Троцкому за № 1040, копии его привезу Вам. Дело [С.А.] Баландина во всяком случае не имеет связи с делом Ходоровского за период 17–25 июня, мною исследованный, и расследование его могло быть передано во фронт в крайнем случае под чьим-либо особым наблюдением, и полагая, что я состою в распоряжении тов. Окулова лишь для расследования определенного дела, а именно [в] данном случае дела Ходоровского, прошу указания, оставаться мне и в дальнейшем в распоряжении тов. Окулова или же выезжать [в] Серпухов. Поезд[ом] следую [через] Нижнедевицк — Щигры — Ливны — Курск»[1138].
После бегства Всеволодова комиссар Ходоровский был вызван в штаб Южного фронта, находившийся в Козлове[1139]. Там 1 июля 1919 г. он составил свой основной документ, связанный с изложением обстоятельств измены Всеволодова: «Докладную записку о событиях в девятой армии». В качестве приложений Ходоровский подготовил копии 16 документов, подтверждавших изложенное в записке. Ниже публикуется полный комплект этих документов.
5 июля 1919 г. Ходоровский составил обращение в ЦК, в котором писал: «Прилагая при сем докладную записку и 16 документов о событиях, имевших место в 9[-й] армии, прошу Ц.К. возбужденное мною дело, ввиду его огромной политической важности, рассмотреть в самом срочном порядке»[1140]. В тот же день телеграммой Склянского в РВС Южного фронта и 9-й армии Ходоровский был освобожден от должности члена РВС 9-й армии и откомандирован в распоряжение политуправления РВСР[1141]. Записку о необходимости явиться в Москву в политотдел РВСР направил Ходоровскому и Троцкий[1142]. Затем Ходоровский был освобожден от членства в РВС Южного фронта. 12 июля приказом РВСР его назначили членом РВС 2-й армии с 10 июля, и хотя 13 июля решение обсуждалось на заседании РВСР, назначение так и не состоялось[1143]. Лишь 8 августа Ходоровский был назначен в распоряжение РВС Туркестанского фронта[1144], что можно расценить как очевидное понижение. В Москве Ходоровский, видимо, задержался надолго, поскольку именно там 12 августа 1919 г. он составил обширную докладную записку «Почему мы потерпели поражение на Южном фронте?», адресованную В.И. Ленину, Л.Д. Троцкому, членам ЦК РКП(б), а также членам РВСР Э.М.Склянскому, С.И.Гусеву и А.И.Рыкову.
Для объективной оценки событий вокруг измены Н.Д. Всеволодова необходимы свидетельства и из противоборствующего лагеря, и прежде всего свидетельства самого перебежчика. И такие свидетельства удалось найти.
В сентябре 2018 г. в коллекцию Музея русской культуры в СанФранциско (МРК) поступил машинописный текст воспоминаний Н.Д. Всеволодова «Минувшее»[1145]. Эти воспоминания Всеволодов написал на склоне лет в США. На титульном листе указано: Лос-Анджелес, Калифорния. Поскольку мемуарист упоминает, что ему исполнилось 85 лет, воспоминания следует датировать 1964 г. Всеволодов описал события революции и Гражданской войны, свою жизнь в Петрограде, арест ЧК, освобождение, службу в Красной армии, бегство к белым, жизнь на Юге России, эмиграцию, а затем и свои беженские скитания в Турции, Венгрии, Австрии, Парагвае, Аргентине и США. Общий объем мемуаров — 220 страниц.
Воспоминания сохранились среди книг библиотеки Мерем-Марии (Мариам) Кучуковны Ивановой-Улагай (28.09.1928-28.09.2016), поступившей на хранение в МРК. М.К. Иванова-Улагай была дочерью участника Белого движения Кучука Касполетовича Улагая. Жила и работала в Чили, затем с матерью и братом переехала в США, где поселилась в штате Мичиган, а позднее переехала в Калифорнию. В 1974 г. в Сан-Франциско она вышла замуж за Бориса Борисовича Иванова (09.03.1920-18.05.2004). Ивановы занимались книжной торговлей, распространяя журнал «Посев» и эмигрантскую литературу, состояли в Народно-трудовом союзе, Конгрессе русских американцев, Коалиции русских антикоммунистических организаций.
Архив М.К. Ивановой-Улагай в МРК по состоянию на май 2020 г. не разобран. Каким образом в нем оказались воспоминания Всеволодова, неизвестно. Можно предположить, что машинописный экземпляр мемуаров первоначально попал к Б.Б. Иванову, который переехал в США из Аргентины 20 октября 1965 г. Как мы знаем, Всеволодов совершил такой же переезд чуть ранее и мог быть знаком с Ивановым.
Чем важны его воспоминания? Прежде всего, тем, что их автор в Гражданскую войну прошел необычный служебный путь, успев послужить командующим одной из советских армий, а затем оказался у белых и имел возможность сравнить порядки в противоборствующих лагерях. Воспоминания красных командармов эпохи Гражданской войны — большая редкость. Тем более ценно, что в данном случае речь идет о мемуарах человека драматической судьбы — одного из командармов, изменивших советской власти. Мемуары позволили уточнить сведения о деятельности Всеволодова и проследить его жизненный путь с 1920-х по 1960-е гг.
Достоверность воспоминаний подтверждается их содержанием, совпадением разнообразных фактов и деталей, которые могли быть известны только участнику событий, с имеющимися в нашем распоряжении документами. Наконец, воспоминания рисуют портрет их автора, совпадающий с теми личностными особенностями Всеволодова, которые нам были ранее известны из документов. Своей задачей мемуарист считал, прежде всего, освещение событий революции и Гражданской войны, в которых он участвовал, поскольку в советской литературе эти факты, по его мнению, искажались.
Воспоминания Всеволодова представляют собой прежде неизвестный важный источник по истории Гражданской войны в России. В сочетании с другими свидетельствами они позволяют проанализировать ряд важных событий эпохи 1917–1920 гг., лучше понять поведение представителей офицерского корпуса в чрезвычайных условиях Гражданской войны. Освещают мемуары и последующую жизнь их автора, что также представляет интерес для специалистов.
ДОКУМЕНТ 1[1146]
Телеграмма начальника штаба 9-й армии Н.Д. Всеволодова председателю РВСР Л.Д. Троцкому с копией в Серпухов главкому И.И. Вацетису. 5 февраля 1919 г.
Распоряжением главкома Вацетиса[1147] в октябре месяце 1918 года я как инвалид и доброволец был назначен начальником штаба Приволжского в[оенного] округа. По прибытии в Нижний Новгород выяснилось, что наштаб Приволжского округа уже имеется, почему я был отправлен по собственному желанию на Южный фронт. Реввоенсовет Юж[ного] фронта назначил меня наштармом Кавказского и до отъезда экспедиции на Кавказ предложил мне на десять дней поехать в 9[-ю] армию для устройства штаба. Организовав штаб и наладив работу, я в ноябре возбудил ходатайство о командировании на Кавказ, но Реввоенсовет Юж[ного] фронта за неимением в девятой армии генштабов[1148] приказал мне пока остаться на старом месте. За пять месяцев моей службы наштармом 9 в соседних армиях 8-й и 10-й сменилось по три начальника штаба, а в штабе фронта [-] 4, я же оставался в девятой армии один, работал не покладая рук при тягчайшей обстановке, я первый раз взял на себя смелость донести т. Троцкому[1149] о неисполнении приказов начдива Киквидзе[1150], что имело впоследствии громадное военное значение. При моем пребывании наштармом 9 армия выдвижением вперед сначала на 100 верст привлекла на себя внимание
