И вообще, что опять скрывает хитроумная мэтресса от верной помощницы?
Надеясь, что на этот раз обойдется хотя бы без похищений, Напа поспешила к "Песчаному Коту". Ах, как там поживает любимый Черно-Белый Котик? Что-то давно от Джои и Ньюфуна не было вестей. Айра же (умница! Душа моя! Молоточек мой!) три дня назад порадовал; сообщил, что с ним всё в порядке, с ресторацией тоже все в порядке, Ньюфун взял на себя труд выгулять Кота и Джою, и с ними тоже всё в порядке. Он, Айра, безумно скучает и каждый вечер бьет себя по голове дубинкой, иначе бы давно засох от тоски по любимой Напе. Замечательное письмо. К тому же Айра вырезал его на прочной деревянной доске, так что можно перечитывать, вешать на стену, колоть им орехи, формовать тесто для пряников… Правда, жалко виговых птиц, которые надорвались, переправляя «письмецо» из Талерина…
Проводив взглядом спешащую к дому мэтра Вига Напу, Далия обошла кругом сухого дерева, чей белый узловатый ствол служил своеобразным ориентиром в начинающейся Пустыне, посмотрела на суетящихся вокруг людей и не-людей и присела на ближайший валун. Аккуратно расправила на коленях платье — на второй день пребывания в Эмирате Далия почувствовала себя курочкой, аккуратно жарящейся со всей сторон в раскаленной печи, и немного поменяла стиль. Черная мантия отныне одевалась исключительно по торжественным случаям, а в остальное время Далия отдавала предпочтение местным нарядам: легкой хлопковой робе, украшенной сложным орнаментом по вороту и рукавам, полосатой накидке (женскому варианту традиционного для восточных земель халата), штанишкам и кожаным беспятым туфлям. Собираясь на встречу с Далхаддином, Далия немного приукрасилась, то есть повесила на шею серебряные побрякушки в некромантском стиле, одолженные у Джои, и воткнула в завязанный на затылке узел волос не карандаш, как обычно, а настоящее страусиное перо. А что? Квасящие мэтры утром потребовали яичницу, да с похмелья не сразу сотворили курицу. Не пропадать же добру! Вон, господин Вапути застолбил за собой шкуру крокодила, на сапоги…
— О, луноликая! — издали услышала Далия. — О звездоокая! О, радость очей моих!
— Привет, — поздоровалась мэтресса. В общении с учеником эльджаладского мага она стойко придерживалась тактики суровости и прагматизма. — Что ж опаздываешь?
— Прости, газель моей души, меня задержал господин Кадик, — повинился Далхаддин. — Мы буквально только что вернулись из Пустыни, и я сразу побежал к тебе, моя нежная верблюдица, моя вечно прекрасная крокодилица, плещущаяся в мутно-зеленых водах моей любви…
К «верблюдице» Далия уже начала привыкать, но вот «крокодилица»… "Ну, патриарх этнически-деформированный, зоофил-словесник, ты у меня получишь "мутные воды", ты у меня попляшешь… Хотя что это я? Он ведь не инспектор Клеорн, чтоб относиться к его словам серьезно, можно и потерпеть. А потом… потом — отомстить обязательно. Жестоко и коварно," — решила алхимичка, а потому спросила, улыбаясь крокодильей улыбкой:
— Что ж вам понадобилось в Пустыне? Вроде состязания начнутся только через два дня…
— А, работали с бронзой, — отмахнулся Далхаддин. Всё утро, пока достойнейший Кадик гонял его по Пустыне, он сочинял поэму в адрес несравненной красоты, доброты и прочих визуальных и скрытых достоинств прекраснейшей Далии, а потому спешил излить вирши из глубин влюбленного сердца, пока не забылись. — Послушай, что я сочинил в твою честь: В хладных водах, в мерзкой слизи я искал твой образ нежный…
"Так. Теперь слизь. Парень, ты нарываешься!"
— Только не говори, что вы с учителем играли в гномов. Что за бронза?
— А, всего лишь средство магической связи. Эльфы в таких случаях всегда предпочитали работать с кристаллами, а наши — с металлами. Делается бронзовая заготовка — тринадцатиугольник — зачаровывается и потом работает на передачу информации. Вот мы с учителем и пробежались по основным ориентирам, где будут проходить состязания, подновили старые диски, установили новые… — Но ты слушаешь мою поэму, о длинноносая? — ревниво осведомился Далхаддин. Далия тут же ответила голоском певучим и нежным:
— Конечно, конечно, я вся внимание! Продолжай. Про слизь — звучало так здорово, свежо, неординарно!
— Падал в мусорные кучи, чтоб найти тебе подобных…
Пока Далхаддин, вдохновенный и поэтичный, рассказывал, какие невзрачные местности посетил, прежде, чем встретил прекраснейшую из ученых женщин, Далия, с усилием сохраняя на лице выражение добродушного восхищения словами поклонника, любовалась на лагерь участников магического дерби. Вот группа оборотней — на диво экономные буренавцы предпочитали ночевать под плащами, растянутыми на колышках, но зато чрезвычайно трепетно относились к любым попыткам пересечь невидимую границу их территории — попытки строго карались, возникали громкие споры, не менее громкие разборки, и господин Иолинари каждое утро начинал с того, что объявлял дисквалификацию очередному участнику-претенденту. Чуть в стороне совещаются между собой юные адептки Премудрой Праматери Прасковии. Через плечо перекинуты холщовые сумки с вышитой эмблемой ордена, напоминающей анкх с лебедиными крыльями, на лицах — готовность перебинтовать кого-нибудь, залить кому-нибудь в глотку успокаивающий эликсир, прооперировать, зафиксировать… Или сначала фиксировать, а потом уже резать? Девчонки-жрицы были совсем молоденькие, но в их глазах читалась решимость не посрамить свою святую покровительницу.
Живописнее всего смотрелись зеленые островки, взращенные иберрскими и фносскими друидами — маленькие полянки разнотравья, крошечные поля пшеницы и овса, невысокие деревца, с помощью магии закрепившиеся на песчано-каменистой почве, приятно разнообразили пейзаж. Карза-нейсс, предназначенные для участия в состязаниях, «смотрели» на съедобно-декоративную растительность свысока, как и подобает чемпионам породы посматривать на отдаленных, слабых, немощных, полуслепых и только и умеющих, что фотосинтезировать, родственников.
Тролли, подгоняемые хозяйственным гномом из клана Гогенбрутт, волочили огромный ковер — проследив за ними взглядом, Далия увидела, как ковёр расстилается перед великим и несравненным, единственным на весь лагерь слоном. Его хозяева, купцы из Бирмагутты, отважились на откровенное жульничество — по крайней мере, на взгляд мэтрессы. Они пустили слух, что каждое прикосновение к бивню, уху или хвосту серого гиганта приносит удачу. Народ попроще — кентавры из Фносса, некоторые не-пелаверинцы, гномы, недавно покинувшие свои шахты и еще доверяющие людям, — купцам верили и платили медяки за право погладить живой «артефакт». Судя по тому, что купцы кормили своего слона самыми отборными овощами и фруктами, а теперь еще и бросили ему под ноги огромный ковер, дела у них шли неплохо…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
