Трансильвания признавалась вассалом Порты. В политическом завещании Бочкаи советовал: пока Венгрией правят более сильные Габсбурги, в Трансильвании следует поддерживать венгерского князя — вассала османов. Движение шло под лозунгами защиты отечества и традиционно представлялось в венгерской историографии как «национально-освободительное». Поскольку в результате зависимость Трансильвании и оккупированных частей Венгрии от Оттоманской Порты усилилась, современные историки отходят от подобных трактовок. В то же время терминологические споры продолжаются. Как следует трактовать понятие «свобода», к которому будут апеллировать вожди всех сословных движений XVII — начала XVIII в.? Ведь то, что современники именовали «национально-освободительным движением», можно понимать не только как восстановление полного государственно-правового суверенитета страны, но и как защиту конституционных (зафиксированных в основополагающих законах страны) прав и свобод. Особенно в эпоху, когда сословия именовали себя нацией
(natio) и отождествляли неприкосновенность своих привилегий с признанием государственно-правового статуса самой страны.
Движение И. Бочкаи показало, что XVI век стал в Венгрии временем триумфа Реформации. Первые протестанты заявили о переходе в ряды последователей Мартина Лютера в 1521 г. Политические пертурбации, последовавшие за поражением при Мохаче, только способствовали триумфальному шествию нового учения по стране. Вскоре к лютеранам причисляло себя не только большинство немецкого населения в городах севера и северо-запада или трансильванские саксы, но и тысячи венгров, которые — в отличие от немцев — не могли назвать новую веру «своей». Однако первенство по численности во второй половине века перехватили сторонники другого реформатора церкви — Жана Кальвина. К концу столетия они составляли уже более половины населения (против четверти у лютеран): аристократы, дворяне, жители сельских местечек, солдаты приграничных крепостей, крестьяне. Около четверти населения оставались верны католицизму и христианству восточного обряда или примкнули к антитринитариям (отрицающим догмат о Св. Троице), анабаптистам и др.
В политическом устройстве и правовой системе Трансильвании прослеживались некоторые черты домохачской венгерской государственности, но из высших должностей остались только канцлер и казначей. Государственное собрание не играло большой роли во внутренней политике, а зависимость от султана обесценивала любые претензии на континуитет. Влияние османов, однако, ограничивалось военной и дипломатической сферой. В стране нашли (в подлинном смысле слова) прибежище венгерский язык, литература, культура. Протестантские вероучения проповедовались свободно, и вскоре, не подвергаясь гонениям, как это имело место во владениях Австрийского дома, от католической веры отказались не только проживавшие в крупных городах немцы, но и подавляющее большинство венгров всех сословий. Трансильвания стала первой в Европе страной, где в 1568 г. на Государственном собрании в Торде была провозглашена свобода вероисповедания.
В то время как подвластная Габсбургам Венгрия всеми силами сохраняла средневековую латынь как нить, связующую их с домохачским периодом величия, и как заслон на пути внедрения в администрацию и повседневную жизнь чуждого немецкого языка, при дворе трансильванских князей говорили и писали по-венгерски. Распространение реформационных учений с их преувеличенным вниманием к языку, на котором проповедник говорит с простым народом, только усиливало интерес к родной словесности. О культе печатного слова и подлинной учености говорит то обстоятельство, что когда в 1660 г. турки захватили крепость Надьварад (совр. Орадя Маре в Румынии), горожане вынесли не себе оборудование городской типографии и естественнонаучные приборы из классов местного коллегиума. Трансильвания раннего Нового времени оставила потомкам пламенные проповеди протестантских священников, мемуары княгини Каты Бетлен (1700—1759) и соперничающие с сочинениями Рабле описания придворных застолий Петера Апора (1676—1752). В этом смысле литературный талант Келемена Микеша взрос на хорошо подготовленной почве.
Трансильванское княжество, хотя и было государством, появившимся на свет в результате борьбы двух могущественных империй, играло важную роль на международной арене. Ему не хватало внутренней целостности, которая стала бы продуктом многовекового естественного развития, зато ее с лихвой компенсировала решимость политической элиты любой ценой сохранить независимую венгерскую государственность (сюзеренитет Порты в данном случае рассматривался как неизбежное зло). Князьям удалось сосредоточить в своих руках власть, лишь формально ограниченную однопалатным Государственным собранием, которое ни в чем им не перечило. Воспользовавшись тем, что в начале века вектор экспансии Османской империи сместился в сторону Персии и Закавказья, а во внутренней политике наступила полоса нестабильности, честолюбивые правители Трансильвании повели борьбу за объединение Венгрии.
Облик господствующего класса в обоих венгерских отечествах существенно различался. Габсбурги не могли напрямую влиять на оплот сословного сепаратизма — комитаты (административно-территориальные единицы королевства) с их органами дворянского самоуправления, но пытались доступными им средствами исподволь менять облик политической элиты. Еще в XVI в. началась раздача наследственных баронских и графских титулов. Венгерское дворянство, которое в теории оставалось единым и равноправным, на деле все явственнее разделялось на приближенную к трону узкую прослойку аристократии и массы простых дворян, в низших своих слоях практически не отличавшихся по благосостоянию и образу жизни от простолюдинов. В Трансильвании, напротив, наследственной аристократии не сложилось вообще. Каждое новое поколение, в соответствии с действовавшими архаичными практиками, получало подтверждение своих титулов от князя. Лишь несколько аристократических семейств (Ракоци, Чаки, Банфи) обладали внушительными состояниями и могли соперничать в богатстве с венгерскими магнатами. Основная же масса дворян, подобно Микешам, была бедна.
Элита Венгерского королевства была по-прежнему расколота по конфессиональному признаку, многие аристократические и дворянские семейства имели как католическую, так и протестантскую ветви. Особое место в политической культуре занимал кальвинизм с его учением о тираноборчестве, столь созвучным положению «Золотой буллы» (1222) о праве вооруженного сопротивления нарушившему закон королю (jus resistendi). Однако по целому ряду причин возвращение в католичество стало принимать все более массовый характер. Несомненно, свою положительную роль сыграло признание Габсбургами сословной конституции, помноженное на демонстрацию явных преимуществ от интеграции в придворное общество. Так Вена расширяла свою социальную базу в королевстве и сужала круг тех, на кого могли рассчитывать трансильванские князья. У них, напротив, кальвинизм и лютеранство (последнее — прежде всего у саксов) стали чем-то вроде национальной религии. Не только вся властная элита во главе с князьями были протестантами, но и их жены, если были рождены в католической вере, переходили в кальвинизм.
Разницей государственных систем и политических культур можно объяснить, почему трансильванские князья не встречали понимания в королевстве. Сначала вовлеченностью Вены в Тридцатилетнюю войну попытался воспользоваться трансильванский князь Габор Бетлен (1580-1629). Трижды — в 1519-1521, 1523 и 1526 гг. — ходил он походом на владения Австрийского дома. Поначалу с восторгом встреченный венгерским населением, он был торжественно избран «правителем Венгрии». Едва ли не вся политическая элита, за исключением пятерых человек, перешла на его сторону. Однако воссесть на королевский трон Бетлен так и не смог. Дело не только в том, что из Стамбула недвусмысленно запретили совмещать два титула,
