разумом. В этих местах, которые находятся на уровень ниже Земли, обитают тысячи существ, задействованных в самых тяжёлых работах. Пока что невежество не даёт им славы своей ответственности. Развивая свои достойные тенденции, они становятся кандидатами в человечество, которое мы знаем на Земле. Они находятся между фрагментарным разумом приматов и простым мышлением примитивного лесного человека. Они привязываются к воплощённым людям или слепо подчиняются деспотическим духам, которые господствуют в подобных местах. Наконец, они обладают простодушием дикаря и верностью собаки. Контакт с теми или иными индивидуумами склоняет их к добру или злу, и мы ответственны перед Высшими Силами, которые руководят нами, за тип влияния, проявляемый нами на инфантильный дух подобных существ. Что касается Духов на этих зловещих улицах, которые показывают свой практически звериный облик, мы можем видеть в них различные проявления аномалии, к которой приводит внутренняя дисгармония. Наша ментальная деятельность оставляет свои знаки на перисприте. Мы можем проверить эту истину, когда снова будем на Земле. Тело обжоры, в котором он обитает, начинает принимать угнетающий вид. Личности, привязанные к пороку злоупотребления алкоголем, начинают жить навзничь, брошенные в землю наподобие больших червей. Женщина, привыкшая продавать своё тело, забывая священные конечные цели жизни, представляет собой грустную маску, не выходя из плоти. Но здесь, Андрэ, огонь, пожирающий унизительные страсти, проявляет свои жертвы с самой отвратительной жестокостью.
И так как я подумал о проблеме помощи, ориентер сказал:
— Индивидуальная и систематическая работа санитара невозможна в городе, где собраны тысячи безумцев и больных. Земной врач нашёл бы здесь сотни случаев амнезии, психастении, безумия, проявляющиеся сложными неврозами, придя к заключению, что весь патогенез остаётся под влиянием ментального порядка. Тот, кто лечит людей в этих местах, должен проявлять небесную жалость, или же небесная жалость должна проявляться через посланников самоотречения в служении заступничества за раскаявшихся духов, нашедших приют в подчинении требованиям Закона, и вдохновлённых доброй волей.
Несколько прохожих отталкивающей внешности подошли к нам, и Губио посчитал более уместным замолчать.
Я узнал о существовании нескольких организаций служб, которые могли бы показаться нам наивными и инфантильными в физической сфере, отметив, что праздность была их доминирующей чертой. Не видя детей, за исключением расы горбунов, у которых родители не отличались от детей, я снова рискнул спросить шёпотом.
Благожелательный инструктор ответил:
— Для собственно людей Земли этот план является практически адом. Если человеческое сочувствие отделяет детей от признанных преступников, то что уже говорить о нежности, с которой небесное сочувствие следит за малышами?
— А почему на этом плане так много праздности? — снова спросил я.
— Почти все человеческие души, расположенные в этих притонах, питаются энергиями воплощённых и вампиризуют их жизнь, как ненасытные миноги в океане земного кислорода. Они сожалеют о возвращении в физическое тело, так как не совершенствовали свой дух восхождением, и преследуют эмоции в области плоти с той же страстью, что и изнемогающие от жажды в пустыне. Как зародыши в позднем состоянии, которые высасывают энергию из материнской груди, они потребляют большие запасы сил воплощённых существ, содержащих их, лишённые высшего знания. Отсюда проистекают отчаяние, с которым они защищают силы инерции в мире, и неприязнь, с которой они толкуют о любом духовном прогрессе или подъёме человека к вершине освящения. В основном, экономический базис всей этой популяции обитает ещё в сфере обычных людей, и поэтому они страстно следуют системе психологической кражи, которая позволяет им питаться в компании сообществ Земли.
В этот момент мы оказались перед зоной с повреждённой почвой, которую Инструктор велел нам пересечь.
Мы с трудом поднялись по крутой улице и прибыли на небольшое плато, которое появилось перед нашими напуганными глазами. Пейзаж изменился.
Появились импозантные дворцы, освещённые ярко- красным светом, похожим на отблески раскалённой стали.
На хорошо ухоженных площадях, кишащих народом, стояли прекрасные кареты, запряжённые рабами и животными.
По нашему мнению, общий вид приближался к виду больших городов Востока двухсотлетней давности. Носилки и кареты переносили человеческие сущности, одетые удивительным манером, где господствовал красный цвет, подчёркивая жестокость лиц, выглядывавших из странных одежд.
Какое-то респектабельное здание выступало вперёд, словно крепость, со всеми очертаниями храма. Ориентер подтвердил мои наблюдения, утверждая, что это место предназначено для отправления церемоний внешнего культа.
Во время нашего прохождения по площади, когда мы любовались помпезным ансамблем строений, который красноречиво контрастировал с обширным царством нищеты, которое мы уже пересекли, кто-то грубо окликнул нас:
— Что вы здесь делаете?
Это был высокий мужчина, с орлиным носом и глазами филина, с манерами бесцеремонного полицейского.
— Мы ищем священника Грегорио, которому нас рекомендовали, — скромно объяснил Губио.
Чужестранец подошёл к нам и приказал сопровождать его. Он молча провёл нас к большому дому отталкивающего внешнего вида.
— Это здесь! — сухим тоном сказал он, и после того, как представил нас мужчине средних лет в длинной тунике, удалился.
Грегорио не был гостеприимен. Он уставился настороженными глазами удивлённого животного на Губио и спросил:
— Вы давно прибыли с Земли?
— Да, — ответил Инструктор, — и нам нужна помощь.
— Вас уже проверяли?
— Нет.
— А кто вас послал? — осведомился священник, заметно охваченный подозрением.
— Некая посланница по имени Матильда.
Хозяин вздрогнул, но всё же хладнокровно заметил:
— Я не знаю, о ком идёт речь. Но вы можете войти. Я пока что занят в мистериях, и не могу сейчас выслушать вас. Но завтра вечером вас отведут в секторы отбора перед тем, как быть допущенными к моей службе.
Больше ни единого слова.
Нас провели к служителю с неприятной физиономией, и мы направились к тёмной пещере. Откровенно говоря, я сопровождал Губио и Элои, растревоженный в душе неописуемым и всё поглощающим страхом.
5
Операции по отбору
Прошли долгие часы в тёмном отделении, используемом для медитаций и молитв без словесного оформления. Наследующий вечер нас отвели к зданию огромных и любопытных размеров.
Удивительный дворец имел форму огромного шестиугольника, с тянущимися ввысь сероватыми башнями. Он объединял многочисленные залы, предназначенные для странных практик. Освещённый снаружи и изнутри огромными факелами, он принимал неприятный внешний вид дома в огне.
Под охраной четырёх стражей резиденции Грегорио, которые проинформировали нас о необходимости нашего осмотра перед любым непосредственным контактом со священником, мы прошли в строение огромных размеров, где собрались несколько десятков сущностей в плачевном состоянии.
Здесь, в относительной тишине, вперемешку находились молодые и старые, мужчины и женщины. Некоторые из них стонали и плакали.
Я констатировал, что толпа почти полностью состояла из больных душ. Большое количество их страдало от видимых ментальных расстройств.
Поражённый этим зрелищем, я принялся рассматривать
