определяющий, кому жить, а кому умереть. Трансцендентность божественного государства таит в себе «скрытую, коварную форму белого превосходства, именуемую “Закон и порядок”», – пишут Финли и Грей. Ответ на это, по их убеждению, может быть только один: атеизм – не традиционное отрицание существования Бога, а гуманизм, отказывающийся возводить государство в ранг «священного божества, свободного от любых упреков». Отголоском систематического пересмотра Джонсом его религиозных убеждений они провозгласили обязательство самым радикальным образом переоценить каждую догму, каждый механизм работы государства. Для этого потребуется акт богоубийства очень многого, что в Соединенных Штатах считается священным, включая право на ношение оружия и активной милитаризации полиции. По словам активистов, «мы должны разрушать боготворимые государства, из-за которых наша жизнь по-прежнему ровным счетом ничего не значит». В конце концов, Иов учил, что у человека совесть глубже, чем у Бога. «Теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле», – произнес Иов слова, от которых Господь замолчал
(7).* * *
Они собирались ровно в восемь вечера, потому что покойник бранил всех, кто опаздывал. За столом в Новом Орлеане каждый вечер собирались учителя, правительственные клерки, кузнецы, производители сигар, ученые мужи и поэты африканско-креольского происхождения. Они называли себя Cercle Harmonique, что в переводе с французского означает «гармоничный круг» (8), и преследовали цель войти в контакт с потусторонним миром. Их неформальным лидером считался Генри Луис Рей, политик и активный борец за гражданские права, который относился к этому делу скептически до тех пор, пока не попытался усилием мысли приподнять стол и не обнаружил, что это ему под силу. Проведя первый сеанс спиритизма в 1858 году, незадолго до того как законодательный орган штата Луизиана одобрил закон, разрешающий «свободным лицам африканского происхождения выбирать себе хозяев, чтобы стать их пожизненными рабами», а последний в 1877-м, уже после Гражданской войны и несостоявшейся Реорганизации Юга, они оставили после себя семь тысяч страниц сведений, полученных от мертвецов. Во время сеансов духи Монтесумы, Сведенборга, Конфуция, покойные лейтенанты конфедератов, парижские революционеры и родственники самих членов круга описывали на французском языке природу загробной жизни. Те, кто покинул грешную землю в вихре апофеоза, – Джордж Вашингтон, Наполеон и недавно присоединившийся к ним Авраам Линкольн, вели беседы с духами жертв войн и рабов. Святой Августин спорил с печально известным судьей Тони о деле Дреда Скотта [19]. Джон Уилкс Бут и Роберт Э. Ли приносили извинения за совершенные в прошлом ошибки. Иисус заявил, что просто в восторге там оказаться. Некоторые духи, особенно женские, жаловались, что им трудно пробиться к столу, за которым собралось слишком много народу и каждому хотелось хоть что-то да сказать.
По информации духов, рая как такового попросту не существует, как не существует и ада, хотя порой они и пользовались этими словами, чтобы живым было понятнее, что представляет собой их окружение. Ад от начала и до конца был изобретением эксплуататоров-священников, рассказывал дух философа Ламмене. Нет ни ангелов, ни мучений, ни вознаграждения рая, есть лишь небесная Лестница Прогресса, по которой каждому надо взбираться. Тенями бродили духи диктаторов, низведенных до последнего ранга и теперь работавших над самосовершенствованием. «Вы, первые на земле, здесь будете последними», – деятельно стенал Наполеон, сожалея о той королевской мантии, которую набрасывал на свои плечи. В этой Республике духов все жили в полной гармонии, следуя законам, которые контролировали ее же граждане, никогда не прибегая к насилию. Духи получали любое образование и подготовку, какие им требовались. «У нас есть дома на любой вкус, чего только не пожелай, – рассказывали они, – все организовано в восхитительной, разумной и гармоничной манере». Каждый получает то, что ему положено, и существует, наслаждаясь безукоризненностью новых органов и обилием новых ощущений, бесконечных, восхитительных и высоко ценимых». В общем, сплошное «очарование и совершенство».
Принадлежа к разным поколениям, покойники заявляли, что такого понятия, как раса, для них не существует. Покидая тело, душа сбрасывает с себя свою «оболочку», а вместе с ней расовую и национальную принадлежность, цвет кожи и волос. «Я никакой не американец», – провозглашал дух Джорджа Вашингтона. Французский историк и рабовладелец Моро де Сен-Мери, при жизни изобретший расовую таксономию и строчивший панегирики превосходству белых, явился на сеанс только для того, чтобы вообще отказаться от концепции расы. Один дух, называвший себя «бывшим чернокожим», прочел стихотворение, призывавшее белую Америку раз и навсегда отказаться от такого понятия, как раса. Прожив жизнь чернокожего в США, в загробной жизни он засиял, лучась чистым, ярким светом. Он объяснил, что свечение, исходящее от душ, зависит от присущей им природы, от их моральной красоты или уродства. А ярче всех сияют жертвы.
«Я расплатился сполна, меня задушили веревкой, – заявил радикальный борец за отмену рабства Джон Браун, которого в 1859 году отправили на виселицу. – Но теперь освободился от всей вашей жестокости и зверств; теперь Браун лучится светом!» Дух бывшего раба, назвавшийся Жан-Пьером, рассказал, что, расставшись со своей «черной бренной оболочкой», напрочь избавился от ненависти и желания отомстить хозяину, который с ней и остался. В загробной жизни он взял себе новое имя «Возвышенного», стал собственным «вторым я» и приобрел фосфоресцирующую, чуть ли не металлическую наружность. Такие понятия, как «свет» и «белизна», спутать попросту нельзя.
Духи объясняли, что нет ни рая, ни ада, одна лишь Идея о том, что все люди свободны, равны, что каждый обладает одинаковыми возможностями и правами – Идея, определяющая загробную жизнь, которую следует перенести и на землю. Сентябрьским вечером 1874 года, после мятежа в Новом Орлеане, когда бойцы Белой лиги устроили кровавый бунт против властей штата недалеко от того места, где собирался Круг, за столом, дабы искупить совершенные ошибки, оказался дух убитого конфедерата-бунтовщика. Увидев, что собой представляла Республика духов, он понял, что всю свою жизнь боролся за дело, которое никоим образом нельзя назвать правым. Джон Браун явился возвестить, что его повешенное, безвольно болтавшееся тело стало стягом Равенства, поднятым на мачте Свободы и развевавшимся на ветру. («Чудной Джон Браун», – называл его Герман Мелвилл.) Восставая из мрака, в разговор вступал Авраам Линкольн: «Ты, как и я, убил его; но Идея получила развитие… Человек может исчезнуть! Но прогресс Идеи не остановить».
Каждую ночь духи представали перед участниками сеансов в Новом Орлеане, побуждая их воспроизвести на земле небесную республику. «Посмотрите на нас, – говорили они, – покойники создали у себя идеальную демократическую систему с безупречным механизмом голосования». В качестве предводителей они всегда избирали «самых достойных», сообщали духи, и никто из тех, кто пребывал во власти, никогда ею не злоупотреблял. Они не знали
