– Эльфийка говорит дело, – поддержал ее Кэлл. – Эй, Анайрэ, может быть, после битвы ты меня поцелуешь? Никогда не целовался со светлыми эльфийками!
– Поцелуй сам себя в задницу, дроу, – фыркнула та.
– Хватит болтать! – прикрикнул Арт, у которого от напряжения выступили вены на лбу – удерживать защиту перед демоном становилось все сложнее.
– Когда демон отбежит в следующий раз, чтобы разогнаться, убирайте поле, – велел Даррел. – Мы атакуем одновременно.
– Мы без тебя, – добавил Кэлл. – Ты должен быть рядом с Белль, пока она будет активировать капсулу вечности. И не спорь! Будь за нашим спинами!
Даррелу пришлось кивнуть.
До этого момента оставалось всего несколько мгновений, и я считала стук собственного сердца. Раз. Два. Три!
Защита пала и телохранители атаковали демона одновременно, используя сложные заклинания, а я, вспоминая уроки магистра Дэлмира, достала и активировала капсулу, чувствуя, как трясутся руки.
У меня не было лишнего времени – ни секунды.
Демон был слишком быстр. Когда я сконцентрировалась, чтобы активировать капсулу, он уже расправился с двоими. Анайрэ и Кэлл лежали на снегу, что был окроплён их кровью, и я сразу поняла, что они больше не дышат. Искры жизни покинули их.
Раненный Арт висел в воздухе, расцарапывая ногтями собственную шею – демон держал его за нее, сдавливая все сильнее. Словно пытаясь понять, когда же Арт перестанет бороться.
Мы с Даррелом действовали одновременно. Он метнул в демона мощное заклятие, чтобы тот отпустил Арта. А я, собравшись с силами, активировала капсулу вечности. Получилось. Поднялся ветер, и в воздухе мелькнуло уродливое создание с пастью волка, которое почти тут же с диким воем исчезло в капсуле.
Капсула упала в окровавленный снег. Ветер затих так же внезапно, как начался. Небо посветлело.
Я без сил рухнула на землю. А Даррел же бросился к раненому Арту – единственному, кто остался в живых.
– Арт! Как ты, Арт? – кричал он, стоя перед ним на коленях и держа за руку.
– Все хорошо, – ответил тот едва слышно. – Просто немного устал. Прости… Я сейчас отдохну и встану. И я буду… тебя… за…щи…щать…
Арт затих и обмяк.
Воцарилась давящая тишина – впору было слушать стук собственных сердце.
Победа над демоном стоила слишком дорого.
Несколько.
Жизней.
Даррел встал, закрыл глаза ладонями, будто скрывая от меня слезы. Его плечи несколько раз дернулись, но он взял себя в руки. Вытер глаза. Обвел взглядом всех, кто лежал на снегу. Во мне что-то погасло, и внутри стало темно и пусто.
С трудом поднявшись, я подошла к нему и сжала плечо.
Пусть знает, что я с ним.
Что я разделю его боль.
– Дар… Мне так жаль, – прошептала я, вновь чувствуя предательские слезы на лице.
Как же невыносимо больно. Будто сердце изрезано бритвами.
– Мне… тоже.
Я отпустила его и подошла к Анайрэ – эльфийка казалась живой, будто спящей, и я прощальным жестом погладила ее по пепельным волосам, разметавшимся на снегу. За то время, пока она была моей телохранительницей, я успела полюбить ее. Красивая и смелая – вот какой она была. И такой она сохранится в моей памяти. Пусть и ненадолго. Ведь скоро и моя память растворится во мгле.
Затем подошла к Кэллу. Его лиловые глаза были открытыми и смотрели в небо – когда-то я пугалась их, но теперь подумала, какого же все-таки они редкого и красивого цвета. Что он видит в этом тусклом небе? Свою звезду?
Дрожащей рукой Даррел закрыл глаза Кэлла, а потом сжал его рукав, будто не хотел его отпускать. Сжал так крепко, что побелели костяшки.
А когда я подошла к нему, отвернулся. Снова заплакал. И снова не хотел, чтобы я видела его слезы.
– Не прячь слезы, – сказала я. – Незачем их от меня прятать.
– Отец говорил, что мужчинам плакать нельзя. Это удел слабых.
– Удел слабых – это слушать других, а не самого себя, Дар. Если ты хочешь плакать – плачь. Если хочешь кричать – кричи. Если хочешь смеяться – смейся. Не сдерживай себя. Жизнь дана не для того, чтобы сдерживаться, проживая ее в полсилы, боясь, что кто-то осудит. Она дана для того, чтобы чувствовать. Иначе какой в ней смысл?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я обняла Даррела, сжала руки на его поясе, а он обхватил меня за спину, прижимая к себе. Он большой, сильный и смелый – таких, как он, называют настоящими мужчинами. Но разве не могут настоящие мужчины плакать? Кто вправе осуждать за слезы горя?
Мой Даррел. Принц, которого я ненавидела когда-то, но которого полюбила так, что готова умереть за него. Он должен жить. А я без сожаления уйду следом за Анайрэ, Артом, Кэллом и Элли. Кто еще знает, сколько смертей будет. Я малодушно не хочу о них думать. Со своей я смирилась. А с чужими… Не могу.
Мы отстранились друг от друга, и, обхватив его лицо ладонями, большими пальцами я вытерла его слезы. Поправила черные волосы. Улыбнулась, хоть и через силу. Наверное, это последний раз, когда мы видимся. Когда я касаюсь его. Когда вижу его глаза и слышу голос. Мне бы хотелось, чтобы наше прощание было другим. Чтобы мы оба смеялись и целовали друг друга в губы. Чтобы наши глаза были наполнены счастьем, а не горем. Чтобы он был счастлив. Но все совсем не так. Остается лишь принять это.
– Послушай меня, Дар, – сказала я, не сводя с него глаз и стараясь запомнить каждую черточку его измученного лица.
– Что, Белль?
– Обещай, что, когда все это закончится, ты будешь счастлив. Что бы ни случилось.
Его глаза наполнились тоской.
– Сначала обещай ты, – прошептал Даррел, гладя меня по щеке.
– Но…
– Обещай. Тогда и я пообещаю.
И я солгала. Чтобы ему было спокойней.
– Обещаю, – сказала я, зная, что так не будет. Меня самой не будет.
– И я. Обещаю, – прошептал он с полуулыбкой.
Он склонился ко мне и коротко поцеловал в губы.
– Хотите, и я что-нибудь пообещаю? – послышался за нашими спинами знакомый голос. Мы резко повернулись, и я увидела того, кого раньше встречала во снах и видениях – высокий и худощавый молодой мужчина в плаще с капюшоном, скрывающий лицо.
Сын темного бога. Кровавый дракон. Эйю. Тьма от него исходила такая, что дыхание перехватывало.
Я сделала шаг вперед, защищая собой Даррела, который еще не понимал, кто перед ним. И Эйю хрипло рассмеялся.
– Ты такая смелая, Эйана. Как и всегда.
– Я не Эйана. Меня зовут Белль, – храбро сказала я.
– Но ты же знаешь – в тебе горит ее искра.
– И что? Что это меняет? – спросила я срывающимся голосом.
– Это не меняет ничего и меняет все. Начнем с того, что ты принадлежишь мне.
С этими словами Эйю снял капюшон, и я увидела его лицо.
Обычное человеческое лицо. Светлые волосы, светлая кожа, светлые глаза. Симпатичный, с правильными чертами, без изъянов. Такое лицо сложно запомнить – глазу не за что зацепиться. Нет ни одной выдающейся детали, все усредненное.
Он внушал страх куда больше, чем нечисть, колдуны или демоны. Казался обычным – почти человеком. Но, наверное, это и было самым страшным. Самый ужасный монстр выглядит как я, как Даррел, как другие. Пройди он мимо, мы бы и не поняли, что именно он – безжалостное чудовище, которое любит страх, боль и смерть.
Эйю словно прочел мои мысли, и его глаза сверкнули алым.
– Я не принадлежу тебе, – прошептала я.
– Не находись в иллюзии свободы, Эйана. Хотя, должно быть, находясь в обычном человеческом теле, сложно не поддастся слабостям, которые подвластным тем, кто живет в этом мире. Знаешь, – на губах Эйю заиграла улыбка. – Я прощу тебе то, что ты вышла замуж за это насекомое. И разрешу жить – если ты сама убьешь его.
– Как думаешь, у тебя получится? – выступил вперед Даррел.
– Как думаешь, сколько еще минут я разрешу тебе жить? – спросил Эйю. – В тебе течет кровь дракона, тебе подвластна сила дракона. Ты сам дракон. А ведешь себя, сложно жалкий человечишка. Только им свойственно считать смелость за подвиг.
– Что ты хочешь? – продолжил Даррел, закрывая меня спиной.
