– Согласен. Полностью согласен со всем, что ты предлагаешь, – произнес Крон и понизил голос, – Я вот что думаю, Вик. Пожалуй, нам не стоит посвящать господина магистра в наши планы по производству Сони.
– Предлагаете кинуть Тессара Сиана? – Сомов тонко улыбнулся, – Вы удивитесь, господин герцог, но магистр уже договорился со мной о том, чтобы кинуть вас.
Крон сначала опешил, а потом они вместе с Виктором расхохотались. Герцог перестал смеяться и, не удержавшись, снова подошел к картинам на стене и даже погладил узкие золоченые рамки.
– Какая красота! Да, Виктор, недооценил я тебя. Но это даже к лучшему, – герцог с трудом оторвался от живых картин и повернулся к Сомову, – Ну что ж, наверное, я должен поздравить тебя с предстоящим бракосочетанием? Надеюсь, я получу приглашение на свадьбу? И кстати, будьте любезны, верните мне мой браслет, господин атомный барон.
– Ах да браслет, – спохватился Виктор и захлопал руками по карманам куртки, – Ага, вот он, пожалуйста.
Он вытащил браслет смерти из кармана и протянул его Гроссу.
– Как?! – воскликнул Крон, сразу же меняясь в лице, – Как ты его снял?
– Перестаньте, герцог. Чтобы я столько времени провел в тихой комнате и не смог найти способ нейтрализовать браслет смерти? Это такая мелочь по сравнению с Сони и с тем, что мне удалось сделать позже.
– Мелочь? Вот значит, как ты теперь это называешь. И кроме этой мелочи ты сделал что‑то еще, – сыщик пристально посмотрел на Сомова, – О чем это ты говоришь?
– Господин Гросс, я предложил вам корону императора мира. Неужели вам этого мало? Я достаточно рассказал и думаю, что на этом нам нужно остановиться, – и без того маловыразительное лицо Виктора застыло гипсовой маской, а сузившиеся глаза стали бездонно‑черными, – Не вынуждайте меня на большую откровенность, иначе вам не понравится то, что вы услышите и то, что произойдет дальше.
Крон никогда еще не видел такого мертвого и беспощадного взгляда и сделал порывистое движение к бесполезному браслету на своей руке, но на полпути замер и несколько раз в бессилии сжал кулак.
– Ты начинаешь меня пугать, Сомов, – сказал он глухим голосом, опустив голову и не желая больше видеть эти черные глаза, а потом буркнул: – Папку с планом я забираю. Мне нужно время, чтобы во всем подробно разобраться.
До самой кареты начальник тайной стражи шел молча, задумавшись о чем‑то явно невеселом, а прощаясь, спросил совсем уже печально:
– Интересно, а если бы мы с тобой не договорились, я бы ушел отсюда живым?
– А вы как думаете?
– У тебя были приготовлены еще сюрпризы?
– Конечно. У меня был очень хороший учитель, который показал, как нужно правильно подходить к сложным переговорам. Спасибо вам за науку, герцог.
– Ну да.
– Кстати, вам сегодня должна прийти посылка. Вероятно, она уже пришла. Лично в руки начальнику тайной стражи. Я очень вас прошу, господин Гросс, проявить предельную осторожность, ни в коем случае ее не открывать, а незамедлительно отправить сюда, в замок магистра с надежной охраной.
– Давай я догадаюсь, – хмуро сказал Крон, – В ней находятся АМЭ? Неужели все двести штук?! Великий Авр! Ты что, хотел взорвать солнечную башню?!
– Нет, только гарантированно уничтожить ваш кабинет и сейф со всем его содержимым. Хотя, пожалуй, вы правы, башня бы тоже рухнула.
Потрясенный герцог уставился на Сомова и вдруг у него нервно задергалось веко. Гросс опустил голову и прижал пальцы к глазу, пытаясь унять неконтролируемое сокращение мышц.
– Успокойтесь, господин Гросс, – смягчился Виктор, – Мы же с вами друзья. А я не допущу, чтобы с моим другом что‑нибудь случилось. Мы ведь друзья, не так ли?
– Ну да. Знаете, господин барон, я больше не хочу играть с вами в эти игры, поскольку они становятся уже слишком опасными для меня. Теперь я по‑другому оцениваю вашу историю с рукой мертвеца и даже не исключаю, что вы давно уже сделали свою бомбу, но только не признаетесь в этом.
– Думайте, как хотите, Крон. Но запомните, однажды я покину Осану и вернусь в свой мир, но даже тогда бомбу ни вам, никому другому я не оставлю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Значит, вы ее все‑таки сделали, – обреченно вздохнул герцог.
Он еще некоторое время постоял, с невыразимой тоской глядя на Сомова, а затем кивнул головой на прощанье и сильно ссутулившись, сел в карету. Шестерка лошадей дробно застучала копытами, черная карета медленно тронулась и покинула замок магистра, увозя начальника тайной стражи Останда герцога Крона Гросса в очень противоречивых чувствах.
Солнце неожиданно скрылось, Виктор поднял голову и взглянул на стремительно темнеющее небо. Приближалась сильная гроза. В воздухе уже ощущалась влажность, и чувствовался освежающий запах озона. Сомов не пошел в парадный зал замка к своей счастливой невесте, шумным веселым гостям и сердитому магистру. Сейчас Виктору очень хотелось побыть одному. Не торопясь, шаг за шагом, он стал подниматься по крутой винтовой лестнице на самый верх, слушая, как в это время Сула развлекает гостей замка новой песней:
За то, что только раз в году бывает май,
За блеклую зарю ненастного дня
Кого угодно ты на свете обвиняй,
Но только не меня, прошу, не меня.
Виктор вышел на открытую площадку, откуда открывался вид с высоты птичьего полета, подошел к зубчатому краю и упер кулаки в холодный шершавый гранит, прислушиваясь к песне. Когда‑то это была любимая песня Моны.
Придумано не мной, что мчится день за днем,
То радость, то печаль кому‑то неся,
А мир устроен так, что все возможно в нем,
Но после ничего исправить нельзя.
Сомов стоял на самой верхней точке башни замка. Предгрозовые порывы ветра развивали его белые волосы, а темные прищуренные глаза смотрели на черные тучи, занявшие полнеба, в которых пока еще беззвучно сверкали далекие ослепительные молнии, похожие на вены гигантского небесного божества. Он слушал чарующий голос Сулы и дружные хлопки гостей в такт припеву:
Этот мир придуман не нами,
Этот мир придуман не мной.
Барон Виктор Сангин с кривой улыбкой наблюдал, как молнии бьют все ближе и ближе. Долгие четыре года жестокий мир Осаны забавлялся им так, как плохой капризный мальчишка играет со своей игрушкой, иногда ломая ее, а иногда разбивая чуть ли не вдребезги. Но детские забавы кончились, а бывший студент перестал быть игрушкой в чужих руках. Настало время для совсем других игр. И как говорил когда‑то самый влиятельный сэр, это был еще не конец и даже не начало конца, а лишь конец начала.
Держись, Осана, теперь я начинаю играть тобой! И над миром прокатились раскаты грома.
Найти себя-3
Пролог
Непомерно раздутая сигара, размером с добрый стадион, ослепительно сияя серебром, величественно парила в небесной синеве. Она затмевала собой солнце и отбрасывала ломающуюся тень, которая прыгала по крышам домов, опасно ощетинившихся острыми шпилями башен.
Над центром города огромный дирижабль сбросил скорость, заиграл рулями на хвостовых стабилизаторах и, утратив прежнее величие, неуклюже заворочался в небе, выполняя маневр приземления. С натугой загудели прямоточные магические двигатели, преодолевая сопротивление воздуха, закачались длинными маятниками поясные веревки, затрепетали стропы и зазвенели тонкие тросы, натянутые между перфорированными элементами конструкции. В смотровых окнах дрогнула и стала медленно увеличиваться в размерах панорама огромного города, раскинувшегося по обеим берегам извилистой мутной реки, над которой стайками разлетались голуби, напуганные упавшей сверху тенью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В окне было на что посмотреть, однако два пассажира в салоне дирижабля не обращали никакого внимания на то, что происходило за бортом и были полностью поглощены своими делами. Один из них с властным жестоким лицом раздраженно отодвинул от себя кипы бумаг, разбросанных по столу и поднял свои гогглы с черными блестящими стеклами на собеседника.
