небесах. К тому же, мы узнали, что этим титулом обладал человек высокого ранга, пользовавшийся на острове немалым могуществом», – вспоминал лейтенант Кинг. Криками «Лоно!» приветствовали не только Кука, но и гавайского правителя. Богов создают ложные толкования, вычеркивание и вымарывание.
В 1866 году историк Сэмюэл Камакау описал прибытие капитана Кука на острова в своей работе «Мо’олело», что переводится как «История», которую впоследствии многие считали авторитетным источником, написанным не кем-нибудь, а аборигеном. В Англии она вышла в 1961 году, став результатом кропотливой, затянувшейся на несколько десятилетий работы целой команды переводчиков, включая Томаса Трама, выходца из Австралии, поселившегося на островах еще в XIX веке и раньше работавшего на сахарной плантации. В английской версии оригинальное повествование подверглось значительной переработке (33), по всей видимости, чтобы соответствовать «западным» стандартам исторических летописей, что впоследствии наглядно продемонстрировала гавайский историк Ноэно Силва. Перед тем как приступить к описанию прибытия на архипелаг Кука, Камакау на семидесяти страницах подробно рассказывает о других чужеземцах, являвшихся с моря, как с белой, так и со смуглой кожей. В то же время переводчики опустили целый раздел, превратив рассказ о прибытии Кука на борту своего судна в магическое, в высшей степени беспрецедентное событие. В оригинале Камакау делает упор на жестокости и воинственности капитана, равно как и на его привычке брать заложников, – которые в конечном счете и привели к его гибели, – извлекая из всей истории целый перечень выводов.
Семена, посеянные поступками Кука, дали побеги, выросли, превратились в деревья, распространились по всем островам и принесли свои плоды на погибель местным жителям:
1. Гонорея и сифилис.
2. Проституция.
3. Ложные представления о нем как о боге и поклонение ему.
4. Блохи и москиты.
5. Распространение эпидемических заболеваний.
6. Изменение воздуха, которым мы дышим.
7. Ослабление наших тел.
8. Перемены в жизни растений…
«Самым лучшим в истории с приездом сюда Кука было то, что мы его убили» (34), – писала радикальная гавайская активистка Лиликала Камме’елейхива. Насилие обладает специфичным свойством очень многое упрощать.
«Человек сотворил богов по собственному образу и подобию, – писал в «Золотой ветви» Джеймс Фрезер, – и, будучи смертным, самым естественным образом предрекал своим созданиям ту же печальную участь (35). В итоге гренландцы полагали, что ветер может убить их самого могущественного бога…» Если человек предполагает, что бог подобен ему, то этот бог обязан умереть. Капитана Кука убивали вновь и вновь, на песчаном берегу, в театре, на страницах книг, но миф о его предполагаемой божественности жив и по сей день. И каждая новая смерть отнюдь не становится помехой его существованию.
В моей голове бродят мысли о богоубийстве. Как убить бога, не забив дубинками до смерти, не заколов кинжалом, не пронзив копьем, не разрубив на части, не сварив, не поджарив и не раздав всем по небольшому кусочку? Может, переписав историю, объяснив стоящие за мифом манипуляции? Может, вскрыв фразы, чтобы выплеснуть все священное, что может в них таиться?[18] Или, может, разрушив его образ? В XXI веке по всей Новой Зеландии, Австралии и на Гавайях уничтожаются его статуи. Когда-то их не высекли из белого мрамора, а отлили из темной бронзы, будто факт их белизны представляется столь неоспоримым, что его даже нет необходимости воспроизводить. Эти идолы предлагают зрителю принести в жертву их реальность и логику. И хотя оригинал в них запечатлен в темном металле, словно изобличая само понятие расовых различий, нам положено видеть в них белого человека, наблюдая заодно эти самые расовые различия, которых в биологическом плане попросту не существует. Свергнутый с пьедестала Кук, с напыщенным видом сжимающий в руке подзорную трубу, щеголяет в нарисованном аэрозолем бикини; на шее другого, тоже уже павшего, висит брезентовая надпись с незамысловатым словом «Прости». По прогнозам, будут и другие. Белые боги вскоре посыплются, как капли дождя. Ощущение такое, что вот-вот разверзнутся небеса.
* * *
Попытки убить бога в Новом Свете могли предприниматься и раньше (36). 5 июня 1539 года мексиканский народ устроил пышный спектакль мести Эрнану Кортесу. Местом действия их усилий по освобождению стал Иерусалим. На фундаментах недостроенного города Тласкала люди построили копию священного города с башнями, крепостными сооружениями и зубчатыми стенами. А когда у них не получилось возвести из камня и глины верхние этажи, они воспользовались крашеной тканью и циновками из пальмового дерева, после чего украсили город розами и разбились на два войска.
Первыми на сцену в мундирах вышли испанские полки – многотысячная армия под командованием комедианта, игравшего Карла V. Потом к ним присоединились союзники, батальоны из Германии и Рима, а за ними и ополчение из Перу и Карибских островов в традиционных нарядах местных племен. Следом шли войска Новой Испании, армия, называвшая себя христианами, облаченная в регалии ацтекских воинов. Они все столпились у врат города, в то время как армии мавров и иудеев уже спрятались на сцене, дожидаясь их. Это языческое войско вел за собой «Великий султан Вавилона и тетрарх Иерусалима» – не кто иной, как Кортес в исполнении комедианта из Тласкалы. В роли «генерал-капитана мавров» блистал комедиант, игравший Педро де Альварадо – белокурого военачальника, настолько буйного и горячего, что его принимали за бога солнца. (Эта парочка подлинных конкистадоров на сцене отсутствовала: Альварадо на тот момент был в Гондурасе, а Кортес поправлялся после ранения.)
Первым делом армия Испании под звуки труб осаждает город. Султан Кортес командует своими войсками в обороне; подразделения Новой Испании бросаются вперед и храбро сражаются с маврами. Первыми враг берет в плен ополченцев с Карибских островов. Христианским полкам удается освободить в Иерусалиме стадо овец, но их тут же отбрасывает назад армия султана. В разгар сражения на белом коне появляется комедиант, играющий святого Сантьяго. Христиане опять идут в атаку, и мавры в страхе перед святым отступают, прячась в стенах города. Союзники предпринимают новую попытку в него ворваться, но враг их снова отбрасывает. Солдаты Новой Испании прибегают к молитве, и вскоре над их лагерем появляется ангел. «Хотя вы лишь недавно обратились в истинную веру, – назидательно вещает он, – Господь позволил вас завоевать, дабы вы знали, что без Его помощи почти ничего не можете». На гнедом коне гарцует тласкальский комедиант, играющий святого Ипполита.
Воодушевленные появлением этого святого, христиане вновь идут на приступ, швыряя толстыми стеблями кукурузы и выпуская по врагу пушечные ядра, сделанные из тростника. После чего осыпают врага колючими кактусами и обстреливают пулями из высушенной глины, обмазанными свежей красной грязью, дабы при их попадании в тело создать впечатление брызжущей крови. Соломенный шатер на башнях вспыхивает огнем, от которого загораются и верхние этажи из ткани и циновок. В тот самый момент, когда Иерусалим окутывается пламенем, неожиданно появляется
