И вот — где наша привычка к рабству? Что осталось от нашей привычки к татарщине, к крепостному праву, к барину, — к самодержавию? Ничего не осталось. Трудно себе представить, что советский гражданин мог допустить когда-нибудь возвращение к рабству. Но это не значит, что он сделался анархистом. Нет, он нашел в себе большой гений, большой талант. Там было рабство, теперь сознательная дисциплина. Это новое качество, воспитанное всем процессом нашей борьбы, — это результат коммунистического воспитания. Теперь тот самый неграмотный человек, который в подавляющем большинстве на бумагу печатную смотрел как на сырье для цигарки, этот самый неграмотный человек, мало того, что сделался читателем, что книг нехватает, что никакие тиражи не могут заполнить нашего спроса, — он сделался качественным читателем. Я часто встречаюсь с моими читателями на конференциях, на встречах и беседах, и по правде вам сказать, когда я в первый раз попал на такую конференцию, я про себя тайно думал: ну что? Это — читатель, как-нибудь поговорим. Это же не критик, который в меня и шпагой и иголкой тычет. Это читатель, добрый человек, который то простит, того не разберет. Ничего подобного! Пожалуй, критик, журналист, литературовед не может сравниться с нашим советским читателем по вкусу, по умению определить, что хорошо сделано, что плохо сделано, что нужно, что не нужно, что интересно, что не интересно, что ценно, что не ценно. Советский читатель — это человек богатого вкуса, больших требований к литературе и большого умения разбираться в литературе, и еще самое главное, что его отличает и всегда отличало лучшую часть русской интеллигенции, — это подход к книге, как к другу, как к идейной категории, а не как к тому, что должно развлекать. Наш советский читатель — это человек, который в книге ищет мудрости, знания, идею. Это требовательный, высокопринципиальный и высококультурный читатель. И вот он таким сделался на наших глазах на протяжении двух десятков лет. И таков он в какой хотите аудитории. Я бываю и в московских собраниях, и в деревенских, и в провинции, и трудно сказать, где он выше. То, что он говорит, как он думает, как он умеет анализировать, как он умеет чувствовать, верить, а не ругаться, — это [читатель] огромной культуры души, огромной культуры личности. И ничто меня так не радует, как эта культура. И нельзя даже сказать, что это сделала школа. Это сделала вся наша жизнь, все наше движение. Это тоже результат коммунистического воспитания. И, наконец, главное достоинство, главное качество нашего гражданина, в котором никто не может сомневаться, — это наше единство. Я всегда, — когда еще не было революции, [а] интеллигенция всегда сомневалась, — я думал: что может быть? 100 народов, 100 языков, русский, якут, грузин, — как можно примирить всю эту массу, которую царь держал железным обручем? А у нас единственный обруч — это уважение, это наш гуманизм, которого история никогда, конечно, не видела. Вот это наше единство, единство все го народа, единство всех граждан, это наше чудесное уважение, любовь к большевистской партии, к нашему руководству, это единство, несмотря даже на то, что мы умеем критикнуть, иметь свое мнение и поговорить даже о другом, что вот это не нравится, позудить и т. д. или мысленно сдержать это свое стремление, и все-таки, несмотря ни на что, не смотря на то, что у нас так много людей — 170 миллионов, эта единая советская душа советского народа — это страшное благо для всех нас и всего будущего человечества, этот результат коммунистического воспитания уже в наличии, уже готовый.
Что же, можно сказать, что мы уже так коммунистически воспитаны, что дальше нам нечего делать? Я должен сказать, что в общем дело настоящего большого коммунистического воспитания только еще начинается. И вот поэтому уместно сейчас задать вопрос: а что такое коммунистическое воспитание, а что такое коммунистическое поведение?
Вы знаете, что в нашей жизни не всегда войдешь в глубину термина, и думаешь, что коммунистическое воспитание — это хорошее воспитание, коммунистическое поведение — это хорошее поведение. И до революции было у людей хорошее поведение и плохое поведение. Может быть, и теперь так же: кто себя хорошо ведет, не пьянствует, жену не бьет, не слишком часто изменяет, заботится о своих детях до какого-то нормального предела, не врет, не крадет — значит, это хорошее поведение, значит, это коммунистическое поведение. Так это или не так? Поскольку мне приходится часто беседовать с молодежью и с пожилыми людьми, то приходится встречать такое мнение: хороший человек хорошо себя ведет, так будем считать, что он коммунистически воспитан. Так это или не так?
По вопросам коммунистического воспитания всем вам, людям образованным и грамотным, очень хорошо известны основные положения Ленина. Я напомню вам главное из них, и по этому вы вспомните все остальные. Ленин говорит:
«Мы говорим — нравственность это то, что служит разрушению старого эксплуататорского общества и объединению всех трудящихся вокруг пролетариата и созидающего за нового общества коммунистов».
Все то, что служит этой задаче освобождения трудящих, все то, что служит задачам революции, будет нравственно, а что не служит этой задаче, будет безнравственно. Это общий критерий для положения о коммунистической нравственности. Мы это знаем, мы в это верим, мы хорошо это знаем. Я не представляю себе одного из вас, если вас [кто-либо] спросит — а какой основной тезис товарища Ленина о нравственности? Каждый из вас обязательно это скажет и ответит. Но это общая формула. А вот коснемся частного случая, такой мелочи: «Почему ты не сделал того-то?» — «Забыл, выскочило из головы». Третий человек говорит: «Безобразие, что ты забываешь». А четвертый говорит: «Ну, чего ты к нему пристал, он не виноват, он забыл». И действительно, человек что-то помнил, помнил, а потом забыл. Ведь естественно, можно же забыть. Это естественный поступок. Значит, имеет это отношение к формуле товарища Ленина? Конечно, имеет.
Другой случай, не к ночи будь помянуто. У меня семья, жена, дети, а потом я встретил, ну где? — у знакомых, в театре, на работе, встретил красивую женщину. Очень важное обстоятельство — красивая женщина. Такие глаза, такой голос, характер, походка. Важное обстоятельство. И влюбился. Все говорят — правильно, нельзя не влюбиться. Бросил жену, бросил детей. Алименты платить вообще согласен. Плачу. Но мне не хватает на новую семью; и, действительно, не хватает, тут же тоже дети. Где же набраться столько средств? Не плачу. Суд требует. Это поведение проверяется формулой тов. Ленина или не проверяется? Могут найтись люди, которые скажут: «Ну, причем тут победа революции? Я же влюбился, а революция мне именно позволила влюбиться. До революции черта с два, влюбляться нельзя, конченный человек. Именно революция освободила меня от семьи, ребят, от семейных цепей, и я хожу без цепей, в кого хочу, в того и влюбляюсь. Значит, какие мог быть разговоры, что такое поведение идет против революции, когда это дар революции, это успех, результат, это продукт, это революционная победа. Значит, тут нечего говорить». Я написал «Книгу для родителей», и там есть такой отдельчик, направленный против алиментщиков. Сколько я писем получил от товарищей мужчин, с какими упреками, где прямо сказано: «Вы что же хотите? Нерасторжимого брака?» И так и пишут: «Эти цепи, которые революция сбросила с человека». Я отвечаю: «Нет, не цепей, а хочу коммунистического поведения». И некоторые вступают со мной в переписку и доказывают, что коммунистическое поведение здесь не причем, напротив, именно человек, то есть не член партии, а человек по характеру коммунист, должен жить счастливо, должен жить свободно, не должен быть рабом ни своих чувств, ни своих действий, ни своей жены. И крыть нечем. Имеет право. Иначе, в самом деле, «для чего кровь проливали».
Так вот и такой вопрос имеет важное значение. И выходит, что формула тов. Ленина о том, что такое нравственность, нужна нам не только для того, чтобы ее выучить и щегольнул на зачетах и когда нужно поспорить и доказать, что я человек грамотный.
Она [формула Ленина о нравственности] нужна нам для того, чтобы в каждом отдельном случае, на каждом шагу, в каждом движении уметь этой формулой проверить свое поведение и узнать — коммунистически я поступаю или не коммунистически. И совершенно ясно, что для того, чтобы эту формулу расширить до мельчайших деталей наших поступков, нужно большое усилие всех нас, нужна мысль, — нужно искать, анализировать проблемы, нужно расширять эту формулу до каждой маленькой проблемы. Но и этого мало. Еще нужно так привыкнуть к новым требованиям новой нравственности, чтобы соблюдать эти требования, уже не обременяя наше сознание каждый раз отдельными поисками.
Вот общее положение о коммунистической нравственности и общие наши обязательства по отношению к этой формуле.
