class="p">В странном городе
На следующий день мы отправились в путь.
Отвечая на наши прочувствованные аргументы, Инструктор проинформировал нас, что будем отсутствовать всего лишь несколько дней.
Кроме служб, касающихся нашей особой миссии, мы также займёмся дополнительной помощью. Техник по своей миссии подобного порядка, он сказал, что нас допустили к работе, с которой он и один мог бы справиться, не только по причине доверия, которое он нам выказывал, но и по необходимости формирования новых сотрудников, специализирующихся на помощи в мрачных областях.
После того, как мы пересекли различные области «спуском», с остановками в различных местах и организациях помощи, мы прибыли в обширную область теней.
Солнечный свет здесь казался другим.
Небо на всём его протяжении покрывал серый дым. И свободная до сих пор волиция[4] стала невозможной.
Растительность выглядела зловеще и тревожно. На деревьях более не было видно защитной обильной листвы, и ветви, практически высохшие, казались руками, воздетыми к небу в болезненной мольбе.
Крупные птицы, лишь усиливавшие черноту, похожие на ворон, каркали над нами, похожие на крылатых чудовищ, выслеживающих свою невидимую добычу.
Но меня больше всего угнетал не этот грустный пейзаж, более-менее похожий на другие, которые мне дано было узнать, а жалобные вопли и стоны, которые исходили из бездны. Типичные человеческие стоны раздавались со всех сторон.
Я думаю, что мы осмотрели бы индивидуально каждого из страждущих, находившихся здесь, если бы остались здесь подольше; но Губио, как и другие инструкторы, не остановился, чтобы удовлетворить наше непродуктивное любопытство.
Вспоминая о «мрачной сельве»[5], на которую ссылается Алигьери в своей бессмертной поэме, я чувствовал, как сердце моё наполняется тревожными вопросами. Не являются ли эти странные деревья с сухими, но живыми, ветками душами, превращёнными в часовых боли, как жена Лота, символически превращённая в соляной столб? И не являются ли эти такие разные совы, чьи глаза неприятно сверкают во мраке, развоплощёнными людьми, павшими под ударом ужасной кары? Кто плачет там, в больших грязных долинах? Может, это индивидуумы, о которых мы вспоминали, прожив на земле, или эльфы, неизвестные нам?
Время от времени перед нами появлялись недружелюбные группы неуравновешенных духовных сущностей, равнодушно следовавшие своим путём, неспособные ощутить наше присутствие. Они громко говорили на устаревшем, но понятном португальском языке, давя ясно почувствовать своё жалкое состояние невежества раскатистыми взрывами хохота. На них были странные одеяния, с собой они несли боевое снаряжение.
Мы шли вглубь, но окружающая среда стала действовать на нас удушающе. Мы присели отдохнуть, словно побеждённые какой-то особой усталостью, и Губио через несколько мгновений принялся объяснять нам:
— Обдуманным актом воли наши периспритные организмы, по образу скафандра, состоящего из впитывающего материала, не должны реагировать на низкие вибрации этого плана. Мы находимся в положении людей, которые при помощи любви спускаются работать в огромном илистом озере; чтобы эффективнее помочь тем, кто уже адаптировался здесь, мы вынуждены покрыть себя болотной субстанцией, с терпением и мужеством перенося её неприятное влияние. Мы пересекаем важные вибрационные границы, и нам надо внешне адаптироваться к среде, которая принимает нас, чтобы мы могли быть действительно полезными тем, кому мы вызвались помочь. Закончив временное преображение, мы станем заметными любому обитателю этой области. И теперь уже лишь молитва будет нашим единственным средством общения с Высшими областями, пока я не увижу, что настала минута для возврата наших световых даров, когда мы окажемся на Земле. Мы не в адских пещерах, но мы достигли великой империи отсталых и извращённых рассудков, привязанной к Земле, где люди страдают от их постоянного влияния. Для нас наступил момент свидетельства. Необходимо дать доказательство великой способности самоотречения, чтобы достичь своей цели. Мы может провалить дело из-за нехватки терпения или призвания к жертвенности. Для множества отсталых духовных братьев, которые будут окружать нас, мы будем простыми развоплощёнными людьми, не ведающими своей собственной судьбы.
Мы принялись вдыхать плотные субстанции, окружавшие нас, как если бы воздух состоял из вязких флюидов.
Элои, задыхаясь, напрягался, и хотя я, в свою очередь, испытывал то же удушающее давление, я старался определить своё отношение к поведению Инструктора, который принимал эти превращения, молчаливый и чрезвычайно бледный.
Я с удивлением заметил, что добровольное принятие низших элементов этого плана глубоко искажало нас. Постепенно мы стали чувствовать, как становимся тяжёлыми настолько, что мне в голову вдруг пришла мысль о новом соединении с плотским телом. Действительно, несмотря на то, что я чувствовал себя хозяином своей собственной личности, я видел себя словно одетым в плотную материю, как если бы меня вынудили надеть неожиданно тяжёлые доспехи.
Прошли несколько долгих минут, и ориентер сказал:
— Продолжим! Отныне мы будем анонимными помощниками. Пока что нам лучше быть неузнанными.
— Значит, лгать? — воскликнул Элои, практически пришедший в себя.
Губио благожелательно взглянул на нас и пояснил:
— Помнишь текст Евангелия, где рекомендуется, чтобы левая рука не знала, что делает правая? Вот и пришёл момент, когда мы должны помогать безо всякого хвастовства. Господь не лжёт, когда даёт невидимые источники для нашего здоровья, хотя мы и не можем видеть его присутствия. В этом мрачном городе трудятся неисчислимые работники добра в условиях, которые мы видим. Если бы мы подняли своё провокационное знамя в этих областях, где девяносто пять процентов разумников преданы злу и дисгармонии, наша программа в несколько мгновений была бы разорвана на клочки. Сотни тысяч существ страдают здесь от горького шока возврата к реальности под наблюдением жестоких племён, сформированных из эгоистического, завистливого и брутального разума. Для среднеразвитой чувствительности страдание здесь неоценимо.
— А существует ли правительство, созданное в таком же странном и зловещем королевстве, как это? — спросил я.
— Почему бы и нет? — вежливо ответил Губио. — Как это бывает в телесной сфере, руководство в этой области предоставлено Высшими Властями непрочно. Теперь этой великой империей страданий, помогая восстановлению, руководит беспощадный сатрап, присвоивший себе помпезное звание Великого Судьи. Ему помогают политические и религиозные помощники, такие же холодные и развращённые, как и он. Здесь находится великая аристократия жестоких демонов, они господствуют над тысячами увечных, преступных и ленивых духов…
— А почему же Бог позволяет такой абсурд?
На этот раз вопрос задал мой коллега, снова наполовину напуганный, теперь уже теми обязательствами, которые мы взяли на себя.
Губио безмятежно ответил:
— По тем же воспитательным причинам, по которым он не уничтожает человеческую расу, когда, заблудившись в своей жажде господства, она развязывает жестокие разрушительные войны, а предаёт её искуплению своих собственных преступлений и своего невезения, чтобы она научилась вписываться в вечный порядок, который предшествует вселенской
