В любом случае нет никаких свидетельств, что христианские авторы того времени могли хотя бы воображать себе петалон на ком–либо, кроме иудейского первосвященника, служащего в Храме[1137]. Иногда слова Поликрата о том, что Иоанн носил петалон, понимаются как метафора[1138]. Идея, что «первосвященничество» означает попросту авторитет Иоанна в церкви, привлекает в свою поддержку два якобы параллельных случая. Во–первых, «Дидахэ» 13:3 призывает христиан приносить начатки плодов своей земли пророкам, «ибо они — ваши первосвященники» (archiereis humôn). Во–вторых, Ипполит (Опровержение, 1, слово 6) пишет, что наследники апостолов разделяют с ними благодать первосвященства (archierateias). Возможно, то и другое основано на неверном понимании слов Поликрата об Иоанне[1139]; но так или иначе прямых параллелей к Поликрату ни «Дидахэ», ни Ипполит не дают. Общая идея первосвященства могла иногда использоваться метафорически (или, быть может, лучше сказать «типологически») по отношению к христианским пророкам и епископам, чье положение в некоторых отношениях напоминало положение иудейских первосвященников. Но в таких случаях странно было бы использовать точное выражение «носить петалон». Слова Поликрата — прямое и недвусмысленное заявление о том, что Иоанн исполнял должность первосвященника в Храме. Контекст их не предполагает никакого использования, кроме буквального, а место в последовательности сообщений об Иоанне естественным образом связано с ранним периодом его жизни в Иерусалиме, когда он был учеником Иисуса и мог стать первосвященником.
Еще одна положительно оцененная некоторыми учеными интерпретация принимает буквальное значение слов Поликрата и понимает их как историческую отсылку к Любимому Ученику или автору Евангелия от Иоанна, который, как предполагается, принадлежал к священническому роду и, возможно, служил в Иерусалимском храме. Сложность здесь в том, что такое объяснение совершенно не объясняет «петалон». Дж. Бернард предположил, что в период позднего Второго храма петалон иногда могли носить и обычные храмовые священники[1140] — но это противоречит всем имеющимся у нас данным. Внутренние свидетельства Евангелия от Иоанна (в том числе 18:15) придают некоторую силу предположению, что автор — или источник традиции — принадлежал к кругу иерусалимского священства[1141], однако не объясняют, почему Поликрат делает намного более «сильное» заявление о том, что Иоанн был первосвященником.
Самое смелое предположение принадлежит Роберту Эйслеру[1142]. Вслед за Дельффом[1143] он отождествляет Иоанна, автора Евангелия, с Иоанном, членом семьи первосвященника в Деян 4:6. Затем заходит дальше Дельффа[1144] и утверждает, что Иоанн действительно был первосвященником, отождествляя его с Феофилом, сыном Анны (Флавий, Иудейские древности, 18.123), занимавшим эту должность с 37 по 41 год[1145]. Он полагает, что имя Феофил использовалось как приблизительный греческий эквивалент по смыслу к еврейскому Иоханан или Иехоханан (Иоанн). Это вполне возможно; однако отождествление Иоанна, о котором говорит Поликрат, с первосвященником Феофилом достигается лишь серией непроверяемых догадок — и остается непонятным, почему никто, кроме Поликрата, даже не упоминает о том весьма значительном факте, что первосвященник Феофил был учеником Иисуса.
В более близкое к нам время Ригато, очевидно, не зная работы Эйслера, также понял слова Поликрата в прямом смысле, отождествил евангелиста Иоанна с Иоанном из Деян 4:6[1146] и предположил, что этот Иоанн какое–то время был первосвященником[1147]. Поскольку Иосиф Флавий (основной наш источник по первосвященникам позднего периода Второго Храма) не упоминает первосвященника по имени Иоанн, Ригато допускает три возможности[1148]: (1) Список первосвященников у Иосифа неполон — Иоанн там пропущен (возможно, как христианин, он был подвергнут damnatio memoriae и вычеркнут из списков); (2) Иоанн — второе имя кого–либо из первосвященников, упомянутых Иосифом; (3) В какой–то из Дней Искупления Иоанн замещал первосвященника, согласно традиции, по которой родственник мог заместить первосвященника на службе, если тот был болен или ритуально нечист[1149]. Разумеется, все это возможно, но все равно очень странно, что никто, кроме Поликрата, даже не упоминает о том знаменательном факте, что один из учеников Иисуса, автор Евангелия от Иоанна, был первосвященником (или заменял первосвященника). Стоит отметить: нам известен случай, когда действующий первосвященник не мог исполнять свои обязанности в День Искупления из–за ритуальной нечистоты. Это был первосвященник Матфий (5–4 годы до н.э.); и этот инцидент, вместе с именем заменившего его родственника (Иосиф, сын Елимы), не только зафиксирован у Иосифа (Иудейские древности, 17.165–167), но и сохранился как прецедент в раввинистической традиции (Тосефта Иома, 1:4; fr. Иома, 12Ь; й. Иома, 1:1, 38d). Джеймс Вандеркам замечает по этому поводу: «Понятно, что столь публичное событие, как замена первосвященника в День Искупления, сохранилось в народной памяти»[1150].
Прочтем внимательнее Деян 4:6. Речь идет о собрании совета у первосвященника, на котором апостолов Петра и Иоанна обвиняют в том, что они будоражат народ проповедью воскресения Иисуса. Под «родом первосвященническим», как можно предположить, здесь подразумеваются родственники могущественного экс–первосвященника Анны (бывшего первосвященником в 15–6 годах до н.э.), тестя действующего первосвященника Каиафы и отца не менее чем пятерых других первосвященников в период 16–62 годов н.э. Иоанн и Александр (у Иосифа не упомянутые), по всей видимости, также его родственники. В большинстве рукописей мы читаем «Иоанн» (lôannes), однако есть и вариантное чтение «Ионафан» (lônathas); в таком случае это может быть сын Анны, бывший первосвященником некоторое время после Каиафы, согласно Иосифу (Иудейские древности, 18.95), и играющий видную роль в рассказе Иосифа о последующих событиях[1151]. Поскольку имя Иоанн в Новом Завете повторяется очень часто, а имя Ионафан не встречается совсем, некоторые полагают, что «Ионафан» — оригинальное чтение, которое затем писцы заменили на более привычное им «Иоанн»[1152]. Чаще, впрочем, полагают, что Ионафан был более известным лицом — поэтому образованные писцы и заменяли на Ионафана неизвестного им Иоанна[1153]. В наше время стало возможно идентифицировать этого Иоанна благодаря открытию в Иерусалиме гробницы Йехоханы (Иоанны), дочери Йехохана (Иоанна), сына первосвященника Феофила, который был сыном Анны[1154].
Спекулятивное и едва ли вероятное предположение Эйслера отвлекает наше внимание от того, каким образом Деян 4:6 действительно может объяснить слова Поликрата об Иоанне. Вот простейшее объяснение: Поликрат (или Эфесская церковь, чью традицию он воспроизводил) отождествлял Любимого Ученика Иоанна, умершего в Эфесе, с Иоанном из Деян 4:6 (независимо от того, был ли «Иоанн» оригинальным чтением: это чтение так распространено, что вполне могло быть известно эфесянам и Поликрату именно в таком виде). Однако такую идентификацию Поликрат принял не на основе какой–либо исторической информации, а просто в ходе истолкования писаний[1155]. Традиция, согласно которой Любимый Ученик Иоанн был первосвященником — не метафорическая и не историческая, а экзегетическая.
Как мы уже отмечали в связи с отождествлением у Поликрата двух Филиппов, для раннехристианской экзегетики Нового Завета было характерно слияние персонажей, носящих одно и то же имя. Другие примеры такого слияния можно найти в «Деяниях Павла», написанных во II веке (во времена Поликрата), где Иуда, принимавший Павла в Дамаске (Деян 9:11), отождествляется с Иудой, братом Господним (Мк 6:3)[1156], или в «Протоевангелии Иакова» (23–24), где отождествлены Захария, отец Иоанна Крестителя, и Захария, убитый в Храме (Мф 23:35). Можно вспомнить и то, как видные фигуры ранней постапостольской церкви — сравнимые со Старцем Иоанном из Эфеса — отождествлялись с героями новозаветных писаний, носившими то же имя: Климент Римский — с Климентом из Флп 4:3 (Евсевий, Церковная история 3.4.9), Лин Римский — с Лином из 2 Тим 4:21 (Ириней, Против ересей, 3.3.3; Евсевий, Церковная история, 3.4.8), пророк Ерма, автор «Пастыря» — с Ермой из Рим 16:14 (Ориген, ad loc). Последние два случая исторически вероятны, но очевидно, что отождествление всегда проводилось не на основе исторических данных, а в ходе экзегезы.
