письмо, и Андре, отбросив все досужие мысли, снова впился в неё внимательным взглядом.
Но принцесса лишь мельком посмотрела на него. Теперь Андре увидел, что губы у неё полные, сочные и мягкие. Беренгария чуть прищурилась, устремив взгляд в пространство, и рассеянно провела пальцем по ткани корсажа, обтягивающего её высокую грудь, тем самым невольно заставив молодого человека вновь обратить внимание на цветущую женственность принцессы. Знает ли она, что её муж — любитель мужского пола? А если знает, не обманывается ли, полагая, что сумеет его изменить?
Но в таких делах у Андре не было опыта, и он так и не пришёл к какому-либо заключению.
Некоторых из мужеложцев ему нетрудно было считать товарищами и даже друзьями, не испытывая особой неловкости из-за их склонностей, но других — и таких было большинство — Сен-Клер старался избегать. Он давно понял, что они далеко не отличаются такой же терпимостью по отношению к обычным людям, какой требуют по отношению к себе. Однако Андре предпочитал жить своей жизнью и не лезть в чужие дела, тем более столь личные.
И всё же он по опыту знал, что такие люди обычно держатся вместе, хмелея от взаимной тяги, а на женщин, даже если долг и приличия требуют общения с женским полом, у них практически не остаётся ни сил, ни времени. Андре повидал немало подобных людей, в том числе немолодых, из чего следовало, что с возрастом такие наклонности не исчезают. Он полагал, что это некий рок и что никакая женщина, даже самая пылкая, страстная и верная, не может изменить такого мужчину.
Конечно, следовало думать, что Ричард исполнит свой супружеский долг, дабы Беренгария родила ему наследника, но, как только этот наследник появится на свет, предоставит жене заниматься ребёнком, а сам отправится развлекаться со своими приятелями. Андре знал, что такова участь многих женщин.
Молодой человек поймал себя на том, что его удивляет явное отсутствие интереса Беренгарии к тому, что так близко её касается. Неужели она действительно пребывает в блаженном неведении относительно своего будущего супруга? В конце концов, принцесса прибыла издалека, дома вела уединённый образ жизни, и, возможно, в её стране царят совсем другие нравы. Правда, в голове Андре тут же всплыли воспоминания о смутных слухах, связывавших Ричарда с братом Беренгарии, Санчо, но он отбросил эти мысли и задумался о другом.
Беренгария была здесь чужой, она никого тут толком не знала, и, если по прибытии пребывала в неведении, вряд ли у неё появились столь близкие друзья, чтобы они рискнули просветить принцессу относительно её неприглядного супружеского будущего. Если кто и не побоялся бы вызвать гнев Ричарда, то только его сестра. Не открыла ли она, движимая бескорыстной дружбой, глаза своей будущей родственнице на её суженого?
Кроме того, Иоанна была королевой по рождению и воспитанию, она выросла в осознании своего долга — а долг королевы заключался в том, чтобы рожать сыновей, тогда как долг короля заключался в том, чтобы даровать их супруге.
Ричард предпринял публичную попытку отказаться от своих непристойных и противоестественных склонностей, чтобы дать Англии наследника, и Андре, привыкшему видеть в короле, несмотря на все прегрешения монарха, прежде всего рыцаря и героя, было нетрудно поверить в то, что Ричард Плантагенет так и поступит.
Закончив чтение, Иоанна обратилась к Андре:
— Мой брат пишет, что я могу безраздельно вам доверять и полностью на вас полагаться.
Она взглянула на сидевшую напротив Беренгарию.
— Тебе он написал то же самое, Берри?
Принцесса кивнула, и Иоанна медленно повернулась к Андре, слегка наклонив голову и глядя на молодого человека широко раскрытыми глазами.
— Интересно было бы узнать, чем вы заслужили столь высокую оценку моего брата. Я и представить себе не могла, что Ричард способен о ком-нибудь так отзываться. Должно быть, мессир Андре Сен-Клер, вы и впрямь весьма примечательный и необычный молодой человек... Но нам нужно многое обсудить, поэтому начнём безотлагательно. Ричард задал мне несколько вопросов о том, что произошло здесь со времени нашего прибытия. Брат хочет, чтобы вы выслушали мои ответы. Я склонна предположить, что о том же самом он попросил и Беренгарию.
— Так и есть, — подтвердила принцесса. — Что ж, вы предпочитаете поговорить с каждой из нас по отдельности или побеседуем все втроём?
— Наверное, лучше будет побеседовать втроём, мадам, если у вас нет возражений. Здесь довольно удобно, вряд ли нас тут потревожат или подслушают, если, конечно, мы будем беседовать тихо.
Андре указал на открытый люк над их головами.
— Он выходит на палубу, и я предлагаю говорить так, будто там, наверху, примостился шпион с большими ушами, приложив к каждому уху ладонь. Госпожа Иоанна, не угодно ли вам начать первой?
Пока Иоанна, Беренгария и Андре тихо беседовали, узор, образованный солнечными лучами, медленно перемещался по полу каюты. Когда дневной свет почти угас, Андре попросил, чтобы с палубы принесли свечи и новые светильники. Трое собеседников подождали, пока свечи зажгут, и, как только посторонние удалились, продолжили разговор.
Наконец долгая беседа была закончена, и Сен-Клер, покинув дам, вернулся на свой корабль.
Молодому рыцарю было о чём подумать. В своей каюте он первым делом начал записывать соображения насчёт услышанного и улёгся спать совершенно измотанным. Засыпая, Андре думал об обеих женщинах, таких разных, но одинаково привлекательных... И возможно, впервые за долгое время сожалел о том, что обет храмовника скоро навсегда лишит его возможности приятно проводить время в женском обществе.
* * *
Галера Ричарда прибыла лишь к концу утра следующего дня.
Она появилась в сопровождении ещё двух галер, но без остального флота. Едва королевское судно бросило якорь, Андре сошёл в предоставленную Турнедосом лодку. Но не успел он добраться до галеры Ричарда, как увидел, что его опередил большой бот, отваливший от одного из трёх неизвестных кораблей, прибытие которых он заметил вчера. Андре велел своему рулевому держаться поодаль от незнакомой лодки, выкрашенной в красный и тёмно-зелёный цвета. На борту её находилась команда из восьми гребцов, а
