который в свое время соперничал
с Римом за влияние в Азии) для римского народа не представляли столь грозной опасности, как Маробод. Ма-робода поселили в Равенне, всячески давая понять, что ему будет возвращена царская власть, если свергнувшие его племена будут своевольничать. Маробод прожил в Равенне 19 лет, так и не вернувшись на родину. В то же время угроза возвращения Маробода, поддержанного римской армией, долго удерживала оставшихся германских вождей от попыток тревожить римские границы. Кроме того, видя, что Маробод получил в Риме убежище, в Рим затем стали перебегать и другие германские цари и вожди, потерпевшие поражения в междоусобицах, что еще более укрепляло влияние Рима на германские дела.
Решением римского сената за эти успехи Друз Младший был удостоен права триумфального вступления в Рим. Одновременно сенат присудил триумф и Германику, добившемуся того, чтобы римский ставленник стал царем Армении, и Тиберию, «достигшему мира разумным ведением дел и принесшим большую радость, чем если бы война была закончена на поле сражения».
Триумф был отложен, так как 10 октября 19 года в Сирии умер Германик. Он был кремирован в Антиохии, а его прах доставлен в Рим и торжественно захоронен. Друз Младший с семьей Германика встретил прах сводного брата в Таррацине (город в Италии на юге Лация близ границ Кампании, современное название — Террачина), проследовав с ним до места захоронения. Но в народе все равно говорили, что почести, оказанные Германику, недостаточны и похороны должны были быть еще более пышными.
Смерть Германика — одна из загадок римской истории. Сам Германик считал, что его внезапная болезнь вызвана умышленным отравлением. Так же считало и большинство римлян. Это могло быть действительно так. Это могло быть сделано по указанию Тиберия, могло быть сделано и без его указания, но это могла быть и болезнь — у нас нет оснований отвергать и эту версию. Друз Младший не только являлся названым братом Германика, но и был женат на его сестре Ливии Ливилле. Вскоре после похорон брата она родила Друзу двух сыновей-близнецов, одного из которых назвали в честь деда Тиберием Цезарем (Тиберием Гемеллом), а другого в честь Германика — Германиком Младшим. Кроме того, к тому времени у Друза Младшего и Ливии Ливиллы уже была дочь Юлия. Супруги, казалось бы, жили дружно, и смерть брата жены огорчила Друза Младшего. Была ли скорбь Друза Младшего по Германику искренней или нет, мы уже не узнаем, но внешне все выглядело так, что он очень этим опечален.
В отравлении Германика подозревался Пизон, друг императора Тиберия, наместник Сирии, который был вызван для разбирательства в Рим. Перед тем как прибыть к императору лично, Пизон отправил к нему своего сына, чтобы тот убеждал в его невиновности, а сам сначала направился к Друзу, «рассчитывая найти в нем скорее признательность за устранение соперника, чем ненависть за умерщвление брата». Как пишет Тацит, «Тиберий, желая показать, что далек от предвзятости, принял молодого человека радушно и одарил его с такой щедростью, какая была обычна по отношению к сыновьям знатных семейств. Но Друз заявил Пизону, что если обвинения против него справедливы, никто не принес ему столько горя, как он; впрочем, он, Друз, предпочел бы, чтобы они оказались пустыми и лживыми и смерть Германика не повела к чьей-либо гибели. Это было сказано в присутствии многих, а от беседы наедине Друз уклонился». Надо сказать, что именно так должен был вести себя человек, заинтересованный в беспристрастном расследовании. Но тот же Тацит пишет, «что в то время не сомневались, что такое поведение ему предписал Тиберий, ибо обычно бесхитростный и по-молодому податливый, он на этот раз прибегнул к стариковским уловкам».
Разбирательство в сенате не доказало причастности Пизона к отравлению Германика, как не доказало и сам факт отравления, но было выявлено много злоупотреблений Пизона своим положением, и, вернувшись после заседания сената к себе домой, он написал несколько писем, клянясь в невиновности и прося позаботиться о детях, а затем покончил с собой.
Все выглядело так, словно Тиберий и Друз стремились объективно разобраться в деле и не дать пострадать невиновному. Возможно, так оно и было, но по Риму ходили слухи, что Пизон сначала выполнил поручение Тиберия, а потом был устранен.
Лишь после того, как было закончено разбирательство по делу Пизона, Друз Младший возвратился в Иллирию, и вновь приняв командование войсками, вернулся в Рим как триумфатор (по римским традициям, полководец-триумфатор должен был во время триумфа осуществлять командование войсками). Этот отложенный ранее триумф был омрачен тем, что через несколько дней после него скончалась мать Друза Младшего — Випсания Агриппина. Однако в этом же 20 году произошло бракосочетание дочери Друза Младшего — Юлии и сына Германика — Нерона Цезаря. Через девять лет, в 29 году, Нерон Цезарь попал в опалу и был сослан на остров Понтию в Тирренском море, а в 30-м году умерщвлен в ссылке. Но в 20 году эта радостно встреченная всеми римлянами свадьба заставила на время утихнуть тех, кто утверждал, что Германик был отравлен по приказу Тиберия.
В 21 году Друз Младший был назначен консулом вместе со своим отцом Тиберием. Казалось, что ничто не помешает ему со временем наследовать отцу. На римских монетах появились его имя и портреты, а на одном римском сестерции с одной стороны был написан его титул, а с другой стороны изображены его сыновья-близнецы и рог изобилия, что служило намеком на то, что не только он унаследует власть своего отца — Тиберия, но и его сыновья в дальнейшем унаследуют власть.
Возможно, так бы и случилось, но этому помешал ряд событий и прежде всего то, что он необдуманно нажил себе смертельного врага. Ближайшим помощником Тиберия был префект претория Элий Сеян, человек умный, деятельный и честолюбивый. Тиберий поручал ему многие заботы по управлению государством, и тот весьма успешно с ними справлялся. Как пишет Корнелий Тацит, «Друз, не вынося соперников и вспыльчивый от природы, в разгаре случайно вспыхнувшего между ним и Сеяном спора поднял на него руку; тот не уступал, и он ударил его по лицу». Надо сказать, что рукоприкладство в среде римской знати было явлением исключительно редким. Римлянин мог наказать побоями раба, но практически нигде ни у одного римского автора нельзя найти упоминаний о драке в среде римской знати. (Тацит упоминает о том, что любителем подраться был в начале своего правления император Нерон, частенько бродивший ночами по улицам Рима с компанией таких же забияк, ища себе приключений, но он
