Нашла.
Даррела.
Он лежал на полу пещеры без чувств. Я упала на колени рядом с ним, готовая разрыдаться от счастья – Артес исполнил мое желание. Оживил моего Дара. Только… Почему он не просыпается, а тело его холодное?
Не понимая, что происходит, я проверила его дыхание и пульс – они были, но казались такими редкими, будто бы Даррел умирал. Снова покидал меня.
«Я собрал его тело из ветра, пыли и морской пены. Теперь верни ему силу Ледяного дракона, – раздался в голосе голос Артеса. – Тогда он сможет проснуться».
Вернуть? Но как? Она перешла к Эштану…
Я обняла Даррела, стараясь согреть его теплом своего тела.
Снова хотелось плакать – в который раз! Но слезы стали для меня непозволительной роскошью. Сначала я спасу Дара, и только потом позволю себе быть слабой.
Я связалась с Элиотом. И вскоре с помощью телепорта дворцовые маги отправили Даррела в столицу, где он попал к лучшим целителям. Но все они, как один, не понимали, что с ним происходит, и как ему помочь. Говорили, что его искра жизни едва теплится. Знала лишь я – ему нужна сила Ледяного дракона, которая теперь у его брата. И я направилась к Эштану в госпиталь, чтобы просить о помощи.
К этому времени он уже пришел в себя. Неподвижно лежал в кровати – осунувшийся, бледный, с синяками под глазами. Но живой.
– Белль, – улыбнулся мне Эштан пересохшими губами. – Я так рад, что ты жива!
– А я рада, что ты выжил, – ответила я и села рядом с ним. – Как ты, Эштан?
– Терпимо.
– Ты стал шпионом… Я удивлена. Правда.
– Император сам попросил меня об этом. Я не мог отказать. – Эштан прикрыл глаза. – Отец впервые попросил меня о чем-то. Я был горд.
В его голосе прозвенела боль. Несмотря на то, что Эштан старался скрыть эмоции, смерть императора подкосила его.
– Я думаю, он бы тобой гордился, – сказала я.
– Как знать, Белль. Как знать. У меня было две матери, и ни одна не гордилась мной. Забавно, да? Впрочем, мной никто никогда не гордился. Я привык. Зачем ты пришла? – без перехода спросил Эштан. – Говори прямо.
Я расправила плечи.
– Сила Ледяного дракона… Она перешла к тебе.
Он кивнул.
– Верно. И?
– Эштан. Я хочу попросить тебя, и это будет слишком дерзко… Но не сделать этого я не могу. Даррелу сейчас тяжело. Без силы Ледяного дракона ему не выжить, – честно сказала я. – Знаю, что ты думаешь, будто бы он всегда и все забирал у тебя. Отца, титул, Еву… Меня. А теперь хочет забрать силу, которая по праву стала твоей. Но… Я все равно прошу тебя, Эштан. Верни Даррелу силу Ледяного дракона. Иначе он не проснется. Пожалуйста. Я сделаю, все, что угодно.
Его темные глаза вспыхнули, брови сдвинулись к тонкой переносице. Эштан привстал с подушки.
– Все, что угодно? – уточнил он.
– Да. – Я не лгала. Я действительно готова была на все, что угодно. У Даррела есть шанс выжить. Разве могу я сидеть, сложа руки?
– А готова ли ты стать моей, Белль? – спросил Эштан, не сводя с меня глаз.
– Если ты спасешь своего брата – да, – прошептала я.
– Слишком быстро ты соглашаешься, – покачал он головой.
– Думаешь, я лгу? – Мои щеки вспыхнули.
– Нет. Думаю, что ты слишком безрассудна, Белль. Порою нужно действовать иначе. Например, ты могла бы меня убить. Тогда бы сила Ледяного дракона сама вернулась к Даррелу.
Я усмехнулась.
– Мне… предлагали такой вариант. Я отказалась. Во-первых, нельзя быть точно уверенными, что сила вернется Дару. А во-вторых…
– Во-вторых? – поднял бровь Эштан.
– Ты мой друг. Я не смогла бы тебя убить.
– Но ты ведь сама сказала, что готова на все, что угодно.
– Не мучай меня, – прошептала я. – Прошу.
– Прости, – выдохнул Эштан. – Я не хотел. Даррел и я ненавидим друг друга. Но он спас меня в Приграничье. Хочу отдать долг. А власть… Не уверен, что она нужна мне. Моя мать по крови мечтала, что я стану тем, кто свергнет императора. Тем, кто утопит Вечную империю в крови. Но я… Мне было плевать на это. Я просто хотел, чтобы мать любила меня. Гордилась. Хвалила изредка. Чтобы видела, что я не бесполезный кусок дерьма. Но все было напрасно. Она хотела убить меня. И один раз у нее почти получилось это. Лишь благодаря Даррелу я остался в живых. И я готов вернуть ему долг, несмотря на то, что он забрал у меня все, чего я так хотел. Я откажусь от силы Ледяного дракона. Вызови жрецов. Они проведут ритуал передачи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Спасибо, Эштан, – прошептала я.
– Дай мне руку? – попросил он, и я послушно протянула ему свою руку – тонкую, бледную, в ссадинах, с выпирающими венами. Он приложил ее в своей щеке, прикрывая сверху своей широкой ладонью. На мгновение прикрыл глаза. Поцеловал кончики моих пальцев, будто прощаясь, и кивнул.
– Сделаем это сегодня. Пока я не успел вобрать всю силу Ледяного дракона. Боюсь, что, почувствовав сполна ее мощь, я не смогу от нее отказаться. Пусть брат живет и правит этой страной. И ты тоже живи, моя смелая прекрасная Белль.
– Спасибо. Спасибо тебе. Я никогда не забуду этого. – От волнения я глотала воздух губами.
– А я никогда не забуду тебя, – улыбнулся Эштан и откинулся на подушки.
Уже выходя из палаты, я обернулась.
– Эштан, ты сказал, что тобой никто никогда не гордился, – тихо произнесла я. – Но знаешь, это не так. Тобой горжусь я.
В ответ он лишь слабо улыбнулся.
Глава 68
Даррелу снился странный сон. Странный, но пугающе реальный одновременно.
Сначала он растворился в воздухе, став ветром. Это было совсем не больно, даже приятно – забыть обо всем и стать ничем. Носиться невидимым по всему свету, разгонять пыль пустынь, гонять морские волны, касаться макушек деревьев… И ни о чем не думать. Ни о чем не переживать. Ничего не бояться.
Даррел не чувствовал времени и пространства – он растворился в бесконечности. Кажется, он и сам становился этой бесконечностью, теряя самого себя. Не было больше ни человека, ни дракона. Он забыл свое имя. Помнил лишь, что когда-то оно у него было. И было что-то еще… Или кто-то… Кто-то, кто любил его больше жизни.
Когда его память почти стерлась, вернулась боль. Резкая и невыносимо острая. Она пронзила его сознание, и на пустоту, которая когда-то называлась Даррелом, навалились воспоминания. А вместе с ними – осознание себя не как неделимой частицей бесконечности, а как личности.
«Мой сын», – прозвучал в его голове женский печальный голос. Это была его мать, которая хотела спасти его во что бы то ни стало.
«Даррел», – раздался суровый мужской голос. Это был голос отца, который нарек его этим именем при рождении.
«Любимый», – послышался тонкий девичий голос. Это был голос девушки, которая готова была пожертвовать ради него жизнью.
Голосов становилось все больше и больше – брат, сестра, друзья, родные, подданые. Они звали его по имени, и к Даррелу рванными обрывками возвращалась память. Память близких – эта была та нить, которая соединяла его с миром живых.
Боль казалась нестерпимой. Воспоминаний становилось все больше. Даррел больше не ощущал себя ветром – он начал чувствовать свое тело.
Оказывается, быть чем-то или кем-то – неприятно.
Голубая вспышка.
Даррел вдруг оказался в своих детских покоях, ярко освещенных солнцем. Он сидел на полу рядом с огромной железной дорогой, а на подоконнике напротив с ухмылкой развалился Кэлл.
– И что ты тут делаешь? – спросил друг, слонив голову к плечу.
– Не знаю, – растерянно ответил Даррел, беря в руки вагон. – А ты?
– Жду, – пожал плечами дроу.
– Кого ждешь?
– Вас с Артом. Но Арт ушел. Да и ты, кажется, скоро меня покинешь.
– Нет, я тебя не брошу, – помотал головой принц.
Кэлл спрыгнул с подоконника и подошел к Даррелу. Сел рядом, касаясь своим плечом его плеча, и заглянул ему в глаза.
– Ты должен идти, Дар. Арту одному будет плохо.
– А тебе? – нахмурился принц. – Ты ведь тоже останешься в одиночестве.
