Дона и Донца. При этом т. Степин высказывает предположение, что если бы приказ был отдан на сутки раньше, то и тогда, имея в виду уже обозначившийся обход флангов армии, лишь переходом дивизии на 60 верст можно было бы спасти артиллерию дивизии. По-видимому, военные специалисты в штабе 9-й армии во главе с вр.и.д. наштармом Суходольским вполне понимали критическое положение армии и заготовили приказ об отходе, который и был доложен и на сутки раньше его подписания. При таких условиях, как показывает т. Шатков, Всеволодову было трудно работать, т. к. он, Всеволодов, был совершенно другого характера, чем Княгницкий. Свидетели, в том числе и Петров, который значительное время, будучи комиссаром штаба при Всеволодове, бывшем тогда начальником штаба, непосредственно соприкасался с ним, характеризуют как человека самостоятельного, честолюбивого, старающегося показать свои знакомства и связи, благодаря которым он может сделать многое для лиц, которые будут работать с ним в контакте.
По словам т. Суходольского, Всеволодов — человек решительн[ый], с властной натурой. А будучи, как показывает тов. Бушков, человеком в высшей степени исполнительным, способным каждый вопрос «обсосать» со всех сторон, Всеволодов был хорошим начальником штаба при Княгницком. Но отрицательные стороны его характера, как показывает тот же тов. Бушков, были таковы, что почти со всеми сотрудниками штаба он был в неприязненных отношениях из-за мелочей.
Всеволодов, как показывает Петров, был «крайне алчен на деньги и большой любитель получать все, что можно, или даром, или по самой дешевой цене, пользуясь для этой цели своим положением[»]. Но когда встречал отпор со стороны Петрова как комиссара штаба, то готов был в тов. Петрове видеть личного врага и грозил, как показывает последний, что «он (Всеволодов) выгонит меня (Петрова) с треском, если я не понимаю[, как] с ним работать в контакте».
По словам тов. Сокольникова[1179], Всеволодов в личных отношениях был человеком мстительным, трусливым и мелким. Из копии акта медицинского освидетельствования от 9 апреля 1919 года усматривается, что Всеволодов страдает спинной чахоткой (табес дорсалес) и что, по словам Всеволодова, дед его со стороны матери также страдал чахоткой спинного мозга, а отец его, Всеволодова, умер от прогрессивного паралича.
Из показания тов. Сокольникова видно, что в Реввоенсовете 9[-й] армии, когда Всеволодов был назначен командармом 9, воцарился[1180] по отношению к Всеволодову «легкомысленно-юмористический взгляд» на работу командарма. Так, члены совета Ходоровский, Михайлов, а также и Княгницкий заявляли Сокольникову, что «Всеволодов хочет отводить армию не на Балашов, а на Елань и делает это потому, что в Елани найдется лучший корм для приобретенной им коровы». Далее, ему же, тов. Сокольникову, один из членов Реввоенсовета прямо формулировал дело так: «Судьба армии зависит от командирской коровы». Такой взгляд на судьбу армии, по-видимому, как наиболее соответствующий настроению Михайлова, был вторично им повторен тов. Сокольникову, который тогда не указал на несерьезность и неприличие такого отношения, про которое не мог не знать Всеволодов. Когда возник вопрос о назначении Всеволодова командующим 9-й армии, он выставил условия, при которых соглашался принять 9-ю армию.
Штаб же Южного фронта, обещавший эти условия выполнить, таковые не выполнил и, когда Всеволодов был уже в штабе 9[-й] армии, приказал категорически ему принять армию. Между тем, сравнивая боевое расписание армии по состоянию к 1 июня с тем количеством боевых сил в 9[-й] армии, которое оставалось к 12 июня, т. е. к моменту принятия ее Всеволодовым в качестве командарма, вполне понятно, почему Всеволодов, будучи человеком честолюбивым, принял армию против своего желания, о чем он и донес командюжфронту[1181] телеграммой от 12 июня за № 584.
Ввиду таких случайно сложившихся обстоятельств, которые наносили целый ряд мелких оскорблений Всеволодову, и вышеописанные отношения к последнему членов Реввоенсовета 9-й армии Ходоровского и Михайлова, а также пущенный слух об измене командарма Всеволодова, подтолкнуло последнего остаться в Сенновском до прихода войск Деникина и перейти на его сторону, что предвидел тов. Сокольников, узнав об обстоятельствах ухода Ходоровского со штабом в Елань и сказав тов. Мехоношину, что «если Всеволодов до сих пор не сбежал, то после этого приказа ему остается одно — сбежать». Совершенно справедливо заявление того же Сокольникова, что «Всеволодов сбежал в действительности столько же от Реввоенсовета 9-й армии, сколько от советской власти». Однако из представленных тов. Петровым на другой день после его допроса печатных показаний, касающихся характеристики Всеволодова, кажется странным поведение командарма 9 Всеволодова, желающего показать, что он связан с центром и, благодаря этим связям, в состоянии сделать, что он захочет, и даже «вышвырнуть» неугодное ему лицо, как это он сделал с т.т. Бурле и Лурье, которые до т. Петрова были один за другим комиссарами штаба 9-й армии. И тут же совершенно неожиданно для того же Петрова говорит ему, как показывает Петров, уйму любезностей, обещая перед Реввоенсоветом аттестовать тов. Петрова с лучшей стороны и говоря, что он имеет друга в центре, который может сделать все, что захочет. Затем тов. Петров дальше показывает, что таковым другом является бывший начальник Полевого штаба Революционного военного совета республики Костяев[1182]. Вообще все поведение Всеволодова, которое описывается в показаниях тов. Петрова, а главным образом путешествие его для неизвестной цели 17 июня из Михайловки в хут[ор] Чернишевский, ввиду чего армия в течение суток оставалась без управления, дает основание предполагать определенный план предательства. Уход же штаба из Сенновского в Елань, а также слух об измене командарма, заставивший Всеволодова предполагать о возникшем у члена Реввоенсовета Ходоровского подозрении, подтолкнули Всеволодова на своевременный переход на сторону противника. Каковы бы ни были причины перехода Всеволодова на сторону противника, факт перехода его следует считать установленным, а это обстоятельство усугубляет вину члена Реввоенсовета Ходоровского, который, по утверждению Сокольникова, будучи еще в Михайловке, в действиях и поведении Всеволодова усматривал признаки, дававшие ему основание предполагать измену. Вследствие вышеизложенного к членам Реввоенсовета 9-й армии Ходоровскому и Михайлову может быть предъявлено обвинение, первому в том, что, во-первых, 17 июня в Михайловке, состоя членом Революционного военного совета 9-й армии и имея подозрение против командарма, легкомысленно не принял мер к выезду, по условию с тов. Михайловым, совместно с командармом из Михайловки в Сенновской, результатом чего предоставил командарму возможность оставить армию без управления в течение суток, во-вторых, 18 июня в хут[оре] Сенновском, состоя в той же должности, не дожидаясь командарма, издал приказ, необходимость которого не вызывалась сложившейся обстановкой, о переезде полевого оперативного штаба из Сенновского в Елань, чем лишил приехавшего в Сенновской командарма оперативного аппарата, а взяв на себя
