— Да будет так, — прошептал я.
— Иди, червь. Делай, что должен.
Пещера распалась на тысячу осколков.
Я выпал в реальность.
Впрочем, что можно считать реальностью? Физический план, к которому мы все привыкли? Для Уничтожителя гораздо более привычна Бездна, на одном из уровней которой пребывает загробный мир. То, что многие считают условностью, я отношу к основам всего сущего. По воле неведомых богов мы приходим на эту планету. По воле Нергала переходим в иное состояние. И там, за пределами всего осязаемого, живем по законам, которые не в силах постичь.
Звоню Полине.
— Ты где?
— Я еще немножко покатаюсь, а потом схожу в кафе за мороженым. Ты не против?
— Не против. Как освободишься, позвони мне. Хорошо?
— Ладно, папочка.
— Я тебе не папочка.
Поднимаюсь со скамейки и иду в сторону верхней кольцевой галереи. Сквозь кроны деревьев виднеются панорамные окна сьютов.
Грядет решающая битва.
Я не могу выбросить из головы мысли об этом. А еще — мысли о моем отце. Я ведь наполовину демон, но мать ничего об этом не говорила. Отмалчивалась всякий раз, когда я спрашивал. А ведь отец сделал для меня гораздо больше, чем если бы он был простым смертным. Моя сущность неизменна на всех планах — астральном, ментальном, физическом… Ладно, про физический помолчу. Я сейчас заперт в теле подростка, которое усиленно прокачиваю с лета. Медитации, силовые упражнения, восстановление боевых навыков, поглощение чужих техник. Илья Невзоров — слабак, которого я поднял на запредельный для него уровень. И всё же, это тело продолжает уступать по большинству характеристик моей прежней оболочке.
Так вот, я не знаю, почему отец решил воплотиться физически и переспать со смертной женщиной. Почему выбрал именно мою мать? Почему бросил ее? Почему ни разу не давал о себе знать, годами не выходил на контакт? Я полагал, что демоны — бездушные создания, неспособные привязываться к чему-либо. Но это не так. В ордене меня научили многим вещам. Локусы, спектры, элементали — у них есть своя логика, образ мышления. Они чувствуют. Сражаются за места и предметы, к которым привязались. Иногда даже влюбляются в смертных, находясь в телесной оболочке.
Допустим, я встречусь с отцом.
И что я ему скажу?
Здравствуй, папа, я демонолог. Изгоняю и развеиваю таких как ты. Аккуратнее вселяйся в людей и предметы, чтобы не встретиться со мной…
А, собственно, почему я думаю, что отец здесь? Он ведь мог сохранить верность Нергалу и остаться там, на альтернативной Земле. Точнее — в слоях Бездны, из которых проще выбраться туда, чем сюда. Не умирать же повторно, чтобы встретиться с предком…
Вот и каюта.
Открываю дверь, вхожу в свою комнату. И тут же кубинское торнадо прижимает меня к стене. Я чувствую горячее дыхание Сандры на своей шее, ее рука лезет ко мне в штаны.
— Думал, от меня так просто избавиться, малыш? Я скучала…
Тимановская целует меня в губы.
Я отвечаю, запускаю язык ей в рот. Мысли о демонах, астральных битвах и зловещих знаках растворяются в нахлынувшей волне желания. Моя ладонь скользит под кофту Сандры, пробирается в спортивный топ и начинает поглаживать внушительных размеров грудь кубинки. Я чувствую, как напрягся сосок Тимановской. Девушка достала мой прибор из брюк, ее пальцы начали скользить по стволу…
Вот же чертовка.
Мы быстро избавились от лишней одежды, я завалил Сандру на кровать лицом вниз и грубо вошел в нее сзади. Кубинка выдохнула, издав тихий стон. Я начал двигаться, вжимая ее в матрас. Комната наполнилась криками, и мы утонули в потоке удовольствия…
Когда всё закончилось, отправились в душ.
Вдвоем.
— Полина не придет? — спросила Сандра, когда мы заперлись в круглой кабинке.
— Должна позвонить.
— Хитрец. Ты всё предусмотрел.
Я трахнул Сандру в душе, под горячими струями тропического дождика, и мне окончательно полегчало. Никаких обязательств, как мы и договаривались. И это восхитительно. Я впервые за долгое время по-настоящему расслабился. Обожаю эту сучку.
Мы вытерлись насухо, оперативно оделись, и в этот миг зазвонил телефон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты где? — спрашиваю в трубку.
— На обзорной палубе.
— Какой именно?
— Самый низ, братик. Первый уровень. Давай сюда.
— А что случилось?
— Еще спрашиваешь. Мы стартуем.
— Никуда не уходи. Я сейчас.
Разговор обрывается.
Сандра лежит на смятой постели. Я ложусь рядом. Смотрим в потолок, молчим. На мне серые льняные брюки и такая же рубашка навыпуск. Палубы хорошо отапливаются, я не вижу смысла искать теплые шмотки.
— Что происходит? — задаю Сандре прямой вопрос.
— В смысле?
— Ты живешь на лайнере. Я видел Курзанцева. И Аксакова, но это не точно. Только не говори, что весь конклав решил отправиться на зимовку в теплые края.
— Не весь.
— О, как.
— Перестань. Это Трифонович.
— Вы меня тут все опекаете?
— Есть мнение, что верховный владыка демонов, или как его там, попытается напасть на тебя в ближайшие недели. Мы не знаем, правда ли это, но Тобенгауз над тобой сильно трясется. Сегодня я выложилась по полной. Мою защиту даже элементаль не пробьет. Спи спокойно, амиго.
Перевариваю услышанное.
— А Глеб здесь?
Ответ, в сущности, предсказуем.
— Я его видела в ресторане на шестой палубе.
Черная ладонь мягко ложится мне на грудь.
Скользит ниже.
— У нас две недели, милый. Чем планируешь заниматься?
— Мы не вместе, — отрезаю я.
— Конечно-конечно.
Сандра залезла на меня сверху, поцеловала в губы и нежно произнесла:
— Корабль покинет Неом через двадцать минут.
— Полина ждет.
— Я знаю, — девушка улыбнулась и провела рукой по моей щеке. — До встречи. Я в пятитысячном номере. Легко запомнить.
С этими словами кубинка покинула каюту.
Испытываешь судьбу, мулаточка.
Джерг не железный.
Натягиваю теннисные туфли и выдвигаюсь в коридор. Надо достичь обзорной палубы нижнего яруса до того, как лайнер сдвинется с места. Иначе Полина будет ворчать.
У океанических лайнеров есть ватерлиния, двигательный отсек, трюмы и прочие помещения, куда вход посторонним не светит. Обычно вся техническая начинка упрятана в нутро корабля, но воздушный левиафан — совсем другая тема. Насколько мне известно, холодильники, багажные отделения и прочая муть расположены на второй палубе. Всякие-разные генераторы, насосные станции и прочие механические органы летающего города притаились в районе десятой-двенадцатой палуб. Часть нижнего яруса отведена под грузоподъемники, заглушки трубопроводов и прочие узлы неведомого назначения. Обычным пассажирам это не нужно. Все стекаются к амфитеатру, сложенному из нисходящих спиральных галерей. Конструкция зала позволяет наблюдать за проплывающими внизу облаками, лесами и реками. Даже ходить по стеклу аки Иисус по воде.
Я позвонил сестре.
— Далеко забралась?
— Поднимайся на два витка.
Топаю вверх по закручиваюейся галерее. Ну, не топаю, проталкиваюсь. Народу набилось столько, что у меня стала развиваться социофобия. Думаю, несколько тысяч пассажиров точно приперлись сюда, чтобы не пропустить момент «вознесения». Кстати, вдруг вы не в теме. Корабли класса «Симфонии неба» никогда не опускаются на землю. Шасси и прочих приспособлений для посадки попросту не существует. Ни одно покрытие не выдержит падение летучего города, да и внизу, как вы помните, хватает всяких наростов. Поэтому сменный экипаж дежурит круглосуточно. Пилоты меняются пачками, их задача — удерживать эту хрень в воздухе до бесконечности.
Как по мне — онанизм чистой воды.
Вы представляете, сколько таких корабликов разбросаны по человеческим империям? Пилотов не напасешься. Думаю, есть фокус, который гильдия держит в секрете.
— Илья!
Нет, это не Полина.
Меня окликнул Глеб Сатин, один из оккультистов ордена. Мой наставник и куратор. Не соврала Тимановская — его тоже приволокли на «Симфонию».
