоящий грабитель с большой дороги! Вот до чего докатился, Хуан!
– Беру пример с твоих предков, Габи. Кого ты можешь назвать, кто своим трудом добыл состояния? Не думаю, что сможешь вспомнить хоть одно имя, моя дорогая, – Хуан хмуро усмехнулся.
– Ты чего пришёл? Я ведь выгнала тебя! Уходи!
– Ты закончи обед, Габриэла. У меня к тебе важное дело, но сначала закончи обед. Это тебе пригодится.
– Что ты задумал, бандит? – Она испугалась, побледнела.
– Мы должны обезопасить себя. Поэтому уедем отсюда до появления твоего брата. Если он не привёл никого из стражников, мы вернёмся. В противном случае мы едем в долину.
Габриэла поникла. Бледная, испуганная, растерянная, она не нашлась с ответом и продолжала сидеть на постели, устремив взгляд вниз.
– Время не ждёт, Габриэла. Оденься для верховой езды. Мы, может быть, скоро вернёмся. Но на всякий случай надо хорошо одеться. И напиши брату записку. Потребуй отослать стражников, если они прибыли с ним, опиши, что тебе грозит.
– Боже! Неужели опять рабство? Смилуйся, Боже! Я обещаю больше ничего не делать из того, что противоречит твоим заповедям, Господи! – Она молитвенно сложила ладони, повернула голову к образу Девы Непорочной, стала на колени, продолжала ещё долго молиться.
Хуан нетерпеливо ожидал окончания священнодействия.
– Хватит, Габриэла! Мы торопимся! Пора. Захвати немного вещей и одевайся попроще. Это совет. И садись за письмо. Через полчаса я зайду за тобой. Поспеши, времени мало.
Он вышел с уже плохим настроением.
В доме забрали всё оружие, припасы к нему, всех животных, что находились в конюшне. Двух мулов нагрузили мешками с продовольствием и посудой.
– Глядите, чтобы надсмотрщики не появились неожиданно, ребята, – постоянно напоминал Хуан. – Оружие держите наготове и заряженным. Его у нас теперь много.
– Куда поедем, Хуан? – спросил Ариас.
Хуан оглянулся. Поблизости стояли негр-конюх и служанка.
– На север! – Хуан махнул туда рукой. – Там в горах легче укрыться.
Мельком взглянул на негров. Те все слышали, Хуан внутренне улыбнулся.
Он послал Ариаса к Габриэле.
– Не церемонься, Ар. Тащи её быстрее. Время подходит, а нам ещё надо хотя бы миль пять отъехать, пока не начнутся настоящие предгорья.
Лошади и мулы были готовы в дорогу. Габриэла подавленная, испуганная, в наряде для верховой езды и с узлом в руках, вышла во двор, опустив голову, не смея взглянуть на окружающий мир родного двора.
Хуан помог девушке сесть в седло. Сам восседал на лучшем коне, что оказался в конюшне. Ариас сидел на другом коне, остальные на мулах.
– Трогаем! – махнул рукой Хуан. – Не отставать! Сеньорита, ехать вам третьей, за Пахо. Ар, ты замыкаешь! Поехали!
Крохотный караваи ушел по тропе, ведущей на север.
Животные трусили размашистой рысью. Через полчаса Хуан свернул на тропу, идущую в западном направлении.
– Что ты задумал? – крикнул Ариас сзади.
– Помалкивай, Ар! – повернулся Хуан в седле. – Едем куда надо! Поспешите!
Тропа скоро ушла дальше на запад, Хуан свернул на просеку, ведущую на юг. Потом, когда и эта просека окончилась, караван медленно стал пробираться без дороги, ломясь через редкий кустарник и заросли кактусов. Часто сходили с сёдел и тащили животных в поводу.
– Отдохнём! – остановился Хуан на краю крохотной полянки. – Я пройду разведаю местность. Ждите меня тихо. Сеньорита, вы точно определили сигнал брата о безопасности?
– Да, – устало и коротко ответила Габриэла.
Хуан долго пробирался сквозь кустарник и редколесье, пока не вышел на опушку. Дальше простиралось поле сахарного тростника.
Он пожалел, что не взял себе мула. Пот промочил его одежду, хотелось пить, но он должен торопиться. Внимательно оглядел поле. Рабов не было видно. Вышел к краю плантации и зашагал в направлении, где, как он полагал, должна проходить дорога от города.
