Сенновской. Ходоровский же вместе с оперативным штабом, прождав всю ночь командарма в Сенновском, запрашивал около 12 часов 18 июня по телефону Михайловку, причем Петров (комиссар штаба) сообщил Ходоровскому, что командарм выехал из Михайловки накануне. В это время Михайлова уже не было в Михайловке, так как он около 11 часов выехал на бронепоезде из Михайловки в Арчеду, в штаб 14-й дивизии, и не знал, что командарм не приезжал еще в Сенновской.
Между тем настроение в Сенновском делалось тревожным и не в смысле объективной опасности для штаба в Сенновском, а ввиду субъективных переживаний, связанных с отсутствием командарма как авторитетного руководителя армией, а также ввиду поступающих сведений о вспыхнувшем восстании зеленых в станицах, отстоящих в 5-10 верстах от Сенновского по реке Медведице, а именно в станицах: Етеревской, Раздорской, Сергиевской, в хуторах: Ильменском, Орловском и Заполянском.
Но об этом восстании зеленых в станице Сергиевской и в хуторах Орловском и Заполянском Ходоровский знал уже накануне из доклада начальника общего отделения Лелекина, приехавшего в Сенновской в качестве квартирьера и отводившего Ходоровскому с семьей квартиру. Т[оварищ] Лелекин доложил Ходоровскому, что, по сведениям сенновского исполкома, волнения[1165] среди казаков вызваны мобилизацией и что опасности сейчас для штаба нет, ибо казаки ограничиваются лишь тем, что останавливают одиночных людей, отбирают оружие и отпускают задержанных, хотя были случаи обстрела казаками проходивших через полосу восстаний обозов.
Кроме того, Шатков, комендант штаба армии, показывает, что, когда он с обозом и людьми втянулся в хут[ор] Сенновской, то одновременно с ним туда пришел и обоз какой-то части 14-й дивизии с начальником хозяйственной части, но фамилию его он не знает, который доложил Ходоровскому, что, идя с обозом из станицы Раздорской в хут[ор] Орловский, ввиду восстания должен был свернуть с пути в хут[ор] Сенновской, но что он намерен собрать своих людей и с обозом пробиться по данному маршруту к хут[ору] Орловскому. На другой день, т. е. 18 июня, Ходоровский написал ему предписание собрать людей, пробиться и о результатах донести. Затем, около 2 или 3 часов 18 июня с.г. из района восставших станиц прибежали три человека и просили у штаба помощи, говоря, что под станицей Раздорской собралось восставших около 500 человек, но что оружия у них мало. Утром же 18-го была слышна стрельба из пулеметов, как потом оказалось (см. показание свидетеля Бушкова), стрелял пулемет обоза 14-й дивизии.
Отсутствие командарма и слухи о восстаниях создали в ночь с 17-го на 18-е тревожное настроение среди некоторых сотрудников штаба и в особенности среди телефонистов и телеграфистов, из которых первые утверждали, что телефонные разговоры Сенновского с Михайловкой подслушиваются. Между тем упол[номоченный] верх[овного] ком[иссара] тель[1166] связи, техник по образованию, т. Бушков показывает, что подслушивание нельзя считать установленным, ибо это только предположение, вызванное, может быть, обстановкой; и вообще трудно и даже невозможно установить факт подслушивания телефонного разговора. Кроме того, не было никаких оснований предполагать, что телефонные разговоры подслушивались, так как провод шел из Сенновского в Михайловку не через полосу восстаний. Хотя один из свидетелей, а именно секретарь Ходоровского Шпрингенфельд, и показывает, что провод шел через восставшие станицы, однако это не соответствует действительности, так как, согласно схемы связи, провод шел из Сенновского в Михайловку, не задевая объятых восстанием станиц, лежащих по реке Медведице. Однако настроение было таково, что факт подслушивания был установлен, и депеши и распоряжения, подлежащие передаче в дивизии, были задержаны, так как по телефону опасались их передавать, а телеграф с Михайловкой в течение ночи с 17-го по 18-е не работал.
В Сенновском жизнь шла вполне нормально в момент приезда штаба армии, замечалось лишь, как показывает свидетель т. Суходольский, небольшое количество мужчин. Утром и в течение дня 18 июня через Сенновский тянулись обозы, преимущественно со стороны Михайловки, а к вечеру этого дня через хутор проходили лишь отдельные повозки и встречались одиночные всадники. Таким образом, непосредственной опасности штабу армии, состоящему лишь из оперативного аппарата, не было[1167].
Но если бы даже восстание и имело тенденцию выйти из леса, восставших станиц, то в распоряжении штаба для собственной защиты находилась комендантская команда численностью около 100 человек, по приказанию т. Шпрингенфельда, а также Камышинская бригада, которая, по утверждению т. Шаткова, имела до 200 штыков, 6 пулеметов, а по сведениям т. Петрасевича, и три орудия, из которых два были в исправности.
Около 10 час. 18 июня в Сенновском в помещении телеграфного отделения собрались, как показывает т. Лелекин, Ходоровский, Карепов, Суходольский и другие сотрудники штаба. Отсутствие командарма, который к тому времени не приехал, неимение связи со штабом фронта, а также слухи о восстаниях подействовали на Ходоровского и Карепова, которые были с семьями, и выдвинули вопрос: что делать: ехать дальше или ждать командарма. Но к определенному решению, по показанию того же т. Лелекина, не пришли, и у него создалось впечатление, что штаб 18 июня еще не уедет и останется ждать командарма, который, ввиду плохой погоды, мог застрять с автомобилем в пути. Но такое решение было крайне неопределенно, и т. Суходольский, как он сам показывает, вместе с Петрасевичем около 16 часов пошли к Карепову окончательно выяснить вопрос о переезде штаба, так как от этого зависело начинать работу штаба или же дела не раскладывать.
Для окончательного решения этого вопроса они втроем пошли к Ходоровскому на квартиру. Ходоровский, по показанию нескольких свидетелей, был взволнован и нервничал. На этом совещании было решено, что командарма ждать нечего и так как обстановка неясна и нет связи со штабом фронта, то необходимо переехать туда, где есть связь с фронтом, а именно в Елань, тем более что и оттуда должна быть и связь с дивизиями.
Тогда-то и был написан упомянутый в начале сего рапорта приказ за подписью Ходоровского и Карепова, в котором объявлялось о безвестном отсутствии командарма и о переходе штаба в Елань.
В своей докладной записке о событиях в девятой армии Ходоровский говорит, что в Сенновском в его распоряжении не было достаточных сил для защиты штаба, за исключением Камышинской бригады в 80–90 оборванных людей и подходившей комендантской роты штаба. Однако, допуская численность Камышинской бригады, согласно сведениям, имеющимся у Ходоровского, сил было вполне достаточно для борьбы с повстанцами, как показывает т. Суходольский, а комендантская команда, согласно показанию коменданта штаба, в 22 часа 17 июня была уже в Сенновском.
Ходоровский ссылается на отсутствие связи со штабом Южного фронта и на ежеминутно прерывающуюся связь с дивизиями.
Связи со штабом
