восток была важной и почетной, но войск там находилось значительно меньше, чем в Германии, поэтому очень сложно сказать, направлял ли Тиберий туда Германика только для того, чтобы проинспектировать восточные владения Рима, или прежде всего имел в виду удаление его от наиболее боеспособной части войск с тем, чтобы предотвратить возможные посягательства на верховную власть. Два старших сына Германика — Нерон Цезарь и Друз Цезарь — были оставлены в Риме, что опять можно было рассматривать и как заботу о семье Германика, и как желание иметь у себя важных заложников. Еще более важным было то обстоятельство, что Тиберий сместил с поста римского наместника в Сирии
Кретика Силана, чья дочь была помолвлена с Нероном Цезарем, и назначил на его место своего давнего друга
Гнея Пизона, как бы поручая ему контроль за действиями Германика. Таким образом, отношения Германика со своим приемным отцом были весьма сложными, хотя внешне это почти не проявлялось.
Через два года Германик умер в Сирии при невыясненных обстоятельствах — то ли будучи отравлен, то ли от болезни. Его жена, Агриппина Старшая, уверяла всех, что Германик был отравлен на пиру наместником Сирии Пизоном, отношения с которым у него были самые неприязненные. Поскольку всем были известны теплые отношения Пизона с Тиберием, по Риму поползли слухи, что Германик был отравлен по приказу самого Тиберия.
Прах Германика был торжественно похоронен в Риме, а подозревавшийся в его отравлении наместник Сирии Пизон покончил с собой, но перед смертью клялся, что не виновен в отравлении, поэтому причины гибели Германика так и остались одной из загадок римской истории.
После смерти Германика на первое после императора место в государстве выдвинулся сын Тиберия — Друз Младший и его сыновья. Сыновья Германика оказались оттесненными от возможного наследования, однако для того чтобы унять слухи о своей причастности к гибели Германика и показать заботу о детях своего приемного сына, Тиберий в 20 году попросил сенат предоставить Нерону ДРУ3У разрешение на квестуру ранее положенного возраста (подобная практика была обычна в правящей семье со времен Октавиана Августа, при котором досрочно получили такие права его внуки Гай Цезарь и Луций Цезарь). Тогда же Нерон был обручен со своей двоюродной сестрой Юлией — дочерью Друза Младшего, внучкой Тиберия. Как пишет об этом Корнелий Тацит, Нерону Цезарю присвоили «сверх того жреческий сан, и в день, когда он впервые вступил на Форум, раздавался конгиарий простому народу, ликовавшему, что перед ним возмужалый отпрыск Германика. Еще более радостно было встречено бракосочетание Нерона с дочерью Друза Юлией». Брак с родной внучкой Тиберия значительно укрепил статус Нерона Цезаря, пресек слухи о причастности Тиберия к отравлению Германика и, что самое главное, действительно на некоторое время сблизил семейства Германика и Тиберия.
В 23 году, как считалось тогда от болезни, внезапно умер родной сын Тиберия — Друз Младший. Императору Тиберию было тогда уже 65 лет, а его родным внукам — Тиберию Гемеллу и Германику Младшему всего по четыре года.
Удрученный случившимся Тиберий попросил привести Друза Цезаря и Нерона Цезаря в сенат и, когда консулы ввели их туда, обратился ко всем присутствующим со словами: «Отцы сенаторы, после того, как они лишились родителя, я поручил их попечению дяди и попросил его, чтобы, имея своих детей, он лелеял и этих не иначе, чем кровных отпрысков, возвысил и воспитал на радость себе и потомству; и теперь, когда смерть похитила Друза, я умоляю и заклинаю вас перед богами и родиной: примите под свое покровительство правнуков Августа, потомков славнейших предков, руководите ими, выполните свой и мой долг. Отныне они будут вам, Нерон и Друз, вместо родителей. Так предопределено вашим рождением: ваше благоденствие и ваши невзгоды неотделимы от благоденствия и невзгод Римского государства».
Эта речь у многих вызвала слезы. Тиберия и его приемных внуков осыпали пожеланиями благополучия.
Обращаясь с такими словами к сенату, Тиберий, наверное, не кривил душой, так как сам был стар, а родные внуки по малолетству не могли бы в случае его смерти наследовать власть. Возможно, Тиберий не кривил душой и тогда, когда сразу после этого стал заявлять о своем намерении отречься от власти, передав ее консулам или кому-либо иному. Тацит считал, что это уже было лицемерием, но возможно, что в тот момент Тиберий действительно подумывал об отречении, а затем передумал и остался. В том же 23 году через некоторое время после смерти Друза Младшего умер от болезни Германик Младший, но эту потерю Тиберий перенес более стойко и разговоров о своем уходе уже не вел.
У Тиберия остался всего лишь один родной внук — Тиберий Гемелл, который в силу малолетства не мог рассматриваться тогда как возможный преемник. В этих условиях Нерон Цезарь и Друз Цезарь стали официальными наследниками Тиберия (их младший брат Калигула был тогда еще слишком мал, чтобы соперничать с ними). Казалось, что вот-вот Нерон Цезарь станет императором (один или вместе с братом как своим соправителем). По словам Тацита, «юноша отличался скромностью и достойной мужа высокого положения внешностью», сенаторы благожелательно воспринимали его речи. Однако у Нерона Цезаря имелись и недоброжелатели, первым из которых и самым могущественным был ближайший помощник Тиберия — префект претория Элий Сеян, сам стремившийся к верховной власти, хотя и умело скрывавший свои намерения. Сеян начал настраивать Друза Цезаря против Нерона Цезаря, «соблазняя его надеждою на принципат», и в то же время настраивал Тиберия против обоих наследников, что облегчалось тем, что Тиберий все чаще ссорился с их матерью — Агриппиной Старшей.
Дупондий Калигулы с изображением его братьев, Нерона Цезаря и Друза Цезаря, казненных во время правления императора Тиберия
Результат этих интриг не замедлил сказаться. Как сообщает Корнелий Тацит, в 24 году «понтифики, а по их примеру и остальные жрецы, вознося молитвы о благополучии принцепса и давая обеты, препоручили попечению тех же богов Нерона и Друза, не столько из любви к этим молодым людям, сколько из лести. Но при порче нравов как отсутствие, так и чрезмерность ее в равной степени опасны. Тиберий, никогда не питавший расположения к семейству Германика, глубоко уязвленный тем, что его, старика, поставили в один ряд с молодыми людьми, вызвал к себе
