Слуги сидели за дверьми, слыхали, как плакала девушка всю ночь напролет, и наутро рассказали об этом своему господину.
Когда на другой вечер она перемыла всю посуду, она раскусила второй орешек, – и оказалось в нем платье еще прекрасней. Как увидала его невеста, захотелось ей купить и это платье. Но продать его за деньги девушка не соглашалась и выпросила себе за него, чтоб дозволили ей переспать еще раз в комнате у жениха. Но невеста подсыпала ему сонного зелья, и он так крепко уснул, что услышать ничего не мог. Проплакала судомойка целую ночь, причитая:
– Я тебя вызволила из дремучего леса и из железной печи, искала тебя повсюду, перешла через Стеклянную гору, через три острых меча и разливы речные, пока тебя, наконец, не нашла, а ты и слушать меня не хочешь!
Слуги сидели за дверью и слышали, как плакала девушка целую ночь напролет, и наутро рассказали о том своему господину. И когда на третий вечер она все перемыла на кухне, раскусила она третий орешек, – и было в нем еще более прекрасное платье, было оно все из чистого золота выткано. Как увидала его невеста, захотелось ей, чтоб и это платье было ее. Но девушка согласилась его отдать только за то, чтоб ей дозволили в третий раз переспать в комнате у жениха. Но тот был теперь осторожней и велел сонный напиток выплеснуть. Как только девушка заплакала и начала причитать: «Мой любимый, я выручила тебя из дремучего, страшного леса и из железной печи», вскочил королевич и говорит:
– Ты моя настоящая невеста, ты – моя, а я – твой!
И он сел с ней в эту же ночь в карету, и они отобрали у фальшивой невесты платья, да так, что та уже больше и не поднялась. Подъехали они к речному разливу, переправились через него, а подойдя к трем острым мечам, уселись на колесо от плуга, а в Стеклянную гору воткнули три иглы. Так добрались они, наконец, до ветхой маленькой избушки; но только они туда вошли, как обратилась она в большой замок: и были все жабы расколдованы, оказались они королевскими детьми и были в большой-пребольшой радости. И отпраздновали свадьбу, и остались они жить в том замке, а был он куда больше отцовского замка королевны. Но старый король горевал, что ему приходится жить в одиночестве, и они поехали к нему, привезли его к себе, и стало у них отныне два королевства, и жили они в супружестве счастливо.
Тут взмахнула мышь хвостом,Сказка кончилась на том.
128. Ленивая пряха
Жил-был в одной деревне муж со своею женой, и была жена такая ленивая, что делать ничего никогда не хотела.
Даст ей муж что напрясть, бывало, а она пряжу не кончит. А если и напрядет, то не намотает, а оставит всю пряжу на гребне. Выбранит ее муж за это, а она спуску ему не даст и начнет говорить:
– Ой, да как же мне наматывать пряжу, если нет у меня мотовила! Ступай-ка сначала в лес да сделай мне мотовило.
– Ежели дело только за этим стало, – говорит муж, – я пойду в лес и принесу дерево для мотовила.
Испугалась жена, что если будет у мужа дерево, чтоб сделать из него мотовило, придется ей пряжу разматывать и начинать пряжу заново. Подумала она, пораздумала, кое-что надумала и побежала тайком в лес вслед за мужем.
Вот взобрался муж на дерево, чтоб выбрать и срубить подходящий кусок, а она спряталась внизу в кустах, где он заметить ее не мог, и как крикнет оттуда:
Кто дерево для мотовила рубит –Умрет, а кто мотает – тот себя погубит.
Услыхал это муж, опустил топор и стал раздумывать, что бы это могло значить. «Э, да что там, – молвил он, наконец, – что может случиться? Это мне только послышалось, нечего на себя страх напускать». Взялся он снова за топор, хотел было начать рубить, а снизу опять как закричит:
Кто дерево для мотовила рубит –Умрет, а кто мотает – тот себя погубит.
Он бросил рубить, стало ему жутко и страшно. Начал он раздумывать, что бы это могло значить. Прошло немного времени, он опять успокоился и взялся третий раз за топор, хотел было рубить. Но и в третий раз опять кто-то громко закричал:
Кто дерево для мотовила рубит –Умрет, а кто мотает – тот себя погубит.
Этого было достаточно, чтобы он потерял всякую охоту рубить; и он поспешил спуститься с дерева и отправиться домой. А жена кинулась опрометью окольной дорогой, чтоб вернуться домой раньше мужа. Вот входит муж в комнату, а она прикинулась, будто ничего не было, и спрашивает:
– Ну что, принес подходящее дерево для мотовила?
– Нет, – говорит он, – вижу, что дело с мотаньем пряжи не выйдет, – и он рассказал ей о том, что случилось в лесу, и с той поры оставил жену с этим делом в покое.
Но вскоре начал муж сердиться опять на то, что в доме у них непорядок.
– Жена, – говорит он, – стыдно тебе, что готовая пряжа лежит на гребне.
– Знаешь что, – сказала жена, – так как нам не достать мотовила, то стань ты вот тут, а я нагнусь и буду гребень тебе подбрасывать, а ты будешь его бросать мне вниз, вот и получится у нас по крайней мере веревка.
– Да, пожалуй, – сказал муж.
Так они и сделали; и когда с работой покончили, говорит ей муж:
– Ну, вот мы пряжу и смотали, а теперь надо будет ее проварить.
Испугалась жена и говорит:
– Уж мы проварим ее завтра утром пораньше, – а сама опять кое-что надумала.
Поднялась она раным-рано, растопила печь и поставила на огонь котел, но вместо пряжи положила в него ворох пакли и начала ее варить. Потом подошла она к мужу, тот лежал еще в постели, и говорит ему:
– Мне надо отлучиться по делу, а ты вставай да за пряжей присмотри; она лежит в котле и вываривается. За ней надо вовремя присмотреть, ты поглядывай повнимательней, а то когда запоет петух, а ты не досмотришь, обратится пряжа в паклю.
Начал муж подыматься, решил времени не терять, быстро схватился и направился на кухню. Подошел он к котлу, глянул в него и, к ужасу своему, увидел в нем один лишь сплошной комок пакли. Промолчал бедный муж, ничего не сказал и подумал, что он прозевал, видно, и сам виноват в этом, и с той поры никогда уже больше не заговаривал он ни о прядеве, ни о пряже. Ну, скажи мне теперь сам, не скверная ли была у него хозяйка?
129. Четверо искусных братьев
Жил-был бедняк, и было у него четверо сыновей; вот когда они выросли, говорит он им:
– Милые дети, пора вам идти странствовать по свету, – ведь помочь вам я ни в чем не могу; собирайтесь да идите в чужие края и земли и научитесь там какому-нибудь ремеслу, а там оно уж видней будет, как себе дорогу дальше пробить.
Взяли четверо братьев дорожные посохи, попрощались с отцом и двинулись вместе к городским воротам. Прошли они часть дороги и подошли к перекрестку, где путь расходился в четыре разные стороны. И сказал тогда старший:
– Здесь мы должны расстаться, но спустя четыре года, в этот самый день, давайте сойдемся на этом самом месте, а за это время счастья своего поищем.
И вот каждый пошел своей дорогой; и повстречался старшему на пути человек, который его спросил, куда он идет и что собирается делать.
– Хочу какому-нибудь ремеслу научиться, – ответил старший. А человек и говорит:
– Ну, ступай вместе со мной, и будешь ты вором.
– Нет, – ответил старший, – теперь уж это ремесло за честное не почитается, и песне этой – один конец; языком на колоколе в поле болтаться.
– О, – сказал человек, – виселицы тебе бояться нечего: я тебя уж так обучу, что ни один человек тебя не поймает и следа твоего не разыщет.
Уговорил он его, и стал старший благодаря ему опытным вором, да таким ловким, что ничего от него и уберечь невозможно было: что уж взять захочет, то и возьмет.
Второй брат тоже повстречал человека, который спросил его то же самое: чему бы он хотел научиться.
– Да я еще и сам не знаю, – ответил он.
– Так ступай вместе со мной, и будешь ты звездочетом, – нет ничего лучше, и ничто от тебя не будет сокрыто.
Это ему понравилось, и стал он таким опытным звездочетом, что мастер по окончании ученья подарил ему на прощанье подзорную трубу и сказал ему так:
– В эту трубу ты сможешь увидеть все, что делается на земле и на небе, и ничто не останется перед тобою сокрытым.
А третьего брата взял к себе в обученье охотник и выучил его так хорошо всему, что относится к охотничьему делу, что сделался тот ловким охотником. Подарил ему на прощанье мастер ружье и сказал:
– Оно бьет без промаха, – во что ни нацелишься, в то и попадешь.
И младший брат тоже повстречал человека, который с ним заговорил и спросил его, что он собирается делать:
– Есть ли у тебя охота сделаться портным?
– И слышать о том не хочу, – ответил юноша, – сидеть, согнувшись, с утра и до самого вечера, да водить иглой туда и сюда, да утюжить, – нет, это мне не по душе.
