– Как выбрался-то? – Степан Наумович ловко принялся кромсать тесаком кусок копченого мяса.
– Да сам не знаю. Считай, боженька потрафил. Да еще и женился по пути.
– Да ты что? – Степка вылупил глаза. – Ну ты даешь, Ляксандрыч! Справная девка? Работящая? С приданым? Прежних твоих мадамов, скажу прямо… – он слегка замялся, – я того… не одобрял…
– Сам увидишь. Но обо всем этом потом. Тут такое дело…
Пропустив еще стопку, я принялся вводить его в курс дела.
– Шальной ты, Ляксандрыч… – уважительно вздохнул Степан, выслушав меня. – Из огня да в полымя лезешь. Ну что ж… Повоюем, значица. Дело привычное. Ну… давай еще по одной. И рассказывай, рассказывай, фули ты молчишь как бирюк. Правду гуторят, что ты одним махом кучу аглицкого офицерья на тот свет спровадил? Правда? Етить!..
Глава 27
Южная Африка. Оранжевая Республика. Бетлехем
04 июля 1900 года. 07:00
В эту ночь я на удивление хорошо выспался. Вымотался, да и самогон Степкин свою роль сыграл. А снилось мне… Снилась мне охота. Да-да, именно охота. Помните, как в фильме «Особенности русской охоты» красиво изображена оная? Да нет, не там, где бухали по-черному, а где псовая да парфорсная старинная! Вот нечто подобное мне и пригрезилось. Вокруг бескрайние заснеженные просторы, так похожие на родные зимние пейзажи, своры рвущихся с поводка поджарых русских борзых, кареты, слуги в ливреях, разряженная знать и гарцующая на караковой кобылке моя Пенни. В шикарной, цвета кофе с молоком, опушенной соболями охотничьей амазонке, румянец во все щеки, брызжущие весельем глаза, заразительный веселый смех – она в этом сне была чудо как прелестна. Впрочем, как и всегда. Ну и я рядом с ней, в какой-то шитой серебряными витыми шнурами венгерке и бобровой шапке. Барин барином…
– У меня в последнее время как-то все сны в руку… – Я плеснул себе в физиономию воды из миски и утерся рукавом. – Неужто придется родные пенаты навестить? – Задумался на мгновение и ответил сам себе: – Придется – навестим. Но без своих обычных шалостей. Токмо в целях проведать Родину. Ибо совать свой нос еще и в расейские дела я не хочу и не буду. Потому что даже и не представляю, что и как там можно поправить. Вот так-то. Хотя… загадывать не буду. Или это шизофрения развивается? Где-то читал, что как раз убогоньким на голову цветные сны снятся. М-дя… Не хотелось бы свихнуться.
Далее потянулось томительное ожидание. Впрочем, недолгое. К полудню на пороге появился Коос ван дер Грааф и с ходу заявил:
– Пора, мальчик мой!
– Пора так пора… – Я шагнул вслед за ним.
– Господь послал мне знамение, – энергично отмахивая шаг рукой с зажатым в ней Евангелием, на ходу сообщил проповедник. – Благое дело нам предстоит совершить!
– Угу… – Едва успевая за ним, я вертел башкой по сторонам, разглядывая лагерь.
Стояла непривычная тишина, личный состав кучковался большими группами, внимательно слушая проповедников, выступавших с разной степенью экспрессивности.
– …если к тебе в крааль заползла ядовитая змея, – вещал ближний ко мне сухонький плешивый старец с куцей бороденкой, – ты не договариваешься с ней, а давишь гада, ибо не ведома ему христианская мораль и на добро он ответит ядом…
Я про себя хмыкнул. Ну-ну… в правильную сторону идете, товарищи. Ай да Коос… С низов начал.
– …они убивают наших героев лишь за то, что те осмелились защищать свою родину… – звучал заунывный речитатив следующего священника, размахивающего какой-то газетой. – И чем же мы должны отвечать на это?..
Гм… уж не про меня ли тут речь ведется?.. Я быстро надвинул шляпу на лоб и поднял воротник – неладно будет, если людишки раньше времени воскрешение оного героя узрят. Торжественный момент смажется…
К счастью, никто меня по пути к халупе, где проводился кригсраад, не опознал. Ван дер Грааф произвел инструктаж и скрылся за дверями, а я, прислонившись к стеночке, раскурил сигару и приготовился подслушивать.
– Боже!.. – вдруг изумленно ахнул кто-то рядышком.
– Тихо! – Я обернулся и показал кулак Клаусу Дорну, моему знакомому парнишке-буру, стоявшему на часах у входа в дом.
– Но… но… – Он выудил из кармана потрепанной куртки газету и ткнул в нее пальцем, – Вы… вы…
– Так надо, парень… – прошипел я. – Военная хитрость, твою мать. И вообще, стой рядом и охраняй меня…
– Есть! – Паренек быстро пришел в себя и взял винтовку на караул. – Приказ понял!
– То-то же.
– Минхер Игл…
– Ну что тебе? – недовольно рыкнул я.
– Ну-у… – состроил хитрую рожу парень, – я вот не уверен, что справлюсь с искушением побежать и прямо сейчас всем рассказать.
– Ну и чего ты хочешь?
– В ваше коммандо, минхер Игл! – категорично заявил Клаус. – Иначе…
– Три шкуры спущу, щенок! – сгоряча пообещал я ему, а потом смилостивился: – Ладно, я подумаю. И заткнись наконец.
Где-то с полчаса ничего толком слышно не было – сплошное неразборчивое бурчание. Я порядком нервничал и успел пообещать себе, что, если план наступления отвергнут, брошу все к чертовой матери и укачу с Пенни мир посмотреть.
Наконец скрипнула дверь и выскочил красный как рак фон Бюлов.
– Ну что?
– Я сделал все, что мог, – мрачно пожал плечами дойч. – Дальше – не знаю. Если не одобрят – я умываю руки.
– Не спеши, Пауль. Умоем руки вместе. О! Кажется, прения начинаются… – Я прислушался к доносящемуся из открытого окна разговору.
– … я не буду принимать это решение без одобрения президента! – ворчливо сообщил голос Жубера.
– Старый маразматик, – прокомментировал фон Бюлов.
– Пауль, заткнись, пожалуйста.
– Иди в задницу… – обидчиво буркнул Пауль и отвернулся от меня.
– Мы упустим время из-за вашей мнительности, – донесся спокойный голос Боты. – Каждый день промедления неминуемо приближает наше поражение.
– Да, надо пользоваться моментом!..
– Надо выждать!..
– Нет!..
– Да!..
– Щенок, я уже воевал с кафрами, когда ты еще мамкину сиську сосал!
– И я воевал…
– Это вам не кафры, а лучшая армия мира…
– И не таких били…
– Ага, забыл, как твое коммандо пятками сверкало у…
– Что?! Да я тебя!..
– Недисциплинированные бараны!.. – опять не удержался Пауль.
– И в то же время в подавляющем большинстве они горячие патриоты своей родины… – возразил я.
– Этого мало, чтобы выиграть войну, – отрезал дойч. – В армии не место разброду и шатанию. – И он презрительно скривился. – Впрочем, это стадо армией называть нельзя.
– Будет у них армия… – примирительно ответил я. – Настоящая армия. С профессиональными солдатами, дело которых будет убивать и умирать за Республики, а не думать о своем краале, быках и сиськах жены. Лучшая армия в Африке. Все будет со временем. Дай только завершить эту войну.
– Хотелось бы посмотреть. – Фон Бюлов недоверчиво покачал головой. – Всеобщий призыв, а не ополчение?
– Позже обсудим. Есть у меня некоторые мысли по этому поводу. А пока давай послушаем, о чем эти упертые бараны толкуют.
Тем временем на кригсрааде дело перешло к откровенным оскорблениям, и я уже стал всерьез опасаться, что сходка перерастет в поножовщину. Но вдруг послышался громкий и спокойный голос Кооса ван дер Граафа. Ор мгновенно стих.
– Обидно мне смотреть, – уверенно чеканил слова проповедник, – как лучшие мужи предаются дрязгам и раздорам. И это в то время, когда нашей стране как никогда необходимы единение и сплоченность. Вы забыли путь, начертанный для нас Господом…
На несколько минут повисла трагическая пауза. Дождавшись, когда все окончательно проникнутся, священник заговорил снова:
– Я буду краток. – Голос ван дер Граафа наполнился презрительной безразличностью. – Если шакалы повадились резать ваших ягнят, вам надо уничтожить всю их стаю, а не заключать с ними договоры. Вы не понимаете простых вещей, люди.
– Сильный старик… – шепотом прокомментировал фон Бюлов и сунул мне фляжку с коньяком. – Если кто-то и достучится до этих баранов, то только он.
