Долго усидеть дома Эхе не смог, большой мир лежал у порога и манил. Выбравшись в Наглеат, юноша столкнулся с раболепием всех вокруг – рыжий инар в Нартагале был только один – он сам, и люди легко узнавали сына своего господина. Кроме того, на юношу за три дня совершили несколько покушений, предотвращенных охраной, лично отобранной отцом из своих касоргов и вардатов, прошедших подготовку в лучших боевых школах страны.
Деор объяснил перепуганному сыну, в панике примчавшемуся в родовое поместье, что он является не только наследником рода кё Сите, но и вторым наследником престола Нартагаля. И что семья короля этим крайне недовольна, не желая упускать власть из своих рук. Единственный сын короля очень слаб, постоянно болеет и, скорее всего, долго не проживет. В этом случае корона должна перейти к Эхе, если его своевременно не уберут. Третьим наследником был дядя короля, и он сделает все, чтобы расчистить себе дорогу к престолу. Отец посоветовал ошарашенному такими новостями сыну не покидать хорошо охраняемого поместья, куда наемные убийцы доступа не имеют – защиту строили высшие маги столичного Ализиума. Однако вскоре Эхе снова стало скучно. Он немного подумал и нашел выход – выправил с помощью верных касоргов документы провинциального инара из не слишком богатых, взял двадцать лучших охранников, перекрасил волосы в черный цвет и отправился путешествовать инкогнито.
– Но мне все еще неясно, где вы встретили девушку.
– Понимаете, по прибытии в любой крупный город инары, особенно молодые, обычно посещают элитные воспитательные дома для рабынь, присматривая себе новые игрушки, – вздохнул юноша. – Если этого не сделать, можно вызвать подозрение у касоргов короля. Вот я и пошел туда, когда приехал в Авендар, думая побыстрее избавиться, никогда не любил на это смотреть…
– Почему?
– А вы знаете, как над этими бедными девочками в воспитательных домах издеваются? – горько спросил Эхе. – Вряд ли…
Да, над юными рабынями действительно издевались страшно, проводя дрессировку очень жестко, наказывая за малейшее неповиновение так, чтобы после продажи воспитаннице и в голову не пришло прекословить господину, не говоря уже о том, чтобы ослушаться. Эхе шел мимо комнат и залов, в которых девочек и девушек обучали экзотическим способам доставлять наслаждение мужчинам и женщинам, чтению, декламации стихов, игре на арфе, утонченной беседе и многому другому. Видел, как наказывали учениц. Юноше было противно, порядки в родной стране с каждым днем все больше не нравились ему.
Внезапно Эхе показалось, что его ударили. Инар обернулся и встретился с потрясенным взглядом юной рабыни лет шестнадцати, вряд ли больше. Девушка смотрела на него, как смотрят, наверное, на божество. Да Эхе и сам сразу утонул в ее карих глазах. Он не слушал объяснений воспитателя, продолжая пить взглядом прелесть невысокой милой шатенки. Сколько это продолжалось? Юноша не знал, да это и не имело значения. Перед ним стояла та самая, единственная, любимая, желанная. Он читал, что так изредка случается, что люди порой с первого взгляда все понимают, но не думал, что такое произойдет с ним. Как удалось уговорить воспитателя разрешить поговорить с девушкой наедине, Эхе не помнил, легко согласившись уплатить за это двадцать тысяч и дать слово, что рабыня останется нетронутой. Что они говорили друг другу? О том не знал никто, да никому и не нужно было этого знать.
С того дня у Эхе кё Сите была только одна цель – собрать достаточно денег для покупки девушки. Подкупленный воспитатель сообщил, когда ее выставят на торги, и обеспечил приглашение для молодого инара. Похоже, такое иногда случалось, вот воспитатели и не упускали случая заработать на внезапно вспыхнувшей страсти. Юноша заложил поместья, подаренные отцом, кроме одного, самого защищенного, продал драгоценности матери и половину земли. За все вместе Эхе выручил чуть больше полумиллиона золотых и был уверен, что никто не перебьет его цену, никому не захочется платить больше за местную уроженку. Пусть как следует воспитанную, холеную и красивую, но местную. Таких никогда еще не продавали больше, чем за триста тысяч.
Однако на торгах внезапно появился рыжий инар, назвавшийся его собственным именем! Эхе онемел от возмущения, но делать было нечего, не это сейчас главное – главное выкупить ту, что дороже жизни. Только самозванец и здесь перешел дорогу, отдав за непримечательную рабыню жемчужный лоан стоимостью в полтора миллиона. Эхе был в таком шоке, что вышел из торгового дома, сел на коня и поехал куда глаза глядят, напрочь забыв о касоргах, ожидавших его в гостинице. У ворот города увидел выезжавшую кавалькаду. Мимо мелькнуло лицо потерянной навсегда любимой, и он, забыв обо всем, рванулся в погоню.
– Ясно… – тяжело вздохнул Лек, досадливо поморщившись.
И что теперь с этим влюбленным мальчишкой делать? Убивать не за что, да и жалко.
– Простите, Повелитель, – подошел к горцу охотник. – Мы вынуждены будем убрать свидетеля, он меня видел, рисковать своим прикрытием я права не имею.
– Господин! – птицей слетела с лошади рабыня, падая перед Леком на колени.
Она уже поняла, что здесь все решает этот смуглый носатый касорг, а вовсе не рыжий инар. Отчаяние билось в душе девушки, в горле стоял комок, сердце бешено колотилось. А услышав слова офицера стражи, она едва не сошла с ума и не сдержалась. Накажут? Да какая разница! Разве может быть страшнее наказание, чем смерть единственного дорогого человека у тебя на глазах?! Пусть потом хоть на куски режут! Хоть на кол сажают!
– Господин… – повторила девушка. – Умоляю вас… Не надо… Не убивайте его… Я… Я все для вас сделаю! Все! А если…
Она сжала кулачки, глаза стали похожи на провалы. Потом выдохнула:
– Если вы его убьете, я с собой покончу! Я сумею!
– Так… – тяжело вздохнул Лек. – Здесь еще и взаимно…
Он задумался, пытаясь решить, что делать дальше. Но прежде всего, необходимо остановить черный клан. Юноша повернулся к охотнику и сказал:
– Вы видели, кто эта девушка.
– Да, – кивнул тот.
– Мы не можем позволить себе ее потерять, поэтому запрещаю трогать парня. Не только запрещаю, но и прошу.
– Хорошо, Повелитель. Мы его не тронем. Но…
– Я заберу его с собой, – поморщился Лек. – И позабочусь, чтобы не болтал лишнего.
– Хорошо.
Горец повернулся к молодому инару и замер. Стоящая на коленях рабыня протянула руку и коснулась пальцами щеки тоже опустившегося на колени Эхе. Столько нежности, столько нерастраченной любви было в этом жесте, что Лек вздрогнул. Нартагалец осторожно погладил пальцы девушки, не сдержав слез. Они смотрели в глаза друг другу и прощались, навсегда прощались, горец понял это сразу. Ему вдруг показалось, что это он стоит на коленях, а перед ним Элиа, согласившаяся ради его спасения служить игрушкой пресыщенным и развратным подонкам. Нет, этих двоих нельзя разлучать, здесь что‑то большее, чем просто любовь, возможно, тоже любовь‑судьба.
– Готов ли ты, Эхе кё Сите, оставить ради любви за спиной всю свою прежнюю жизнь? – глухо спросил горец. – Учти, придется стать никем и ничем, всего добиваться самому. Тебе придется доказать, что ты достоин любви этой девочки!
– Я на все готов! – Глаза инара загорелись безумной надеждой. – Что я должен делать?
– Узнаешь. – У Лека дернулась щека. – Ничего недостойного я тебе не предложу. Теперь ты, девочка. Скоро ты узнаешь много необычного и даже невероятного. Мы тебя не купили, а выкупили. Как только твоя нога ступит на землю империи, ты станешь свободной и сама будешь выбирать, кого любить, а кого ненавидеть! Одно только тебе придется сделать обязательно – стать ученицей горного мастера. Моей ученицей!
– Так вы элианцы?! – задохнулся от неожиданности Эхе.
– Да. Это что‑нибудь меняет?
– Нет, мне плевать на войну! Ради чего воевать? Ради новых рабов?! Не хочу!
– Тебе, вижу, не слишком нравятся порядки на родине? – прищурился Лек.
– Не нравятся. Только поделать я ничего не могу. Если бы я стал королем, то все изменил бы. Но это невозможно.
– Невозможно? – Лек задумчиво приподнял бровь, восхищенный пришедшей в голову безумной идеей, затем бросил вопросительный взгляд на ухмыляющегося Энета, и тот согласно кивнул, сам подумав о том же. – Все возможно. Но об этом не сейчас. Санти, открывай портал!
Скоморох трижды нажал на камень одного из своих перстней. Повеяло холодом, потемнело, и в воздухе появилась туманная дымка. Рыжий первым въехал в нее и исчез.
– Если не передумал, иди, – кивнул на дымку Лек.
Эхе, никогда еще не сталкивавшийся с серьезной магией, вздрогнул, но пересилил себя и встал. Он снова погладил пальцы рабыни, во все глаза смотревшей на него, и решительно скрылся в тумане. Вскоре на поляне остались только Лек, девушка и проводник.
– Как тебя зовут, девочка? – спросил горец.
